Внимание, смертельный номер!

– Понятно. Скажите, а кто в тот вечер был занят в представлении? – спросила я.

– Ну, кроме Владислава, выступали воздушные гимнасты, жонглеры, канатоходцы, наездники. Коверные, конечно же, то есть клоуны, – начал перечислять Бередунковский. – Да, еще наш тренер-репетитор воздушных гимнастов Марианна Мануковская, художник по свету Геннадий Каравайников, ну, они уже относятся к вспомогательному персоналу, не к артистам. Естественно, присутствовали ассистенты и униформисты. Кто еще? Вы знаете, Татьяна Александровна, давайте я подниму весь список, чтобы никого не забыть. – Заместитель директора поднялся со своего места.

– Подождите, Ростислав Максимович, – остановила я его. – Я еще не закончила.

– Да? А что, вы хотите еще что-то узнать? – в голосе его проскользнуло беспокойство.

– Скорее, не узнать, а осмотреть, – ответила я.

– Осмотреть? – На этот раз в голосе мужчины прозвучало уже не беспокойство, а явный страх.

– А что вас так пугает, Ростислав Максимович? – удивленно спросила я.

– Да нет, Татьяна Александровна, меня ничего… не пугает, просто… – Бередунковский запнулся. – Ну, ведь полицейские уже все осмотрели, и не раз. И не только, кстати, грим-уборную Владислава, а и… другие помещения, так что…

Он снова замолчал.

– Мне, как частному детективу, который ведет расследование гибели Расстрельникова, тоже необходимо произвести осмотр, – объяснила я.

– Осмотр чего, Татьяна Александровна? – дотошно продолжал уточнять Бередунковский.

– Начнем с осмотра грим-уборной Владислава Расстрельникова. А потом я осмотрю верхний ряд, откуда предположительно был сделан выстрел.

– И это все? – напряженно спросил Ростислав Максимович.

– Ну, там видно будет, посмотрим, – неопределенно ответила я. И озадачилась: что же замдиректора пугает? Какое помещение мне обязательно нужно осмотреть?

– Ну, хорошо, давайте я покажу вам, где находится грим-уборная Владислава, – вздохнув, сказал Бередунковский.

Он встал из-за стола, я тоже поднялась со стула. Мы вышли из кабинета и прошли несколько закрытых дверей. Около одной из них Бередунковский остановился.

– Вот грим-уборная Владислава, – с этими словами замдиректора открыл ключами дверь и пропустил меня.

Я вошла в небольшую комнату. У одной из стен стояло трюмо с большим зеркалом. Такое трюмо, только гораздо меньше по размеру, было у моей бабушки. Перед трюмо стояло кресло. Еще одно кресло, а также пара стульев располагались немного поодаль. Остальное пространство занимали напольные кронштейны-вешалки, на которых висели костюмы. Некоторые из них были в чехлах. Я обратила внимание на обилие ярких красочных тканей, из которых были сшиты костюмы. Здесь были и парча, и бархат, и легкая, почти воздушная органза, и струящийся шелк. На подставке трюмо в некотором беспорядке стояли баночки, очевидно, с пудрой и гримом, еще какие-то флакончики. Рядом с трюмо лежал большой ящик. Я открыла его: он оказался пуст.

– Здесь и находилась винтовка, – пояснил Бередунковский, вытирая платком вспотевший лоб.

Я принялась выдвигать ящики трюмо, но ничего интересного в них не обнаружила.

– А теперь проводите меня в зал, я собираюсь осмотреть верхний ряд – то место, откуда предположительно был сделан выстрел, – сообщила я Бередунковскому.

Ростислав Максимович кивнул, подождал, пока я выйду из грим-уборной, запер дверь и жестом пригласил меня следовать за ним.

Бередунковский приподнял тяжелую штору и пропустил меня вперед. Я очутилась перед манежем. По всей видимости, сейчас там шла репетиция. В разных частях манежа артисты отрабатывали свои номера. Я увидела акробатов на роликах, эквилибристов на шарах и других артистов цирка. Неподалеку от входа парень ловко жонглировал тарелками. Не знаю, сколько их было на самом деле, но мне показалось, что не меньше сотни. От их разноцветных красок рябило в глазах. И ведь ни разу ни одна из тарелок не упала!

