Магнит для неприятностей

– Давай помогу! – я подскочила с дивана, поймала Анну за талию, останавливая неминуемое падение, а потом перехватила обе вазочки и водворила на столик.

– Спасибо, – пропыхтела молодая женщина, – вот видишь, чуть не упала, буквально на ровном месте!

– Ничего страшного не произошло!

– Это только благодаря твоей молниеносной реакции. Даже не знаю, как ты все так успела, и меня поймать, и вазочки. Ладно, конфеты, но если бы сахар рассыпался по ковру, его пришлось бы в чистку сдавать, сахар, он же липкий. И потом, если бы ты не успела меня поймать, я бы рано или поздно упала, а из упрямства вазочки из рук не выпустила бы. Так что могла и их разбить, и ладони порезать.

– Да ладно, – усмехнулась я, – падая, ты обязательно должна была выронить из рук все посторонние предметы.

– Ха! – азартно парировала Анна. – Это ты так думаешь, потому как еще меня слишком плохо знаешь. Вот, гляди! – она протянула правую ладонь, на которой я рассмотрела несколько бледных, старых шрамов. Два длинных были на самой ладони, а несколько коротких – на пальцах.

– Судя по всему, они давние, были примерно одинаковой глубины и одного возраста. С тобой случилось какое-то происшествие?

– Вот именно!

– А что конкретно произошло? Как ты умудрилась так странно порезаться? Хотя, постой, это была бутылка? Судя по локации ран…

– Ты совершенно права. Это случилось, когда я была в подростковом возрасте. Тогда мы с бабулями жили в частном доме в Тарасове. Домик был с двориком, гораздо скромней, конечно, чем нынешний, но тоже очень миленький. Вокруг много вишен росло. И вот однажды летом прабабушка Лида делала наливку, а я ей помогала разливать. Нужно было вымыть бутылки, просушить и принести прабабушке. Я бежала по двору с бутылкой из-под вина в руке, разумеется, достаточно сильно разогналась, а дальше, как в старой глупой комедии, наступила ногой на арбузную корку, которая валялась недалеко от стены дома, неожиданно развернулась на сто восемьдесят градусов и с силой влетела в стену. Причем ударилась об нее корпусом и рукой, в которой бутылку сжимала. Бутылка, естественно, разбилась и порезала мне руку в семи местах. Вот, по шрамам же все видно, ладонь и каждый палец.

– Кошмар какой. Но ты, когда поняла, что в стену врежешься, почему руку не разжала и бутылку не бросила?

– Она ведь упала бы и разбилась! Не, наоборот, я держала очень крепко!

– А, понятно, – медленно протянула я с такой гримасой, что Анна, глядя на меня, тут же весело рассмеялась. Впрочем, я тут же присоединилась к ней.

– Кстати, знаешь, с моей счастливой планидой я могла уронить бутылку и себе на ногу. Тогда порезы были бы там, например, вместо руки.

– Ты всегда была таким «везунчиком»? – усмехнулась я.

– Знаешь, да, сколько себя помню. Хотя, если верить рассказу прабабушки Лиды, это у нас наследственное, и наступить может после тридцати трех лет примерно.

– Сейчас не очень хорошо поняла, наступить что может?

– Семейное проклятие! Оно должно наступить, то есть вступить в силу в определенное время и при определенном стечении обстоятельств! По крайней мере, так следует из рассказа прабабушки Лиды. Но, похоже, я умудрилась обскакать все условия и сломать барьеры. Потому как дико невезучая с раннего детства.

– Это в каком смысле? – хмыкнула я и уставилась в лицо женщины. – Ты сейчас говоришь серьезно?

– Знаешь, я до сих пор не уверена, что четко определилась, как к этому всему относиться. И вообще, верить ли до конца? Но есть факты, против которых, как говорится, не попрешь.

– И мы плавно подобрались к теме твоего рассказа. О семье, легендах и проклятиях.

– Да, я готова. Тем более что ты должна быть в курсе происходящего, и откладывать дальше некуда.

