Утраченный рай

– Здесь кто-то есть, бежим!

Я рухнула на землю под ветви жасмина и постаралась слиться с густой тенью от куста. В ту же секунду из беседки, с противоположной от меня стороны, выскочили два человека и тотчас скрылись в зарослях. Я так ничего и не успела разглядеть. Только услышала легкий топот двух пар ног, удаляющийся в сторону лощины. На всякий случай я полежала еще несколько секунд, пока не убедилась, что кругом тихо. Тогда я тихонько поднялась и подошла к беседке. Заглянула внутрь. Ничто не говорило о том, что здесь недавно кто-то был. Может, я все-таки перегрелась? И куда же так стремительно могли исчезнуть эти двое в непролазной изгороди, через сплетение ветвей? Я подошла к тому месту, где парочка испарилась, и осмотрелась повнимательнее. Ах, вот оно что! Между двумя соседними кустами был небольшой зазор, прикрытый ветвями так, что человек непосвященный вряд ли заметил бы этот лаз. Я раздвинула ветви и, протиснувшись между кустами, высунула голову по ту сторону изгороди. Лаз вел к лощине. Но никого уже не было видно, слышалось только отдаленное шуршание прошлогодних листьев – таинственная парочка стремительно удалялась в неизвестном направлении. Во всяком случае, я не могла определить его по звуку – в лесу совершенно особая акустика, обманчивая, искаженная, сбивающая с толку такого типично городского жителя, как я. Ну да ладно. Не мое это дело – выслеживать неизвестно кого. Кто бы и о чем ни говорил в беседке, меня это не касается, если не содержит информации о местоположении «Танцовщицы». А из любопытства забивать себе голову посторонними секретами мне недосуг, самой бы не раскрыться. Да пусть в этом доме хоть привидения водятся, им не удастся отвлечь меня от намеченной цели. Я протиснулась обратно и сочла, что самое лучшее сейчас убраться в противоположную часть сада, что и сделала.

Около полудня я вспомнила, что надо зайти к шефу. Подробности моего контракта мы еще вчера обсудили с Виталием. Все прекрасно. Вернее, все было бы прекрасно, если бы я действительно собиралась остаться садовницей Алексеева. Контракт подписывался пока на полгода – у садовников работа сезонная, – но при этом на таких выгодных условиях, что у меня даже мелькнула шальная мыслишка: «А что, Иванова, не пожить ли тебе немного как белый человек? Без всякого там мордобоя, смертоубийств, погонь, взломов и прочих прелестей твоей профессии. Уж с цветочками бы ты как-нибудь справилась. За полгода-то всяко может статься! Глядишь, и любовь-морковь с господином Алексеевым образуется. А что? О супруге ни слуху ни духу. Красотка Туся самоустранится, если увидит меня в моем нормальном облике. Алексеев мужчина вполне в моем вкусе, следовательно, стоит мне только захотеть…» В общем, эти мысли были, конечно, бредовые, просто весна взыграла в молодом теле. Но полностью выкидывать из головы такой ход событий не хотелось. Я оставила его – чтобы было о чем помечтать перед сном.

Однако мечты мечтами, а дело – делом. Поэтому для подписания контракта я взяла свою особенную ручку. Чернила в ней такие интересные – через две недели от моей подписи и следа не останется. И даже экспертиза не сможет установить, что подпись делалась каким-то особым составом. Просто не было ее – и все тут.

Я деликатно постучала в кабинет Алексеева и зашла.

– А, Татьяна Александровна, здравствуйте!

Алексеев познакомил меня с юристом. Мы быстро уладили все бумажные формальности. Затем я спросила:

– Максим Леонидович, когда вы смогли бы уделить мне некоторое время? Я хотела посоветоваться с вами относительно устройства сада.

– Ох, Татьяна, мне в ближайшие дни предстоит очень много работы с коллекцией. Вы же представляете – надо все разобрать, продумать, как оптимально разместить каждый экспонат. Я еще недостаточно хорошо знаком с домом, ремонт делался в мое отсутствие – я только раз приезжал, чтобы утвердить проект дизайнера. Поэтому мне нужно изучить освещенность, решить, каким должно быть сочетание естественного и искусственного света… Впрочем, это сугубо специфические нюансы, я не стану морочить вам голову.

(Ясное дело! Зачем мне об этом знать? Ведь к «сугубо специфическим нюансам» наверняка относится и устройство тайников.)

– Поступим так, – продолжал Алексеев, – вы эти дни побродите по саду, прикиньте варианты. Ну и всякая повседневная работа у вас, разумеется, есть.

– Да, всего невпроворот.

