Дамская вендетта

– Скорее хорошо.

– Вот. – Катя не без сожаления вручила мне кругленькую сумму, после чего я почувствовала, что могу работать в полную силу.

– Катюша, скажи, ты занята в театре ближайшие дни?

– Сегодня я совершенно свободна, завтра с утра репетиция, а вечером мне тоже надо быть в театре. Я дублирую Сазонтьеву – если она вдруг заболеет, то тогда надо будет играть мне.

– Так, что делать завтра, мы решим с тобой позже, после обстоятельного разговора с моим другом. А сегодня тебе лучше на своей квартире не появляться. – Я подумала, что одних моих доверительных отношений с Кирьяновым недостаточно для того, чтобы ориентировку на Барулину отменили.

У меня не было никаких сомнений, что дома и на работе мою клиентку уже «пасут», ведь именно она является подозреваемой номер один. Зная методы работы правоохранительных органов, стиль их общения с подозреваемыми, я решила, что Катюше, с ее тонкой душевной организацией, лучше пока не встречаться с сотрудниками милиции и прокуратуры. На мой взгляд, не будет ничего противозаконного в том, что Барулина сегодня не появится у себя на квартире и даже переночует где-нибудь в другом месте. Она взрослый человек и вполне может позволить себе легкий загул, к тому же, по нашей легенде, она ничего не знает о трупе. То, о чем я говорила с Кирьяновым и буду говорить с ним в приватных беседах, не в счет. У нас с ним свои дела.

– Но мне некуда пойти, – после некоторых раздумий сказала Катя. – Если бы Антон был в Тарасове, то я могла бы переночевать у него, даже не объясняя ему, что скрываюсь от следствия. Конечно, можно пойти к маме, но вот с ней-то как раз придется очень серьезно объясняться. Она не любит никаких неожиданностей, к тому же мне совсем не хочется встречаться с Владом.

– А кто такой Влад?

– Это мамин муж. Я не могу сказать, что он плохой человек, но я очень люблю своего отца, поэтому для меня Владислав Витальевич просто чужой человек.

– Ясно, тогда я могу отвезти тебя к себе. Поживешь пока там.

– Мне, наверное, долго придется скрываться, – обреченно сказала Барулина, потом немного подумала и категорично отрезала: – Нет, такая перспектива меня совсем не устраивает! Ты предлагаешь мне удариться в бега, будто я в чем-то виновата. А как же моя работа? Конечно, на завтра я смогу отпроситься, а послезавтра у меня спектакль.

– Ты, конечно, можешь и не скрываться. Просто подозрения сразу пали на тебя, поэтому естественно, что у тебя хотят взять показания. Если у тебя хватит сил и самообладания пообщаться со следственной бригадой, то тогда смело отправляйся домой, тебя там встретят. Может быть, так даже будет лучше.

Я легко пошла на то, чтобы изменить свое решение, но Катя от этого не повеселела. Ее явно что-то заботило, какая-то новая волна опасений нахлынула на нее. В тот момент, когда я уже хотела деликатно расспросить ее об этом, она сама сказала:

– Таня, знаешь, что у меня не выходит из головы?

– Нет.

– Время, в которое забрали машину со стоянки. Это как раз конец спектакля, и я в это время была свободна. Моя героиня уходит со сцены за пятнадцать минут до окончания, а потом должна выйти вместе со всеми на поклон. Самое ужасное то, что я не была на поклоне.

– Почему?

– Знаешь, я так перенервничала, что у меня начались кишечные колики, поэтому пошла в туалет, а потом подумала, если уж я на сцену все равно опоздала, то надо уходить совсем. Я быстренько переоделась и пошла к служебному выходу, где и наткнулась на Патралову. Она меня и завернула обратно. Выходит, что у меня нет алиби. Примерно полчаса меня никто не видел, а за это время можно сбегать к стоянке и увезти оттуда машину.

