Криминальная принцесса

– А во сколько он приходил, этот Подбельский? – задала я еще один вопрос по поводу бизнесмена.

– Ну это днем было, еще до обеда, – ответила вахтерша.

– А давно он благотворительностью занимается? – продолжала расспрашивать я.

– Да пару лет точно будет. Мы благодаря его помощи смогли обновить репертуар: костюмы новые сшить, декорации, опять же, изготовить. На все ведь средства нужны, и немалые.

– Хорошо. Скажите, Варвара Никифоровна, вот вы утром обнаружили Владислава Григорьевича в его кабинете. А зачем вы туда пошли? – спросила я.

– Ну как же. Ночному сторожу положено обход утренний делать. Вот я и пошла. А потом увидела, что дверь в кабинет Владислава Григорьевича приоткрыта, и свет почему-то горит, хотя светло уж на улице было. Ну и вот… открыла я дверь пошире, а там… Ну я сразу начала в полицию звонить.

– Подождите, вы только дверь полностью открыли и на пороге остановились? Или вошли в кабинет? – уточнила я.

– Вошла в кабинет, – со вздохом ответила женщина, – хотя и с порога было видно, что он… ну, на рубашке спереди кровь видна была. И сидел он… так живые люди не сидят.

– А где, кстати, он сидел? – спросила я.

– В своем кресле. У него в кабинете широкий кожаный диван стоит, черный, а рядом с ним – кресло, тоже из черной кожи, – ответила Филиппова.

– В кресле за столом?

– Нет, за столом – специальный стул. Анатомический, крутящийся, с высокой спинкой, – откликнулась женщина. – Слева у стены кабинета диванчик, я же говорю, и рядом кресло. Он там кофе с чаем пьет… пил и разговаривал с посетителями.

– Со всеми посетителями?

– Да, даже с нами, сотрудниками, – покивала Филиппова. – Если только ругать кого собирался – за столом принимал. А так – на диван сажал.

– Понятно. Скажите еще вот что: вы слышали выстрел?

– Выстрел? – переспросила Филиппова.

– Ну да, выстрел. Дубовицкий ведь был убит выстрелом в грудь. Вы же сами сказали, что видели кровь на рубашке, – пояснила я.

– Да, конечно. Но, понимаете, Татьяна Александровна, выстрела я не слышала, – ответила Филиппова. – У нас тут, в здании, звукоизоляция хорошая – все-таки, когда репетиция идет, шумно очень становится. А директорский кабинет на втором этаже. Где же я услышу?

– Ну да, – согласилась я, – вы правы.

– Татьяна Александровна, я вот что еще вспомнила. Когда я вышла в аптеку, как раз в это время у входа в театр я столкнулась с Региной, это наша уборщица, молодая девчонка, но из неблагополучной семьи. Матери у нее нет – то ли бросила ее, то ли умерла, я точно не знаю, ведь неудобно лезть в душу, – а отец у нее горький пьяница. Вот ведь! У многих судьбы прям один к одному. Что у моей соседки, что у Регины. Так я это к чему говорю. То, что я вышла в аптеку, то есть оставила свой пост, это, конечно, моя ошибка. Ведь если бы я оставалась на месте, то увидела бы Владислава Григорьевича. А может быть, и преступника. Но ведь Регина была в это время в театре. Может, она что-то видела?

– А где ее можно найти? – спросила я.

– Ну, она должна убираться сейчас. Пойдемте, я покажу, где она швабру и тряпки хранит.

Мы вышли из костюмерного цеха и снова пошли по коридору. Филиппова привела меня к двери, около которой стояла девушка лет двадцати в сиреневом свитере и черных джинсах. Невысокого роста, худощавая, немного нескладная блондинка выглядела подавленной.

– Регина! – воскликнула Филиппова, увидев девушку. – А мы как раз тебя искали! А ты как раз кстати нам повстречалась. Вот, это, – женщина кивнула в мою сторону, – Татьяна Александровна, она частный детектив. Ищет того, кто застрелил Владислава Григорьевича.

При этих словах девушка вздрогнула. А я насторожилась: девица просто переживает из-за убийства или испугалась?

– Ты расскажи Татьяне Александровне, видела ли ты кого-нибудь постороннего в театре, пока я была в аптеке, – попросила вахтерша.

– Никого я не видела, – буркнула Регина, глядя исподлобья.

– То есть вы хотите сказать, что в то время, когда вы находились в театре, никого постороннего не заметили? – спросила я девушку.

Она опять еле заметно вздрогнула. На этот раз и Филиппова обратила свое внимание на поведение Регины.

– Региша, ну ты чего? – ласковым тоном спросила вахтерша. – Ты чего, боишься кого-то?

Регина отрицательно покачала головой.

– Регина, скажите, а зачем вы так поздно пришли в театр в тот вечер, когда был застрелен Дубовицкий? – спросила я.

– Я ключи от квартиры в куртке забыла, – еле слышно проговорила девушка, – а куртку я в подсобке оставила, потому что жарко в тот день было. Зачем ее таскать с собой…

– А вы что, живете одна? – задала я следующий вопрос.

– Не одна, – все так же тихо ответила девушка, – с отцом. Только он в тот вечер опять напился. Я уже стучала-стучала, чуть дверь входную не расколошматила – никакого толку. Пришлось за своими ключами идти, – объяснила Регина.

Филиппова сочувственно покачала головой.

– Регина, а вы долго были в тот вечер в театре? – спросила я.

Девушка удивленно посмотрела на меня.

– Нет, недолго. Я только взяла куртку и сразу ушла домой, чего мне еще было делать?

– Хорошо, я поняла. Регина, расскажите, что происходило в тот день, когда был убит Владислав Григорьевич, – попросила я.

– А что могло происходить? – девушка пожала плечами. – То же, что и всегда. Каждый занимался своими делами. Я вот уборку делала, полы мыла.

– В кабинете директора? – спросила я.

– Нет, я в кабинетах не убираюсь, я коридоры мою, – ответила девушка.

– Да, в кабинетах у нас другие убираются, – подтвердила Варвара Никифоровна.

– Может быть, вы, Регина, видели кого-нибудь постороннего? – продолжала я расспрашивать девушку.

– Да некогда мне разглядывать, кто посторонний, кто – нет! – вдруг почти выкрикнула уборщица. – Я уборкой занимаюсь. А не бездельем маюсь, вот!

– Регина, ты чего это? – удивленно спросила Варвара Никифоровна. – Чего ты так резко отвечаешь-то?

– Да потому что надоело все, теть Варя! – сказала девушка и закрыла лицо руками. – Что ни день, то ходят, расспрашивают! Как будто, если я… если у меня… семья такая, то я… Ничего я не видела!

– Ну, ладно, успокойся, – Филиппова погладила ее по плечу и выразительно посмотрела на меня.

Я тоже поняла, что в таком состоянии, в котором сейчас находилась девушка, от нее вряд ли можно было добиться вразумительных ответов на вопросы. И теперь ее реакция вполне объяснима. Уборщица, девушка из неблагополучной семьи, вряд ли тепло относится к правоохранительным органам. А Кирины ребята работают на совесть – могли и впрямь девушку потрепать допросами-расспросами. Кому такое понравится?