– Тогда я внимательно слушаю.

– Да, попытаюсь ничего не упускать и не путать. И может, где-то повторюсь, но только чтобы было все ясно и точно. Так что должна упомянуть, что своих родителей я не помню, они погибли, когда я была слишком маленькой. А вырастили меня бабушка Маргарита и прабабушка Лидия, впрочем, я уже, кажется, это тебе говорила.

– Ты не нервничай, если что повторишь, не страшно. А если мне будет непонятно, уточню по ходу рассказа или потом, как закончишь.

– Ладно, так и сделаем. Тогда продолжу. Бабушка умерла первой, и это был настоящий удар, но об этом потом. А примерно четыре месяца назад я осталась совсем одна, потому что Лидия Дмитриевна умерла. Она ничем не болела, просто слегла и медленно теряла силы. Много спала, почти ничего не ела и за неделю совсем истаяла. Врачи выписывали поддерживающие препараты и говорили, что старушка, в общем-то, здорова и находится в твердом рассудке. Она просто умирала. И ничего с этим не поделаешь – старость и годы берут свое. Организм просто износился и словно решил начать отключать потихоньку все системы и выводить из строя органы.

Всю эту неделю я была рядом с прабабушкой, не допуская даже мысли нанять сиделку. Взяла на себя все хлопоты по уходу за ней, и спала рядом, что называется вполглаза. Просто боялась тратить время, берегла и ценила каждую минуту, что осталось нам провести вдвоем.

– Я очень хорошо тебя понимаю. Терять близких всегда тяжело.

– Именно так, Женя. И всю эту неделю прабабушка вспоминала прошлое, рассказывала о семье. И казалось, очень торопилась, хотела успеть поведать мне старую семейную легенду, потому как считала ее правдой от первого до последнего слова. Она спешила предупредить меня о грозящей опасности. Чтобы я успела принять меры и не потерять в конечном итоге свою жизнь, не утратить благосостояние.

– Что, неужели все может быть столь серьезно? – удивилась я.

– Сложно сказать. Все, что рассказала Лидия Дмитриевна, для меня стало настоящим откровением. И по большому счету, я еще не отошла от шока. А ты, как только дослушаешь до конца, тогда сможешь сделать собственные выводы.

– Да, прости, продолжай, пожалуйста.

– Мне придется зайти издалека. Итак, родилась Лида в тысяча девятьсот двадцатом году в семье князей Острожских, Дмитрия и Евдокии. Была младшей, любимой дочерью. Кроме нее у родителей было двое детей – брат Митя и сестра Татьяна. Но сестру Лида помнила очень смутно, а брата вообще не знала. За несколько лет до ее рождения брат сгинул в распрях, что тогда раздирали страну. А сестра Таня погибла во время эпидемии тифа в двадцать пятом. Тогда же тифом заболели и родители. Но им удалось выжить, вопреки всему. Словно для того, чтобы малютка Лида не росла совсем без родных людей.

Во время революции тысяча девятьсот семнадцатого года семья Острожских лишилась всей недвижимости. Родовое поместье им пришлось спешно покинуть, не появлялись они и в домах, которые находились в Питере и Москве, потому что это было очень опасно. Уже тогда ходили слухи, что дворян грабят, отбирая все имущество, выгоняют на улицу, а то и массово расстреливают. Лидин отец, Дмитрий Острожский, был человеком умным, осторожным и практичным. А кроме того, по слухам, его родная бабка обладала даром предвидения и перед смертью сделала несколько страшных предсказаний. В числе прочего она предсказала, что надвигаются годы лихолетья, распрей и гонений. И назвала достаточно точные даты. В семье Острожских верили провидице, ее слова сбывались не раз. Поэтому Дмитрий, в отличие от многих в стране, был готов к тому, что стало происходить дальше. Он заранее обернул наличный капитал семьи в золото и изделия с драгоценными камнями, собрал фамильные драгоценности и спрятал большую часть ценностей в надежное место.