– Так, это уже интересно, а главное, наталкивает на мысль, что во всем этом замешана Майя или кто-то другой из театра. Ведь только театральные работники могли так удачно выбрать время для угона «шестерки». Катюша, скажи-ка мне, как была одета Патралова, когда вы встретились с ней в коридоре?

– Она все еще была в сценическом костюме и с ярким гримом. Вряд ли она в таком виде выходила на улицу.

Я подумала, что Майя могла действовать с кем-нибудь в сговоре, а потому лично и не угоняла автомобиль, а только дала наводку и задержала Барулину, чтобы та прежде времени не обнаружила отсутствие «шестерки» на стоянке. Короче, Патралова была моей основной подозреваемой. Мне надо было непременно с ней встретиться и допросить с пристрастием, но только не в присутствии Катерины и не в стенах театра.

– Катя, как ты думаешь, Майя сейчас в театре?

Клиентка посмотрела на часы, немного подумала, а потом сказала:

– Кажется, у нее была утренняя репетиция, но сейчас она уже закончилась. Вечером у нас «Ревизор», но, честно говоря, я не знаю, какой состав сегодня играет. Может быть, Патралова, а может, и нет.

– В любом случае сейчас Майя свободна. Как ты думаешь, где она может быть?

– Скорее всего, дома – у нее ребенок маленький, когда Майка на работе, Шурик сидит с нянькой-соседкой.

– А ты знаешь, где она живет?

– Знаю, была у нее несколько раз, но точный адрес не назову. Могу объяснить, где это, на словах.

– Давай.

– Майя живет на Татарской улице, в частном доме. Номер не помню, но если идти от трамвайных путей в сторону мечети, то ее дом – по правой стороне, второй по счету.

– Ясно. Ну что, Катя, поедешь ко мне?

– Если это удобно, – замялась Катерина. – Я не буду тебя стеснять?

– У меня две квартиры, так что там, куда я собираюсь тебя отвезти, ты будешь одна.

– Я согласна, мне совсем не хочется, чтобы меня определили на эту ночь в камеру предварительного заключения.

– Вот и хорошо.

По дороге на мою конспиративную квартиру мы заехали в магазин, Катя купила себе зубную щетку и кое-какие продукты. Я провела с ней небольшой, но серьезный инструктаж о том, что надо отключить мобильник и общаться со мной только по домашнему телефону, у которого есть определитель номера. Барулина пообещала мне, что будет вести себя в строгом соответствии с моими рекомендациями, на том мы с ней и расстались.

Глава 4

Вернувшись в машину, я достала из бардачка малиновый бархатный мешок с гадальными двенадцатигранниками, чтобы задать им вопрос насчет перспектив расследования. Меня уже давно подмывало это сделать, но в присутствии Катерины гадать не хотелось. Теперь такая возможность у меня наконец-то появилась. Задумавшись над точной формулировкой вопроса, я поняла, что меня все-таки интересует, правильно ли я поступаю, скрывая Барулину от следствия. Метнув три косточки на переднюю панель «девятки», я присмотрелась к цифрам, написанным на их верхних гранях. Они составили комбинацию: 20+25+12. Это означало: «Помните: лучшее – враг хорошего!»

Прямого и конкретного ответа на свой вопрос я не получила, но, немного подумав, истолковала его все-таки в свою пользу. Наверняка любой человек, не заинтересованный в исходе следствия, решил бы, что правильнее Катерине дать показания следователю. Он стал бы рассуждать примерно так: если Барулина невиновна, то и бояться ей нечего. А вот я с этим не могла согласиться! Не было никакой гарантии, что настоящий преступник не обставил все таким образом, что отмыться от обвинений в убийстве было бы очень легко. Вот и получилось бы, что лучшее стало бы врагом хорошего. Но двенадцатигранные косточки не только приняли мою сторону в этом вопросе, они еще и указали мне на то, что об этом надо постоянно помнить. Значит, по ходу следствия еще возникнет ситуация, когда это толкование придется взять за ориентир.

