За что боролись…

– Светлов, – ответила я, выруливая по тротуару и тут же сворачивая на проезжую часть. Какая-то бабулька взвизгнула и ударила авоськой по багажнику, когда я едва не раскатала ее старые косточки по мокрому асфальту.

– Пробка, – оправдываясь, сообщила я.

– Тоже мне чемпион мира «Формулы-1», – снисходительно выговорил Кузнецов и после паузы добавил: – И мне Светлов.

– А кто такой Светлячок, не знаешь?

– Светлячок? Ни разу не видел. По слухам, он и синтезировал перцептин. Да мы все «светлячки», да, Ленк? – обернулся он к Бессоновой.

– Молчи лучше, – коротко ответила та, – так ты выглядишь умнее. – И, обращаясь уже ко мне, продолжала: – Его знали только Светлов и Вишневский. Вишневский – еще не знаю, Светлов – точно. Он всегда был любимцем Лейсмана, и тот от Леши ничего не скрывал, насколько я могу судить.

– Они как повязаны, – добавил Костя.

– Хорошо повязаны, – одобрила я, – если Лейсман хочет его убить.

– Надеюсь, сейчас Светлов ничего не станет скрывать. Если он придет в сознание, – резюмировал Кузнецов.

* * *

К Светлову нам пришлось прорываться едва ли не с боем. Однако боевые действия открыла противная сторона в лице мужиковатой мускулистой медсестры с движениями профессионального боксера. Брызгая слюной, она в наиболее доступных нашим жалким мозгам выражениях поведала, что в реанимационное отделение мы сумеем попасть, только перешагнув через ее труп. «Слонопотам какой-то, – подумала я, оглядев ее корпус, достойный Майка Тайсона и Холифилда, вместе взятых. – Не перешагнешь, однако».

Кузнецов поскреб в лысом затылке и выскреб оттуда целый рой превентивных мер, направленных на устранение нежелательного препятствия. Блистательным воплощением их стала великолепная тирада:

– У вас в отделении лежит некто Светлов Алексей Иванович. Понимаете, если вы не пропустите меня, я не смогу попасть к нему и выполнить поручение шефа. Тогда меня уволят с работы, а увольнение у нас происходит только в одном направлении – на кладбище. Генеральная линия партии, знаете ли…

– Это что же за работа у вас такая? – гулко громыхнул Тайсон-Холифилд.

– Есть такая милая и законопослушная профессия, – с невинным личиком пролепетал Кузнецов, расплываясь в улыбке, между тем как его правая рука нырнула под пиджак. – А называется она киллер. – Рука вынырнула из-под полы пиджака, сжимая новенький черный пистолет с глушителем. – Разрешите?..

Медсестра-тяжеловес густо крякнула, а затем издала серию горловых звуков, которые испускает неисправный огнетушитель, назойливо трясомый пьяным пожарником.

– Он пришел в себя? – почти нежно спросил Кузнецов, почесывая дулом небритый подбородок.

– Костя, хватит валять дурака! – зашипела Лена, отстраняя своего паясничающего дружка от продолжающей квакать и брекекекать штатной единицы больничного медперсонала. – Мы пройдем, да? Если он не в сознании, мы немедленно назад…

Медсестра выписала руками непонятные пассы, которые, по ее разумению, означали, вероятно, следующее: «Хоть к черту, только подальше от меня!»

– Где ты взял пушку, кретин? – свирепо рявкнула Бессонова.

– Новаченко подарил на день рождения, – бессмысленно ухмыляясь, ответил Кузнецов. – Я пришел в офис, а он там квасит, ну и…

Он покрутил дулом в воздухе, отчего проходящий мимо старик в пижаме выронил костыли и с юношеской прытью юркнул в палату.

– Убери, долбозвон! – фыркнула Лена, еле сдерживаясь от смеха. – Ствол убери!

– Н-да, – буркнула я и, глянув на шкодливую рожу чемпиона «Брейн-ринга», закусила губу, чтобы не расхохотаться.

* * *

– Травма у него не очень тяжелая, – говорила нам дежурный врач, миловидная женщина лет сорока, спустя десять минут после этих достославных событий, – но тут опасно другое. Он стоял на учете у невропатолога, у него латентная эпилепсия и подозрения на вялотекущую шизофрению с маниакально-депрессивным психозом.

– Вот это букет! – Я аж присвистнула от изумления.

– Он у нас и стоял на учете. А сейчас на почве черепно-мозговой травмы возможна эпилептоидная паранойя – на базе детской эпилепсии.

– Да ну? А фобии, навязчивые идеи – это у него возможно?

– Разумеется. Впрочем, я не по этой части. Если вам нужна консультация специалиста, то…

– Простите, не нужно. Но вы допускаете, что паранойя уже была у него до этой травмы?

– Вполне возможно.

«Черт возьми, ну и дельце подвернулось, – подумала я. – Вести расследование на основе предсмертного бреда наркомана и чепухи больного паранойей субъекта, у которого в дополнение ко всем его достоинствам объявилась еще и эпилепсия – покорнейше благодарю!.. Может, послать все к черту, и дело с концом?»

«Светлячки исчезают с рассветом», – вспомнилось мне… «И эти хороши, – подумала я, оглядев своих спутников с нескрываемым раздражением. – Особенно Кузнецов с его перегаром, тупыми шуточками, а также киллерской „пушкой“ с глушителем».

Нет улик, ну нет их! Какого же ангела я тут даром теряю время? Все! Если Светлов пребывает в пресветлой коме, возвращаюсь к Вишневскому-старшему и выражаю ему сочувствие по поводу бессмысленности дальнейшего ведения дела.