– Ну вот, а как только у меня появится время, мы с вами вместе погуляем по саду, и вы расскажете, что придумали, обсудим все. Я очень доверяю вашему вкусу, – добавил Максим Леонидович таким проникновенным тоном, каким разговаривают только с очень робкими, некрасивыми, но ценными работниками. Значит, роль моя мне пока удается. Йес! А с планировкой сада, стало быть, полный карт-бланш. Отлично, так даже проще.

Я уже выходила из кабинета, когда Алексеев окликнул меня:

– Да, Татьяна Александровна, сегодня к вечеру я закончу разбирать свою библиотеку. Можете совершенно без стеснения в любое время заходить и брать любые книги. Скажу без ложной скромности, библиотека у меня очень неплохая. И, кстати, целый стеллаж посвящен китаистике.

– О, Максим Леонидович! – Я изобразила на лице благоговейный трепет. – Обязательно воспользуюсь вашей любезностью. Но не беспокойтесь, я постараюсь знать меру!

– Не говорите глупостей. Вы же помните: «Книги живы, пока есть кому их читать, истины живы, пока кто-то их ищет».

Наверняка он процитировал кого-нибудь из великих китайцев, но я этого афоризма не знала, поэтому только покивала с умным видом.

Своим предложением Алексеев обрадовал меня больше, чем мог предположить. Библиотечная комната имела очень удачное (для моих целей) расположение. Она находилась в центре второго этажа и имела несколько выходов: со стороны фасада – к парадной лестнице, ведущей вниз, с противоположной стороны – на веранду, которая опоясывала две стены дома, через нее можно было попасть на половину прислуги, и справа – в каминный зал, откуда также можно было выйти к лестнице. Таким образом, библиотека была прекрасным наблюдательным пунктом, из которого можно удалиться в любом направлении.

Остаток рабочего дня я провела в саду, неторопливо прохаживаясь вдоль прошлогодних клумб и придумывая для алексеевского сада уголки один живописнее другого. Время пролетело незаметно.

После ужина – по здешнему распорядку он был в восемь часов, что для меня непривычно (обычно я ем как и где придется, без всякого распорядка), – я отправилась в библиотеку. Мне нужен был предлог, чтобы побродить по дому и лучше уяснить взаимное расположение всех его частей – для составления плана. В библиотеке было пусто, и я смогла внимательно осмотреться, запомнить расположение стеллажей с книгами и остальной мебели. Затем взяла что-то наобум со стеллажа с китайской литературой – надо держать марку. Заглянула в каминный зал. Там тоже никого не оказалось, и я смогла некоторое время спокойно осматривать его, чтобы запомнить все до мелочей – расположение мебели, окон, ниш, самого камина. Из зала я вышла на веранду, прошлась вдоль нее. Заглянула на половину прислуги – в маленькой общей столовой смотрели телевизор. Я прошлась по коридору вдоль комнат, запоминая их расположение. Вышла к парадной лестнице. Планировка второго этажа была изучена. Я решила спуститься вниз и по возможности продолжить осмотр. Первый этаж я уже более или менее представляла после вчерашнего собрания. И, по моим предположениям, в настоящий момент все картины и ценности хранились в задней комнате, примыкающей к гостиной, – вчера я заметила, что эта комната заперта. Причем замок оказался очень серьезный, кодовый, как на сейфе. Неплохо было бы в нее проникнуть. Видимо, это и есть хранилище ценностей, устроенное по первому варианту из описанных Завадским. Но если мое предположение верно, то комната наверняка оснащена камерой слежения. Поэтому пока я решила только получше рассмотреть замок, выяснить, какой он системы, уточнить наличие камер, чтобы продумать, каким образом и с помощью каких технических штучек я смогу пробраться туда незамеченной.

Однако моим планам не суждено было сбыться. Двери гостиной оказались приоткрыты, из них сочился неяркий свет. Слышны были голоса Максима Леонидовича и Виталия. Они что-то оживленно обсуждали. Вероятно, собирались в ближайшее время начать развешивать картины. Я подошла поближе к двери и прислушалась. Да, я не ошиблась. Разговор шел об освещении, о новых типах крепления и прочих технических деталях. Я поняла, что работы должны начаться завтра. Затем беседа стала более предметной – о том, какие полотна будут вывешиваться внизу, какие – в каминном зале, а какие пока вообще не стоит вывешивать. Я насторожила ушки. Но «Танцовщица» Дега вообще не упоминалась. Что же это, Алексеев не доверял даже своему личному секретарю и брату? А ведь из всего предыдущего разговора мне показалось, что Виталий очень неплохо знаком с коллекцией. Я решила дослушать до конца. Но не тут-то было. Со второго этажа вдруг донесся пронзительный женский визг, судя по тембру – Тусин. Я отпрянула от двери гостиной и, скача вверх по лестнице через две ступеньки, ретировалась на нейтральную территорию – в библиотеку. Уже оттуда я как ни в чем не бывало снова выбежала на лестницу, как раз навстречу Алексееву с Виталием.

