Поиграли и хватит

Рэй налил, и мы, не чокаясь, выпили за упокой бедной души раба божия Александра Ренуа. Вспомнив об ужасной причине нашего знакомства, мы оба сидели мрачнее тучи. Я с трудом боролась с выступавшими слезами. Рэй тоже выглядел неважнецки: конечно же, чудовищная смерть друга потрясла его, как бы он ни бодрился. Я только теперь заметила у него под глазами темные круги – результат бессонной ночи и пережитого горя.

– Рэй, вы… видели его?

Он сразу понял, что я имею в виду. Коротко кивнул – и отвернулся. Сказал глухо:

– Они попросили меня опознать тело. Никто из наших ребят не смог… пойти туда. Если это хоть немного утешит вас, могу сказать, что лицо его совсем не пострадало. Он выглядел как спящий.

– Но как это все случилось? Что известно? Что говорят свидетели? Ведь это же, черт возьми, студенческое общежитие, а не какой-нибудь заброшенный склад, там полно народу!

– Вы правы. И все-таки, как ни странно, никто ничего не видел и не слышал. Никаких свидетелей, Таня! Была ведь глубокая ночь. Даже раннее утро. В такое время не спят либо больные, либо… очень занятые люди. Наверное, со здоровьем у студентов все в порядке, ну а занятым было не до того. Один парень – кажется, с третьего этажа – слышал со своей подружкой какой-то шум за окном, будто пролетело что-то тяжелое. Но они не обратили внимания: мало ли что выбросят студенты из окна… Даже не выглянули. Только вряд ли они увидели бы что-то в темноте: там под окнами густые кусты. А дальше стоят высокие деревья – как стена. Так что из дома напротив тоже никто ничего увидеть не мог.

Рэй помолчал с минуту. Похрустел пальцами, покусал губы.

– Только в шестом часу тело нашел какой-то мужчина, случайный прохожий. Ему не спалось, и он вышел рано погулять с собакой. Собака и потащила его в кусты… Вот так все это было, Танечка.

– А разве Саша ночевал у себя в комнате один?

– Именно так. Учебный год только начался, еще не все иностранцы приехали. Недисциплинированный народ! Так что одно место у них в комнате было пока не занято. А русский мальчик, с которым Александр жил два года, уехал на уик-энд к родителям.

– А тот парень, который был так занят со своей подружкой… Разве он не слышал крик? Ведь должен был! Когда человек падает из окна, он не может…

Внезапно я вспомнила нечто еще более важное:

– Рэй, в комнате должны были остаться следы борьбы! Хоть что-нибудь, что указывало бы на насильственную смерть!

Лионовски смотрел на меня как-то странно и молчал. Наконец с силой потер переносицу костяшками пальцев – будто принимал трудное решение. Медленно покачал головой:

– Нет, Таня. В комнате был полный порядок, как всегда. Александр Ренуа очень аккуратный человек, это все знали. Только окно было раскрыто. И, кажется, будильник упал на пол – наверно, на подоконнике стоял. Так сказал мне следователь. И крика никто не слышал. Потому что… потому что он не мог кричать.

– Не мог? Но почему?!

Мой собеседник еще больше понизил голос, хотя – по понятным причинам – мы и так разговаривали чуть слышно.

– Я еще не все рассказал вам, Таня. Перед тем как Ренуа выпал из окна, ему ввели смертельную дозу какого-то сильнодействующего наркотика. Название я не запомнил – плохо в этом разбираюсь. Бедняга все равно умер бы.

– Это чудовищно, Рэй!

– Да, ужасно. Но самое главное – все выглядит так, как будто он сам это сделал. Кажется, следствие намерено придерживаться версии самоубийства. Теперь вы понимаете…

– Но это же полная ерунда! Ведь Саша не был наркоманом, правда?

– Конечно, не был. Как хорошо вы его называете – Саша… Теперь вы понимаете, Таня, почему я хочу, чтобы вы распутали это дело. Кстати, почему вы не спрашиваете, откуда я узнал про вас?

– Жду, когда вы сами расскажете.

– Нет, вы просто молодец, дэтэктив! – Рэй тряхнул головой и усмехнулся. – Пожалуй, мне все-таки придется сдаться на вашу милость… Все очень просто: сегодня ночью, поздно, Александр позвонил мне и кое-что рассказал. Это был странный звонок. Так мне тогда показалось – он же поднял меня с постели… Но теперь я думаю, что звонок был связан с гибелью Саши. Тем более что погиб он очень скоро после того, как позвонил мне.