Я задрала голову и посмотрела наверх. Да, самое вероятное место, откуда могли выстрелить, – это последний ряд, тот, что напротив выхода артистов на манеж. Впрочем, поводов не доверять Кириному криминалисту у меня нет. Хотелось, скорее, ознакомиться с обстановкой. Между прочим, кто-то из зрителей верхнего ряда мог увидеть убийцу. Только как их теперь отыскать, этих зрителей? При продаже билетов паспорт предъявить не просят. Кто бы чего ни заметил, вряд ли пойдут в полицию.

Я поднялась на самый верх и тут увидела, что последний ряд кресел не примыкает вплотную к стене, а отгорожен от нее довольно высокой перегородкой. Стало быть, преступник мог быть вполне незамеченным. Он произвел выстрел и тут же ушел. А куда он мог уйти? Я посмотрела и нашла выход из зала. Это была довольно неприметная на первый взгляд дверь. Она вела в фойе второго этажа. Да, преступник, если он был посторонним, должен был очень хорошо изучить план цирка, чтобы знать все ходы-выходы. И все-таки что-то мне подсказывало, что убийцей был кто-то из цирковых. Чужаку проще было бы подловить Владислава где-нибудь на улице. Тут даже в окрестностях цирка подворотен хватает. Пару вечеров проследить за человеком, дождаться, пока он выйдет в одиночестве, выстрелить и спокойно уйти. Все! И не надо придумывать, как пронести в цирк пистолет, откуда выцеливать жертву с риском не попасть. Насколько я помню, даже на соревнованиях дальность стрельбы по мишеням 25–50 метров и далеко не все попадают в «яблочко». А тут шумный зал, непривычная обстановка, выцеливать приходилось с верхней точки.

Нет, цирковым было бы проще все это осуществить. Помимо прочего, они в большинстве своем еще и в хорошей физической форме.

– Ростислав Максимович, – обратилась я к Бередунковскому, – сейчас на манеже присутствуют артисты, которые были заняты в представлении в тот вечер, когда был убит Владислав Расстрельников? – спросила я.

– Да, здесь многие из того состава, – ответил заместитель директора.

– А сколько продлится репетиция? Ведь они сейчас репетируют, я правильно поняла?

– Да, сейчас продолжается репетиция, и продлится она еще, – Бередунковский посмотрел на часы, – как минимум час.

Ждать целый час – это непозволительно много. Я подумала, что лучше я еще вернусь в цирк и опрошу артистов, чем буду ждать окончания репетиции и потеряю целый час. А то и больше.

– А Марианна Мануковская присутствует?

– Нет, Марианны сегодня нет, – покачал головой Бередунковский. – Она должна быть дома.

Вот значит, к ней-то я сейчас и отправлюсь. Местная дежурная говорила, что у покойного Расстрельникова с Мануковской что-то вроде приятельских отношений. Может быть, она о нем расскажет чего-нибудь полезного. Не ждать же целый час окончания репетиции? Лучше зайду в другой раз.

– Тогда, пожалуй, я сейчас навещу Марианну Мануковскую, – озвучила я и увидела, как мужчина с облегчением выдохнул. И почему ему так не терпится отделаться от меня? Возможно, он не все рассказал? Или же он что-то скрывает? – Будьте добры, напишите мне ее адрес.

– Хорошо, давайте вернемся в мой кабинет, – предложил Бередунковский.

В кабинете он взял лист бумаги и начал писать. В это время у него зазвонил сотовый телефон.

– Прошу прощения, – обратился он ко мне и стал слушать абонента. – Неужели вы сами не можете сообразить? – раздраженно буркнул он в трубку. – Сейчас приду.

– Татьяна Александровна, я буквально на минуту вас покину: неотложное дело требует моего вмешательства, – сказал Бередунковский и встал со стула.