– То есть в тайник? – решила уточнить я.

– Да, полагаю, и прабабушка говорила, что это был настоящий тайник. Кроме того, Дмитрий заранее запасся надежными поддельными документами и создал целую ложную биографию для себя и членов своей семьи. Согласно легенде, Дмитрий был приказчиком, который прослужил много лет у купца в Екатеринославской губернии, Никифорова. Имел жену Евдокию и троих детей. Ибо бабушка даже предсказала рождение младшей дочери Лиды. Разумеется, для сохранения легенды семье приходилось часто переезжать. А чтобы все было еще правдоподобней и благородное происхождение не бросалось в глаза, супругам пришлось изменить свои привычки, поработать над речью и манерами. А кроме этого, Дмитрию пришлось в срочном порядке освоить ремесла плотника и резчика по дереву. Обладая бесспорным талантом, он достаточно быстро стал хорошим специалистом. Но известности Дмитрий старался избегать, чтобы не выделяться, быть скромным и неприметным, чтобы никто не стал к нему присматриваться да в биографии лишний раз копаться. Потому как Острожские подозревали, что их липовая биография не способна выдержать серьезной проверки.

Прошло несколько лет. Маленькая Лида долго жила, не зная, кто она по происхождению. В семье никогда не говорили об этом. И родители ничем, ни единым словом, делом или аристократичной привычкой не выдали своего секрета. Семья жила скромно, стараясь не выделяться из общей массы. Но они никогда не бедствовали. Даже несмотря на то, что в тридцатых годах отца унесла странная болезнь, похожая на быстротекущую чахотку. Евдокия взяла дом в свои руки, устроилась на службу и стала растить дочь. На судьбу не роптала и никогда не предпринимала попыток скрасить вдовью долю и завести новые отношения. Мужчин Евдокия старательно сторонилась, а на все вопросы Лиды отвечала, что за всю жизнь любила только одного человека – ее отца – и не собирается изменять его памяти.

Прошло еще несколько лет. Лида выросла, окончила учебу, познакомилась с хорошим парнем и собралась за него замуж. За несколько дней до свадьбы Евдокия позвала дочь и затеяла с ней важный разговор. Она, наконец, решилась рассказать дочери об ее происхождении, семейных преданиях и старом родовом проклятии. О нем предупреждала еще бабушка Дмитрия, но ей никто не торопился верить. А зря, потому что все сбывалось, одно за другим. И каждое последующее поколение семьи на собственном опыте убеждалось в словах провидицы. Бабушка Дмитрия якобы заранее знала, что роду Острожских суждено сгинуть в годы революции подчистую. Все должны были погибнуть, и родители, и дети. А семейные драгоценности, а также остальное имущество должно было быть разграблено представителями новой власти. Ей было об этом несколько достаточно четких видений. И своими настойчивыми предсказаниями бабушка вмешивалась в ход судьбы, меняла ее. Ведь ей хотелось, чтобы любимый внук уцелел, а также чтобы выжил кто-то из его детей. Ибо о смерти нескольких наследников фамилии бабушке тоже было известно. И по слухам, бабушка даже провела какой-то странный колдовской обряд, прося тайные силы о помощи. Чтобы достичь желаемого. Чтобы спасти своих близких.

Так все и получилось. Дмитрию удалось уцелеть, а также сохранить большую часть своего имущества. Выжила и его младшая, любимая дочка Лидочка, то есть род Острожских имел все шансы продлиться, не сгинуть в небытии. Но у всего на свете есть своя цена. И семья теперь была вынуждена вносить эту плату до конца времен. Умирая, бабушка предсказала, что отныне в семье Острожских будет выживать только один ребенок, мальчик или девочка, неважно. И отныне все мужчины семьи едва будут доживать до тридцати трех лет. То есть никто не сможет пересечь этот рубеж. И совсем неважно, был ли мужчина Острожский по происхождению или вступал в брак с наследницей рода. Родовое проклятие падало на него в любом случае. Так было с Дмитрием Острожским. Так стало с мужем самой Лиды, так стало и с мужем Маргариты. А также со Степаном, отцом Анны. Женщины семьи жили и растили новое поколение детей. Терпели горькое женское одиночество, но замуж больше выходить не пытались, чтобы лишний раз не дразнить судьбу. Прабабушка Лида была уверена, что женщина, вступая в новый брак, обрекала мужа на погибель. А заводя новых детей, обрекала бы на смерть или их, или своего первенца. С существующим положением вещей просто смирились. Женщины приняли свою судьбу и не роптали. За одним исключением. Мария, мама Анны, предпочла уйти вслед за своим любимым. Она покончила с собой, а в предсмертном письме поручила заботу о маленькой дочери своей матери Маргарите и бабушке Лидии.

– То есть твоя мама так искренне верила семейному преданию, что предпочла покончить с собой? – изумленно моргнула я.

– Да. Я только тогда, когда Лидия Дмитриевна болела, узнала обо всех обстоятельствах смерти родителей. Раньше-то все говорили, что они «погибли», и не делали пояснений. А я и не требовала, честно сказать. Вот и решила, что они попали в аварию, или с ними произошел какой-то несчастный случай. Оказывается, мой отец, едва ему минуло тридцать три, умер от неожиданно начавшейся, не опознанной врачами и быстро текущей болезни. А мама просто этого не пережила и предпочла отправиться следом за своим горячо любимым мужем.

– Какой кошмар! – искренне возмутилась я.

– Это еще не все. Помнишь, я вначале рассказа не захотела уточнить, как умерла бабушка Рита?

– Неужели она тоже покончила с собой? – прошептала я в ужасе от собственной догадки.

– Представь себе, так и было! Примерно восемь лет назад бабушка ушла из жизни. И все эти годы я ломала голову и не понимала, почему она решила оставить меня? А прабабушка Лидия рассказала, что у бабушки Риты была причина. Она страдала много лет от горя и одиночества, но не могла решиться на этот шаг, пока я была маленькая. Ведь это значило бы бросить на произвол судьбы и Лидию, и меня. То есть спустя годы бабушка Рита сочла, что выполнила свой долг перед дочерью. Она вырастила меня, дала хорошее образование и помогла встать на ноги. А именно, подсказала начать собственное дело и обеспечила стартовым капиталом. Так что благодаря Рите я сейчас свободная и финансово независимая женщина.

– Понимаю, – задумчиво протянула я.

Будучи убежденным материалистом и скептиком, я не верила ни в какие проклятья или колдовские обряды. А вот люди, в большинстве своем, очень внушаемы. В это я верила. Как и в то, что раз поверив в семейное предание о проклятии, люди сами запускали некие программы. Женщины верили, что им не светит ничего в личной жизни после смерти мужей. Они посвящали себя детям, отталкивали возможных кавалеров и закрывались для дальнейших отношений, обрекая себя на одиночество. А мужчины верили в предание настолько сильно, что все как один заставляли свой собственный организм включать некую программу самоуничтожения. А вот в силу человеческого мозга я верю безоговорочно. Человек, который убедил себя, что умрет, сначала почувствует себя плохо, потом заболеет и в конечном итоге умрет. И врачи болезней никаких не обнаружили, может, потому, что не было их? Или, может, все не так? Просто врачи не там искали? А мужчин просто травили? Но кто может изводить членов одной семьи на протяжении нескольких поколений? Как это возможно? Да и зачем делать подобное? Где мотив, уж не для подтверждения же страшной легенды так поступать?! В любом случае, во всей этой истории нужно обязательно разобраться.

Из состояния задумчивости меня вывел голос Анны:

– Женя, создается впечатление, что ты только что поняла нечто важное.

– Просто кое-что вспомнила. Пришла в голову некая аналогия, вернее, легенда о двух искусных врачах. Да ты ее знаешь, обязательно должна была слышать.