В экстазе восточного танца

– Ему велели полежать дома, но я видела, как он сегодня поехал на работу. Молодежь о своем здоровье совершенно не заботится, – посетовала соседка.

Все, что рассказала Валентина Петровна, мне было уже известно со слов самого Чернова. Поэтому я стала расспрашивать ее о других происшествиях в подъезде. Она пожаловалась на то, что дня четыре тому назад кто-то раскурочил домофон, и подъезд теперь не запирается, хотя она три раза звонила в управляющую компанию. А еще она вспомнила, что вчера, возвращаясь из магазина, видела подозрительную парочку парней, которые курили на лестнице у окна. Она еще сделала им замечение, но те огрызнулись и никуда не ушли, несмотря на ее обещание вызвать полицию. Описание парней она дала довольно подробное, в принципе можно было бы и фоторобот составить, но я решила пока это дело отложить, потому что, по словам Валентины Петровны, об этой парочке говорила и Елизавета Никифоровна – попозже соберу их вместе, попробуем это сделать.

А потом Валентина Петровна припомнила, что чуть больше недели тому назад о Чернове ее расспрашивала какая-то девица, которая встретила ее возле подъезда. Вот об этом я попросила ее рассказать поподробнее.

Девица была вполне приличная, в меру накрашенная, одетая в элегантное пальто, поэтому Лихоимцева охотно ответила на ее вопросы. Девица очень долго извинялась, даже слезу пустила. И наконец поведала Валентине Петровне, что очень хотела бы поближе познакомиться с Черновым. Якобы она встретилась с ним на выставке оборудования для производства мебели и влюбилась до потери сознания. Но точек соприкосновения у нее с Черновым нет. Она не знает, женат ли он, вот и решила посоветоваться с соседями, стоит ли ей затевать знакомство.

– И что же вы ответили?

– Мне жалко Яшу, – вздохнула Валентина Петровна. – Такой положительный мужчина и одинокий. Всегда поздно приезжает домой, видно, потому, что его никто не ждет. А тут приятная женщина…

«Понятно. Пожилых дам хлебом не корми – дай кого-нибудь сосватать», – подумала я и поинтересовалась:

– И что, им удалось познакомиться поближе?

– Не знаю. Я больше ее не видела.

– А кроме элегантного пальто, что-нибудь еще запомнилось?

– Да. Она была без шапки, хотя на улице моросил дождь, поэтому я решила, что она на машине. И действительно, поговорив со мной, она села в темно-зеленую «Ауди». Красивые рыжие волосы до плеч с легкой химией. Глаза серо-зеленые, яркая оранжевая губная помада и такой же лак на ногтях. Дорогая сумка, но не очень большая, как сейчас модно, а среднего размера. Длинные сапоги. И сумка, и сапоги серые, а пальто темно-серое с синеватым отливом. Оранжевый шарфик, под цвет помады.

Тут я сообразила, что не выяснила возраст интересующей меня дамы, ведь для пожилой женщины все, кто моложе нее, – «девицы». И действительно, Валентина Петровна, немного подумав, решила, что собеседнице ее было за тридцать.

– Лицо у нее, конечно, ухоженное, – вспомнила она, – но мимические морщинки уже наметились. И разговор у нее был не наш, волжский – певучий, замедленный, – а быстрый, южный. А еще родинка слева над губой сразу в глаза бросается.

Ну что ж, при таких особых приметах вычислить «девицу», если она появится рядом с Черновым, будет нетрудно.

Узнав у Валентины Петровны все, что меня интересовало, я попросила ее свести меня с ее подругами: вдруг они тоже заметили что-нибудь интересное.

Пара звонков – и к нам присоединились еще два источника информации. Но, к сожалению, ни Елизавета Никифоровна Яшина, ни Наталья Ивановна Жарова ничего особенного, связанного с Черновым, не заметили. Правда, последняя тоже видела подозрительных молодых людей, куривших на площадке в день нападения на Чернова. Пользуясь моим планшетником, мы быстро составили фотороботы подозрительных парней. А потом Елизавета Никифоровна, одна из немногих старожилов дома, рассказала о том, что Яков живет в квартире бабушки со стороны матери. Бабушка Елена Игоревна Татаринцева еще жива, на ногах, но возраст берет свое, и, когда женщине исполнилось девяносто лет, ее забрала к себе старшая сестра Якова Марина, она как раз вышла на пенсию. Квартиру было решено отдать в пользование Якову, он после развода с женой скитался на съемных – свою оставил жене и сыну, все деньги были вложены в производство, жалко было вынимать миллион-другой из дела.

Соседка не случайно так хорошо все знает о Чернове, она ведь близкая подруга его матери, которая до замужества жила здесь же.

Отец самой Елизаветы Никифоровны, главный инженер крупного военного завода, получил квартиру в этом доме, который был построен в середине тридцатых годов прошлого века. Квартиры здесь давали людям заслуженным: руководителям и ведущим специалистам крупных предприятий, профессорам университета. Яшины въезжали в новую квартиру на четвертом этаже одновременно с соседями по площадке, семьей профессора биологического факультета Тарасовского университета Петра Ивановича Татаринцева. Соседи часто становятся ближе родственников. Так случилось и с семьями Татаринцевых и Яшиных.

Заботы новоселов, обустраивавших квартиры, сблизили отцов. Перевод детей в новую школу помог сойтись мамам. Лиза Яшина и Катя Татаринцева оказались одногодками и поступили в один класс. Вживание в новый коллектив сдружило и девочек.

Они были самыми близкими подругами и гибель в авиакатастрофе Катюши Елизавета Никифоровна пережила очень тяжело.

– В авиакатастрофе? – переспросила я. – Яков Павлович мне об этом не рассказывал.

– Вы не знаете, что и мать, и отец Яши погибли? – чуть ли не в один голос удивились все трое.

Роман подруги с Павлом Черновым развивался на ее глазах, она присутствовала на крестинах всех детей и помнит, каким долгожданным был Яков, родившийся через пятнадцать лет после третьей дочери, когда уже никто и не надеялся: его маме к тому времени пошел пятый десяток.

– Помню, – Елизавета Никифоровна с удовольствием пустилась в воспоминания, – Катя пришла ко мне такая растерянная: рожать в такие годы! До этого она не делала абортов – просто после рождения третьей дочери перестала беременеть, хотя Павлу Романовичу очень хотелось иметь сына. Он дочек очень любил, но все расстраивался, что некому передать фамилию. И дед его, и он сам очень гордились своим родом, семейными традициями, знали предков, как они говорили, до двенадцатого колена. А тут род прекращается, ведь у него самого младший брат в войну умер – последствия ленинградской блокады сказались, а у сводной сестры, которая родилась после войны, одна-единственная дочка. И вдруг беременность: такая радость, но и опасность – как немолодой организм справится с такой нагрузкой? Да и Павел Романович повел себя как-то странно. То ли уже не верил, что может родиться сын, то ли уже свыкся с мыслью, что он последний в роду Черновых, и особенного энтузиазма, узнав о прибавлении в семействе, не проявил.

– В общем, сомневалась она сильно. А потом довольна была, что решилась: Яша стал игрушкой для всех Черновых – они его на руках носили. Сестры на нем практику проходили, как с младенчиками обращаться, – пошутила Елизавета Никифоровна, – ведь сами к тому времени уже на выданье были. Он рос послушным, очень способным мальчиком. Но Павлу Романовичу не удавалось уделять долгожданному сыну много внимания. Он к тому времени стал ученым с мировым именем, летом все по экспедициям ездил, раскапывал что-то, а зимой по заграницам – то на симпозиумах, то лекции в университетах иностранных читает. Денег у них много стало, но Катя расстраивалась, что Яша очень мало видит отца. Правда, его дед заменял со стороны матери, Петр Иванович Татаринцев. Он хоть тоже был ученым, но по заграницам не ездил и часто занимался с внуком. Да и старший Чернов тоже старался почаще бывать с мальчиком: Роман Ефимович обучал Яшу иностранным языкам – у него какая-то особая методика была, так что Яков отлично владеет несколькими языками, как и его сестры.

Все рассказанное Елизаветой Никифоровной было мне интересно, я и приехала-то сюда, чтобы побольше узнать об истории семьи Черновых – украденные фотографии наводили на версию, что именно там кроется разгадка неприятных происшествий с Яковом. Но ничего особенного от старинной подруги семьи я не услышала. Семья как семья, правда, четверо детей не совсем типично для профессора. Да и инфомацию о гибели родителей клиента я взяла на заметку.

– А вы сами как можете объяснить нападение на Якова? – поинтересовалась я.

– Вообще-то до сих пор у нас такого не случалось, – пожала плечами Елизавета Никифоровна. – У него пропало что-нибудь?

– Борсетка с документами и сотовый телефон, – не стала скрывать я.

– Наркоманы к нам не особенно захаживают, – начала рассуждать третья соседка, которую мне представили как Наталью Ивановну. – Может быть, по работе он кому дорогу перешел? Вон сейчас по телевизору каждый день показывают, как стреляют или взрывают бизнесменов. А Яша неплохо зарабатывает, может быть, кто-то его убить хотел?

– Если хотели убить, по карманам шарить не стали бы, – объяснила я. – Выстрелили бы или ножом пырнули, а уж потом, если бы сильно нужно было, да никто бы не помешал, обыскивать стали. Но, как правило, если выполняют заказ на убийство бизнесмена, ограбления не бывает. В этом случае именно рассчитывали чем-то поживиться. Вот только нашли ли они желаемое? – А в пятницу вечером вы никого из чужих не видели в подъезде? – Я посмотрела на соседок. – Припомните, пожалуйста, это было тринадцатое число.

Лихоимцева и Жарова пожали плечами и отрицательно покачали головами. А вот Яшина задумалась и принялась припоминать:

– В пятницу я целый день занималась окнами, у меня они не пластиковые, поэтому осенью и весной я их заклеиваю-расклеиваю, тюль стираю. Так и провозилась дотемна. В магазин вовремя не сходила, а села ужинать – ни хлеба, ни кефира. Ну, без хлеба-то я бы обошлась. А вот без кефира мой желудок не может. Поэтому пришлось выбираться в круглосуточный универсам уже в девятом часу. И когда возвращалась и поднималась по лестнице, мне навстречу спускались двое. Они были в темных куртках и вязаных шапочках, ну, их еще как-то так неприлично называют. Увидев, что я иду навстречу, они остановились на площадке и повернулись ко мне спиной, как будто в окно что-то стали разглядывать, а что там в такой темноте можно разглядеть?! Это они от меня морды свои прятали.

– Ой, а ведь я тоже этих двоих видела, – встрепенулась генеральша. – Только пораньше часа на три. Я Мурочку гулять выводила. Она как раз возле первого подъезда какую-то гадость нашла, я ее уговаривала бросить, а они мимо меня прошли. И прямым ходом в наш подъезд, домофон-то как раз был сломан, замок не работал, они спокойно открыли дверь.

Помню, один матерился, недоволен чем-то был, а второй ему все «заткнись» говорил. И еще сказал, что за эту работу они получат по полной.

– А что, в пятницу тоже что-то случилось? – поинтересовалась Яшина.

Я многозначительно улыбнулась, но в подробности вдаваться не стала. Поблагодарила за сотрудничество, оставила свою визитку – вдруг припомнят что-нибудь еще.

Генеральша проводила меня до двери, а подружки остались – вот уж набрались тем для разговоров, будут теперь три дня обсуждать.

Когда я выходила из подъезда, дорогу мне преградил молодой оболтус, выросший под два метра, но мозгов, вероятнее всего, так и не наживший. По-видимому, парню хотелось приключений, и он решил, что я должна принять в них участие. Ну, что ж, мне не впервой справляться с такими донжуанами. Демонстрировать навыки самбо пока не будем. Для начала попробуем поговорить.

Я оценивающе посмотрела на него, ожидая, с чего он начнет.

Ничего кроме банального: «Какие люди и без охраны!» – я не дождалась. Тратить время на оболтуса не особенно хотелось, но вдруг это жилец, который что-то видел? Поэтому, сделав соответствующее выражение лица, я пошла на контакт:

– Привет! Ты здесь живешь?

Оболтус оживился:

– А что, пойдем ко мне?

– Так уж сразу и к тебе… Для начала расскажи, что это за два парня в черном отирались здесь на днях. Ты их видел?

– Я не видел, но Санек говорил, что были тут какие-то. Он было подошел выяснить, кто это на нашей территории, но его конкретно отшили, – в голосе моего собеседника зазвучали нотки недоумения.

– Мы можем найти сейчас этого Санька? – Я решила ковать железо, пока горячо.

– Сейчас звякну, – оболтус достал телефон и выяснил, что Санек уже выходит и сейчас будет.

Действительно, дружок не заставил себя ждать и рассказал, что и в пятницу, и во вторник во дворе присутствовали двое чужих. Его описание незнакомцев соответствовало тому, что дали соседки Якова. Парень тоже отметил агрессивность, исходившую от них, и признался:

– Я не стал связываться, почувствовал, что они действительно крутые.