– Что такое, Татьяна Александровна, это вы кричали? – взволнованно спросил Алексеев.

– Нет, что вы, я сама хотела узнать… я была в библиотеке, и тут этот визг… – лепетала я взволнованно, держась за очки одной рукой, а другой выставляя вперед книгу в подтверждение своих слов.

Из коридора прислуги доносился шум взволнованных голосов, один из них выделялся особо – это тонким голосом, сбиваясь на истерику, вопила Туся:

– Там, там, внизу, воры, в саду кто-то есть, я видела!

Максим Леонидович крикнул, чтобы все прошли в библиотеку. Через несколько секунд прислуга собралась, за исключением Варвары Семеновны, которая рано легла спать, и охранника, который был на своем рабочем посту перед мониторами. Олег Петрович скакал вокруг Туси со стаканом воды и уговаривал:

– Ну успокойтесь, Тусенька, детка, вам все померещилось, на улице темно, у вас просто нервы расшалились на новом месте.

– Но я видела! – продолжала настаивать перепуганная девушка.

Алексеев взял инициативу в свои руки:

– Прошу всех успокоиться! Туся, выпейте воды и внятно расскажите, что произошло.

Горничная повиновалась.

– Я вышла на веранду подышать свежим воздухом, посмотрела вниз и тут увидела, что под окном гостиной кто-то стоит. Свет был неяркий, я не разглядела толком. Решила подшутить, взяла какой-то камушек из цветочного горшка и легонько в того человека кинула. Камушек попал. И тот вдруг как от окна отпрыгнет, голову поднял – а глазищи такие страшные! Незнакомый кто-то. И я тут как закричу. А он как побежит в сад и… скрылся. Вот.

– Тусенька, а клыков у него случайно не было? – поинтересовался Виталий Николаевич. – Или глаза, может, желтым огнем горели?

Все захихикали. Туся обиделась:

– Я же как лучше хотела, предупредить… Почему вы мне не верите? – Она уже чуть не плакала.

Максим Леонидович серьезно и веско сказал:

– Вы совершенно правы, Туся, не обижайтесь – все испугались не меньше вашего, а делают вид, что храбрятся.

(Браво, Алексеев, знаток женских душ! Туся тут же улыбнулась с чувством превосходства и перестала ныть.)

– Виталий, дойди до Миши, пусть доложит, что там у него. А мы с Олегом Петровичем спустимся в сад и посмотрим под окнами. Ну а вы, Тусенька, подите на веранду и покажите нам сверху, где вы видели незнакомца.

Все разошлись. Для серой мышки Тани поручения не нашлось. В этом большое преимущество мышек – про них почти всегда забывают. Иногда даже кондукторы в автобусах.

Я решила проявить собственную инициативу. Первым делом прошла к двери комнаты Варвары Семеновны. Оттуда раздавался богатырский храп. Ну, допустим. Поверим пока. После этого мне вдруг захотелось прогуляться до беседки. Я захватила в подсобке фонарик и изученными за день тропами отправилась в глубь сада. Но когда стала подходить к беседке, заметила, что с противоположной стороны навстречу мне движется кто-то с фонариком, осторожно притененным рукой. Я выключила свет и замерла, притаившись за деревом. Тот фонарик тоже погас. Может, это охранник обходит сад по приказу Виталия или сам секретарь решил осмотреть подходы к дому? Но почему этот «кто-то» двигался по направлению к беседке? Я решила выждать и прислушалась. Через несколько минут некто, не включая света, продолжил движение к беседке. Я застыла и затаила дыхание. Вскоре со стороны беседки раздались тихие голоса. Я стояла не слишком близко, поэтому до меня долетели лишь обрывки фраз. Женский голос:

…Барон точно здесь… нашла письмо… требует встречи…

Мужской голос:

– …Возьми ключи от дачи… я все объясню… не бойся, меня он не знает… звонить буду сам….

После этого шорохи возобновились, словно двое опять ушли в лес.

Интересно, кто же это был? Я поспешила к дому, чтобы удостовериться, все ли на тех местах, где им надлежит быть.

Однако к этому времени все уже разошлись. На веранде остался один Олег Петрович. Я сделала вид, что просто вышла покурить перед сном.

– Татьяночка Александровна, вы курите? Это так на вас не похоже!

Я не стала комментировать. Спросила: