Ключи от жизни

От своего важного занятия опер оторвался лишь тогда, когда я без приглашения уселась на скрипнувший стул.

– Сейчас, минуточку, – извиняющимся тоном пропел он, искоса глянув на меня. Но тут же отложил ручку и посмотрел более заинтересованно. Мой вид явно поразил молодого офицера, из своеобразной тактики решившего изображать немыслимо делового работника.

– Жду, – хлопнула я ресницами.

– А впрочем, я закончил, – порадовал он меня.

Минут через пять по вызову Анатолия привели Луговичного. Надо отметить, что рисковал офицер из-за своей самодеятельности сильно. Но что не сделаешь ради денег. А может, у него вся охрана в друзьях-приятелях числится? Или посулил кому что? Хотя зачем я себе голову из-за ерунды ломаю, не все ли мне равно, как он свои проблемы решает?

Молоденький конвоир в чине сержанта усадил Рудика на стул, куда указал Миющенко. Как раз напротив меня. На запястьях Луговичного блеснули наручники. Его по-прежнему красивое лицо вытянулось в гримасе удивления.

– Таня? – как бы не веря собственным глазам, спросил он и медленно привстал.

Конвоир положил руку на его плечо, усаживая на место.

– Иди, Саша, ты пока свободен, – вмешался Анатолий Несторович.

– Привет, – улыбнулась я, словно видела Луговичного последний раз вчера.

– Ка… какими судьбами? – немного заикаясь, проговорил он.

– Вот пришла навестить. Сухарей тебе насушила, – беззаботно ответила я.

Луговичный явно не оценил шутки и молча уставился на меня в полном непонимании.

– Ладно, Рудик, времени у нас немного, а посему сразу приступим к делу. Я тут для того, чтобы попытаться тебе помочь. Работаю частным детективом. Твоя мама, проявив заботу о своем единственном ребенке, наняла меня – самую лучшую в нашем Тарасове ищейку, – грубо выразилась я о себе, чтобы хоть как-то встряхнуть бывшего однокашника, который так и сидел с приоткрытым ртом. – Въезжаешь в ситуацию?

– А… Да. Я понял. Ну надо же! Та-анька, – нараспев произнес он мое имя и наконец улыбнулся. – А ты классно выглядишь. Даже лучше, чем раньше.

– Вот и славно, Рудик, – улыбнулась я в ответ, удовлетворенная тем, что не зря потратила деньги у Светки. – А теперь давай быстренько все мне рассказывай.

– И сколько же берешь за работу?

– Двести баксов в сутки, – доложила я.

– Ого! – присвистнул он. – Может, по старой дружбе скидку сделаешь?

– Слушай, солнце мое, я ведь, когда твои плюшки покупаю, скидки не прошу, – изобразила я лучезарную улыбку. – А потом, сам рассуди, что ж я за копейки должна подставлять под пули свою молодую грудь и умную голову? И вообще, прекращай рассматривать жизнь с высоты своего высокомерия. Спустись на землю и осмотрись вокруг. Ты сейчас где? Так что давай-ка, повествуй поскорее.

Луговичный, пристыженный моим замечанием, кратко и четко описал события рокового дня, не ноя и не жалуясь на произвол правоохранительных органов. Он понимал, что ситуация сложилась не в его пользу, но все же не преминул, бросив быстрый взгляд в сторону Миющенко, поделиться собственным выводом, что все происшедшее с ним – явная подстава.

В принципе я услышала то же, что уже слышала от Миющенко и матери Рудольфа. Настало время задавать вопросы.

– Так. А теперь поведай мне о своих отношениях с женой. В основном меня интересуют ваши разногласия на тот или иной счет. Были ли у вас накануне крупные ссоры, скандалы? Если да, то из-за чего?

– Да они у нас постоянно были. В основном из ревности. Галина вечно обвиняла меня в измене. Достала просто! Задержусь немного – изменял, в баню с мужиками схожу – изменял, просто посмотрю на нее не так – опять изменял! То запах духов каких-то учует, то следы помады обнаружит, то волос чей-то. Прямо как в том анекдоте, когда жена, не обнаружив на одежде мужа чужих волос, сказала, что он теперь не брезгует и лысыми женщинами. Кошмар какой-то! – все более распаляясь, сетовал Рудольф.

– Угу, а ты, значит, никогда жене не изменял? – посмотрела я на него с иронией. – Нет, так не пойдет, дорогой. Мне – все как на духу, как исповеднику, говори. Не усложняй, ради бога, работу.

– Ну, – замялся он, – не без того, конечно. Бывало иногда.

– Жена могла быть в этом убеждена или просто строила догадки?

– Одни догадки, – безапелляционно заявил он.

– Не уверена в правдивости твоих слов. Сам же сказал, что Галина находила следы чужой губной помады.

– Да думала она там на одну, только не в точку. С той у меня как раз ничего не было.

– На кого думала? С кем было? Рудик! Посерьезнее, пожалуйста.

– Думала на Ольгу Черникову, а было… Да со многими было. Всех не упомнишь. И какая разница?

– Черникова – это одна из подруг Галины? – спросила я, так как благодаря Мальвине Васильевне уже имела представление о ней.

– Ну да.

Луговичный отвечал неохотно. Кажется, ему было стыдно рассказывать о своих приключениях. Но я нисколько не винила его: он так и не смог никого полюбить, вот и метался от одной юбки к другой. А с Галиной жил скорее потому, что считал напрасной тратой времени оформление развода или очередного брака. И зря он тут мне жаловался на ее несносный характер. Уж я-то знала Рудика: ревность жены льстила его самолюбию.

– А среди тех, которых не упомнишь, имелись ее подруги или знакомые?

– Для чего ты об этом спрашиваешь? – не выдержал Луговичный. – Решила среди них убийцу искать? Скажешь, что баба может аккуратно вскрыть багажник машины, отключив предварительно сигнализацию?

– Бабы могут все, Рудик. Даже могут тебя, дурака, из дерьма вытащить. Так что не умничай тут, а отвечай на поставленные вопросы, – начала заводиться я.

– Тань, но я ведь некоторых вообще только по имени знаю. Ни адресов, ни других данных.

– Я про данные твоих пассий и не спрашиваю, мой золотой. Я интересуюсь, были ли у тебя любовницы среди подруг твоей жены? Кому еще она могла не доверять?

– Нет, – потупив взгляд, отрезал он.

– Значит, ни о ком другом, кроме как о Черниковой, она не догадывалась?

– Нет.

– Ты пойми, Рудик, я не просто так любопытствую, а хочу сократить время своей работы и, стало быть, приблизить время твоего выхода на свободу, – пояснила я. – А теперь назови мне адреса близких Галиных подруг и адрес ее родителей в Аткарске.

– То есть ты хочешь сказать, что она все подстроила сама? – искренне удивился Рудольф.

– Именно. Слишком все ненатурально. Скажи, Рудик, ты покупал лезвия Вилкинсон? Обычные такие, предназначенные для допотопного станка? Их еще при кройке используют.

– Нет.

– Женушка твоя или матушка не занимались индпошивом?

– Нет, разумеется.

– Может, я и узко мыслю насчет предназначения таких лезвий, но только в голову приходит одно – их купила Галина, чтобы слегка вскрыть себе вены. Или глубоко порезать палец, что скорее. Обильно полила своей кровушкой все вокруг и во двор, прихватив ключи от машины, сбегала, пока ты спал, багажник оросила. Пусть милиционеры подумают, что ты там труп вывозил. Рубашку твою изгадила, нож, почему-то хлебный…