Не так страшен босс…

– Это – моя собака!

– Да, конечно, ваша собака, никто против этого и не возражает, но при чем же здесь…

– Значит, она должна быть со мной!

– Да, но…

– Значит, вы должны найти ее!

Еще ровно пять раз я бросала трубку, и всякий раз телефон звонил снова. Не действовал ни кнут, ни пряник. И на вежливые уговоры и на грубый отказ реакция была одинаковой – новый звонок. Настырная старуха не отставала.

«И чего она так привязалась ко мне? – в полном недоумении думала я, бросая трубку в шестой раз. – Что, кроме меня, в нашем городе никто больше не занимается частным сыском?»

Телефон зазвонил снова, и мне вдруг стало смешно. Я посмотрела со стороны на эту абсурдную ситуацию, когда какая-то полоумная бабка с ослиным упорством настаивает на том, чтобы детектив моего уровня занялся поисками пропавшей собаки, и поняла, что вариантов у меня только два: либо убить эту старуху, либо признать всю комичность ситуации и заняться поиском собаки.

«В конце концов, что я теряю? – уже почти смирившись с неизбежностью, думала я. – Сама ведь только что собиралась прогуляться. Ну, вот и прогуляюсь. И воздухом подышу, и время с пользой проведу. Отчего бы и не помочь старушке? Может, эта собака – самое дорогое, что у нее осталось».

Телефон все звонил.

– Алло! – усталым голосом сказала я, сняв трубку.

– В конце концов, неужели вы не хотите заработать? – снова набросилась на меня старуха, решив, по-видимому, показать, что поиски ее собаки – не просто моя святая обязанность, но и весьма привлекательное дело в финансовом отношении.

– Послушайте, э-э… простите, имя-отчество ваше?

– Серафима Карловна.

– Да, очень приятно. Меня зовут Татьяна.

– Я знаю.

– Да?..

Кто же это натравил на меня проклятую старуху? Узнаю – своими руками придушу!

– Что ж, очень приятно. Так вот, Серафима Карловна, если вы уже столько всего знаете, то, думаю, вам известны мои расценки…

– Да, я знаю, у меня с собой есть деньги. Когда вы подъедете?

Нет, вы посмотрите на нее! Не бабка, а электровеник какой-то. Все у нее схвачено, за все уплачено…

– Объясните, пожалуйста, точнее, где именно вы находитесь.

– Я здесь, около магазина. Знаете, такой большой универмаг, недалеко от набережной? Там еще сначала был обыкновенный продуктовый, а потом этот сделали. Там еще остановки…

Думаю, если бы я не назвала наконец один из сетевых супермаркетов, которые с недавнего времени расплодились в нашем городе, и один из которых действительно находился недалеко от набережной, она объясняла бы до вечера.

– Да-да! – радостно закричала бабка. – Да, этот магазин. Вот тут я и стою. На месте преступления. И столб здесь. И обрывок поводка. Я когда пошла в магазин, привязала его к столбу и сказала Людочке ждать…

– А, так с вами была еще Людочка? Так, может быть, она знает, куда делась ваша собака?

– Она-то, конечно, знает. Но ведь у нее-то сейчас не спросишь. Ведь ее-то и украли. Такса моя, Людочка.

Час от часу не легче! Она еще и Людочка! Интересно, а фамилия и отчество у Людочки есть?

– Хорошо, ждите, я сейчас подъеду.

– Жду.

Я собралась и, не очень хорошо понимая, зачем я это делаю, поехала к магазину, где возле столба с оборванным поводком меня ждала полоумная старуха, потерявшая таксу Людочку. Такого у меня, кажется, не было еще никогда.

Подъехав к магазину, я почти сразу увидела эту настойчивую старушенцию.

Не заметить ее было невозможно, а заметив, я сразу поняла, что это – она.

Это была маленькая, сухонькая бабулька в какой-то дореволюционной соломенной шляпке с лентами, с дореволюционным зонтиком и в дореволюционном же костюме. Облаченная в бесчисленное количество юбок, накидок, рюшей и кружев, она стояла возле столба, опираясь на зонтик, и с воинственным видом осматривалась вокруг, держа столб за обрывок поводка. Видимо, для того, чтобы он не скрылся с места преступления.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я, подходя к старушке. – Это я с вами говорила по телефону.

– Да? Что ж, прекрасно. Вы можете начинать, вот вам за услуги, – ответила бабанька, протягивая двести долларов.

Такой деловой подход мне понравился.

Я посмотрела на столб, посмотрела на поводок… Раз деньги получены, нужно их отрабатывать.

Срез был очень ровный, явно это не обрыв… Да и не так просто было бы разорвать очень качественный и по виду недешевый собачий поводок из натуральной кожи. Похоже, старушке эта самая Людочка была очень дорога. Раз уж она тратила такие деньги на поводки и нанимала самого дорогого детектива в городе.

Сама я не думала, что здесь что-то серьезное. Кому она нужна, эта Людочка? Была бы еще порода какая-нибудь эксклюзивная, а то такса. Да этих такс – как тараканов… Наверное, дети баловались… правда, вот срез… поводок обрезан, скорее всего, ножом. Для детей как-то это… нехарактерно.

Раздумывая обо всем этом, я внимательно осматривалась вокруг, почти не слушая неумолкающий говор Серафимы Карловны о преступлениях, которые совершаются средь бела дня, и о непозволительной дискриминации в магазинах по отношению к собакам.

Супермаркет находился на одной из четырех сторон перекрестка, а на противоположной стороне я заметила одного из профессиональных нищих, которые всегда отираются в подобных местах. Попросив Серафиму Карловну немного подождать, я перешла перекресток и подошла к нищему.

– Слышь, отец, – сказала я, протягивая ему сто рублей. – Там вот от столба собачку увели… Не видал, кто?

– Волк тамбовский тебе отец, – ответил нищий, даже не посмотрев на купюру.

Это был по виду глубокий старик. Он изображал калеку, но не слепого. С его места открывался наилучший обзор территории, прилегающей к магазину, у которого стояла одинокая старушка с оборванным поводком.

Из всего этого я сделала вывод, что столь невежливая отповедь нищего обусловлена малыми размерами предложенного вознаграждения. Пришлось доставать одну старушкину сотню. Это было запредельно много, но по виду нищего я сразу поняла, что на меньшее он не согласится. Со своего места он мог видеть не только, как украли собаку, но и то, как я разговаривала со старухой, и наверняка сразу догадался, что информация мне нужна.

– А может, все-таки припомнишь? – снова очень вежливо спросила я.

Нищий наконец соблаговолил слегка повернуть голову в мою сторону, в то же мгновение сотенная купюра исчезла в кармане его старой телогрейки.

– Лет сорока, коричневые брюки и пиджак. Старые. Рубашка красная, – заговорил нищий, снова глядя куда-то вбок. – Без галстука. Отрезал ножом, ушел в подворотню.

Я снова посмотрела в сторону магазина. Поблизости от него была только одна подворотня в доме, где располагался ломбард. Но неподалеку было еще несколько подворотен, поэтому я решила уточнить: