По закону подлости

Грустно усмехнувшись, я безнадежно махнула рукой, встала, подошла и легла с ним рядом, отвернувшись носом в сторону.

– Не мешай мне страдать, мерзавец, – тихо сказала я, хотя он еще и не начинал пытаться, и тяжело вздохнула.

Володька тоже вздохнул и начал заниматься заглаживанием своей вины.

У него это получилось, как всегда, неплохо, и через полтора часа я уже полусонно смотрела, как он снова начал одеваться, а мои мысли потекли уже совсем в ином русле и в более хорошем настроении.

– Ты разве не проводишь меня до машины? – спросил Володька, застегивая пуговицы на рубашке.

– Ни-ко-гда! – отчеканила я, гордо вскинув голову. – Никогда больше этого не будет! По крайней мере сегодня! И не надейся.

– Как скажешь, Татьяна, – печально отозвался Володька и грустно продолжил застегивание.

Я перевернулась на спину.

– Тоже, что ли, мне уехать? – подумала я вслух, обращаясь к потолку. – Умотать бы куда-нибудь в сторону, противоположную от тебя.

– В Мурманск? – попытался неуклюже догадаться Володька, но я уже увлеклась новой идеей.

– А идите вы куда подальше со своим северным сиянием! Я поеду на юг. В Сочи или в Туапсе! А почему бы и нет?

Я села на диване и вспушила волосы.

– Действительно, а почему бы и нет? – повторила я еще раз и поняла, что мне понравилась идея!

Блин! Точно: еду дикарем в жаркие страны, отдыхаю на полную катушку и громко смеюсь над пошлыми женатиками, гостящими у тещи! Чтоб тебе, Вовочка, пирогами обожраться у нее и растолстеть!

Я вскочила с дивана и подошла к зеркалу, чтобы оценить свои внешние данные.

А что зря бегать-то? И так ясно: фигура – отличная, лицо – слов нет, рост и тонус – высокие, и пока Володька отдыхает, мне самой нет смысла грустить в Тарасове.

Я так увлеклась героическими планами, что даже притопнула несколько раз пяткой об пол.

Завтра совершаю марш-бросок на своей «девятке» до…

Я вспомнила, что прежде чем оговорить конечный пункт, нужно хотя бы взглянуть на карту и узнать, какие вообще существуют на свете пункты, кроме Сочи и Туапсе, Антальи и Канар.

Володька в это время надвинул на затылок фуражку, взял в руки пустой «дипломат» и робко откашлялся.

– Ну, мне пора, Тань, – сказал он, – уже очень поздно. Я… того… спешу.

Мой взгляд был полон негодования.

– И ты не хочешь, чтобы я тебя проводила?! – вполне искренне воскликнула я, потрясенная столь неслыханной человеческой черствостью, и почувствовала, как у меня повлажнели глаза.

Я подошла к Володьке, клюнула его в щечку и тихонько проговорила, что через пять минуточек буду готова. Мы расстаемся надолго, нужно все обставить прилично.

Не чужие же люди, честное слово!

Ровно через тридцать восемь с половиной минут мы выходили из моей квартиры, и я старалась расшевелить Володьку, надувшегося словно индюк.

Он никак не сдувался, и я опять принялась негодовать.

Да видано ли такое?! – Не предупредив меня заранее, не подготовив, не подсластив тошнотворную пилюлю, вдруг объявляет, что завтра он, мол, уматывает на деревню к тещеньке, а потом еще вдруг преподносит, что и проститься не может по-людски!

Я проводила его до машины, махнула вслед, медленно зашагала домой, глубоко засунув руки в карманы шорт и подумав, классная у меня появилась идея – поехать в жаркие страны на Черноморское побережье моего Отечества! И Володька так кстати тоже уезжает.

…На следующее утро, ну не то чтобы очень уж утро, а так, нормально – часикам к пятнадцати, – я закончила свои спартанские сборы, взгромоздила на себя пару сумок и, похлопав по согревшемуся под тарасовским солнцем крылышку своей «девятки», выехала прочь – прочь из опостылевшего мне города по трассе Тарасов – Ставрополь.

Впереди были две недели, полные солнечных шашлычно-соусных, винно-личностных впечатлений и удовольствий. Ну а если уж очень понравится, то две недели запросто растянутся до трех.

Легко!

Когда стольный град Тарасов скрылся за горизонтом, я остановила машину, вынула свой замшевый мешочек с гадальными косточками и, потряся их в ладонях, высыпала кости на правое сиденье.

Эти паршивцы решили, что я как-то слишком привольно живу, и вежливо какнули мне в душу: 17+25+10.

Это означало: «Эйфория счастья и успеха пройдет быстро».

Я вздохнула, закурила и подумала о том, как хорошо, что эта эйфория еще и не думала наступать. Значит, у меня все впереди!

Я мчалась резво и быстро, обдуманно нарушая правила дорожного движения только тогда, когда без этого было трудно обойтись, и почти без остановок к самому утру следующего дня добралась до аппетитного указателя, возвестившего, что на Туапсе – сюда, на город Сочи – туда.

Здесь я остановила свою «девятку» и задумалась о перспективах. Выйдя из машины, надела темные очки и закурила, решая, куда направить протекторы своей «девятки».

Выбор, конечно же, был небольшим – направо или налево, – но его нужно было сделать. А я никак не решалась: требовался какой-то толчок или даже пинок, и я задумчиво поискала, кто бы это мог сделать – сначала на небе, закатив глазки, потом на земле, опустив их.

Однако ожидаемый «толчок» появился с третьей стороны и выглядел он совсем не так, как мечталось, – из-за ближайшего ко мне поворота на Сочи вывернулась небольшая колонна мотоциклистов самого неформального вида, с ревом и грохотом помчалась прямо на меня, громко сигналя и рыча движками мотоциклов.

Судя по всему, это были заблудившиеся во времени байкеры. Обычно они разъезжают по ночам, но у этих, как видно, что-то перепуталось в головушках.

Возглавлял колонну длинноволосый коренастый парень в темных очках, сидевший на огромном черном мотоцикле, который он вел на два корпуса впереди всех.

Пять или шесть его спутников отставали, и, помимо сигналов, кто-то из них махнул мне рукой, будто, глядя на меня, можно было подумать, что я сейчас же прыгну за руль «девятки» и помчусь им наперерез в лобовую атаку.

Максимум, что от меня можно было ожидать в такой ситуации, так это прижаться поплотнее к борту «девятки», что я и сделала.

Вожак стаи приблизился ко мне на опасно маленькое расстояние, резко, по-пижонски затормозив, подкатил ко мне и почти наехал передним колесом своего мотоцикла.

Он, не оглядываясь, махнул рукой, и его ребятки промчались мимо, остановившись метрах в десяти позади моей машины.

Парень, наехавший на меня, не слез с мотоцикла, он только поднял свои затемненные очки на лоб, и его бегающие глазки остановились на моем лице.

Парнишке оказалось навскидку лет сорок; нервно подергиваясь, он обшарил меня глазами и, глотая окончания слов, спросил:

– Ты типа из Тарасова, что ли, мамочка?

Я ничего не ответила, но немного удивилась его манере общения и информированности: не каждый по номеру определит, из какого региона машина.