Я убрала косточки в мешок, а затем обратно в бардачок. Потом я немного пораскинула мозгами и решила нанести визит Майе Патраловой, поэтому дала задний ход, развернулась и поехала в Волжанский район, на Татарскую улицу. Аргументов, чтобы подозревать Катину коллегу в причастности к подставе с трупом, было много. Барулина перехватила у нее интересную роль, возможно, нанесла этим огромный урон ее самолюбию, да и кошельку – это раз. Патралова могла стащить из гримерки ключи и сделать с них слепки – это два. Она знала с точностью до минуты, когда Катерина уходит со сцены, – это три. Именно Майя задержала ее в театре после спектакля и не позволила обнаружить угон машины по горячим следам – это четыре. Наконец, Патралова во время фуршета нервничала и в то же время смотрела на Барулину с таинственной улыбкой – это пять.

Нет, Таня, обольщаться еще рано. Ни один из этих пяти пунктов пока ничего не доказывает, все это лишь предположения, которые требуют доказательств. Именно на последнее я и рассчитывала, отправляясь домой к Патраловой. Да, я собиралась действовать нахрапом, не дав своей подозреваемой опомниться, сразу сразить ее обвинениями.

Минут через пятнадцать я была уже на месте. Выйдя из машины, я собралась подойти к калитке, но вдруг обнаружила, что мне придется прокладывать дорогу по снежной целине. Снега за последнюю неделю навалило с полметра, если не больше, поэтому нетрудно было сделать вывод, что в дом, где жила Патралова, давно никто не заходил. Может быть, Катя дала мне неправильные координаты? Проверить это было нетрудно, поэтому я прошла по дороге вперед, а затем свернула на тропинку, аккуратно прочищенную от снега, и остановилась около невысокого забора.

В доме, напротив которого я остановилась, точно кто-то должен был быть – из трубы валил дым, значит, там топили печь. Мне, привыкшей ко всем благам цивилизации, было трудно понять, как можно в начале двадцать первого века отапливать жилище, находящееся едва ли не в центре миллионного города, дровами. Но кто-то поступал именно так. Впрочем, вскоре мне снова пришлось удивиться – калитка оказалась незапертой. Я вошла в палисадник, ожидая, что на меня тут же бросится какая-нибудь шавка, возвещая своим громким лаем о визите незнакомого человека. Но не тут-то было! Оказалось, что не только калитка открыта, но и четвероногого сторожа во дворе нет. Удивительная беспечность! Я прошла по дорожке до крыльца, поднялась по ступенькам и постучала в дверь, никакой реакции на это не последовало. Тогда мне пришло в голову, что надо постучать в окошко. Из-за занавески выглянула девушка и кивком головы дала мне понять, что сейчас откроет дверь.

Наконец мне отворили, и я оказалась лицом к лицу с молоденькой хозяйкой.

– Здравствуйте, – сказала я. – Скажите, как мне найти Майю Патралову?

– Проходите, – ответила девушка так, будто это она и есть. Для актрисы, уже несколько лет играющей на сцене, она выглядела слишком молодо. Переступив порог, я уточнила: – Вы Майя?

– Нет, меня Мариной зовут, а Майя – это моя соседка. А вы кто? – запоздало поинтересовалась девушка.

– Частный детектив. Марина, я хотела бы с вами поговорить.

– Да? А я сначала подумала, что вы за щенком пришли. Майка обещала мне покупателя порекомендовать. Ну, все равно проходите, может, кто-то вам приглянется и вы захотите купить щенка. Я недорого продаю. – Девушка показала рукой в угол комнаты, где лежала рыжая чау-чау со своими пушистыми комочками.

– Какая прелесть! – воскликнула я. Щенки на самом деле были очаровательны, но только в мои планы никак не входило заводить собаку. Я постаралась объяснить Марине, что моя профессия не позволяет мне иметь домашнего питомца. – Понимаете, я иногда по нескольку дней не появляюсь дома, а ведь собаку выгуливать надо, к тому же сама-то поесть иногда забываю, а про нее и вовсе могу не вспомнить.