«Какое совпадение! – подумала я. – Ну, прямо все как у меня».

– Может, я был даже последним, кто говорил с ним. Кроме убийцы, конечно… Если вообще там был убийца.

Я была так заинтригована этим Сашиным звонком другу, что пропустила мимо ушей последние слова Рэя.

– Куда же он вам звонил? В общежитие, что ли?

– Нет, конечно. У меня есть комната в общежитии, но… Там я появляюсь довольно редко. Общага есть общага, сами понимаете. А у меня серьезная научная работа, нужна тишина. Словом, я снимаю квартиру – здесь недалеко, на Политехнической. И институт рядом, и общежитие – очень удобно. И даже телефон есть.

– Понятненько. А разве иностранцам разрешается?

– Ну-у… Не то чтобы очень, но в некоторых случаях не запрещают. Я говорю о дипломниках и аспирантах. Должно быть, деканат имеет довольно высокое мнение о моих научных способностях. А ФСБ – о моей лояльности! – Лионовски опять усмехнулся.

– Рада за вас. И что же сказал вам Саша Ренуа? И в котором часу это было? Вспомните, пожалуйста, точно.

– Точно? Тут и вспоминать нечего: я положил трубку в два тридцать две… или тридцать три минуты. Если телефонный звонок будит тебя ночью, ты обязательно посмотришь на часы. А о чем он говорил… Вам тоже надо точно или можно своими словами?

– Валяйте своими словами, но точно.

– Так… Услышав мой голос, он сказал: «Извини, Рэй, это Ренуа. Надо поговорить». Я ответил, что он сумасшедший, что я только-только стал засыпать. Засиделся допоздна, Таня: у меня завтра встреча с научным руководителем, готовлюсь… Но он перебил меня: «Извини, но дело очень срочное. Произошло чрезвычайное событие, в котором замешан наш студент. Будет скандал, и я должен предупредить тебя как руководителя землячества и как друга». Конечно, я спросил – какое событие, какой скандал и почему с этим нельзя было подождать до утра. Но Ренуа ничего не собирался рассказывать мне по телефону. Только повторил, что речь идет об очень серьезном происшествии, он даже произнес слово «преступление». Что в любой момент могут вмешаться милиция «и даже более серьезная организация». А до утра нельзя было ждать потому, что утром надо «действовать». Он сказал еще, что утром, как можно раньше, нам надо обязательно поговорить, а потом будет очень хорошо, если я пойду вместе с ним на одну очень важную встречу.

– Какую встречу?

– Конечно, на встречу с вами, Таня! «С частным дэтэктивом, – сказал он, – который поможет нам в этом деле». Он уже сам все решил, оказывается! И все это он вывалил мне на голову в половине третьего ночи, можете себе представить?! Если бы я знал, что мне придется пойти на эту встречу, но – без него…

– И что же, Саша назвал вам мои имя, фамилию, телефон?

– О нет! Конечно, нет. Только имя. Да и то мне показалось, что это вышло у него случайно. Когда я услышал про дэтэктива, я… я просто в ужас пришел! Пожалуйста, поймите меня правильно, Танечка. Вам совершенно неожиданно, посреди ночи, сообщают «радостное» известие, что в вашей семье случился скандал, и тут же говорят, что обо всем этом уже известно какому-то сыщику. Да тут свихнуться можно! Конечно, я ответил – должно быть, слишком резко, – что он окончательно сошел с ума, если, не посоветовавшись со мной, доверил такое деликатное дело какой-то ищейке. А Ренуа возразил: это никакой не «ищейка», а девушка-дэтэктив, которая заслуживает полного доверия. «Таня очень хороший человек, – сказал он, – я знаю, что она обязательно поможет нам».

Я усмехнулась:

– Полагаю, мистер Лионовски, вас не утешила информация, что детектив – женщина?

– Вы угадали, Танечка. Мало того, что частный сыщик, так еще и девушка! С которой Александр, по собственному его признанию, познакомился случайно… Ни для кого не секрет, что бедняге все вокруг казались людьми хорошими и добрыми. Вот почему я так удивился, когда он позвонил мне этой ночью… и был так встревожен и расстроен. Подозревать кого-то в чем-то плохом – это так не похоже на Сашу Ренуа! Боюсь, Таня, что именно доверчивость его и погубила. Но в отношении вас мой бедный друг был абсолютно прав, теперь я в этом не сомневаюсь!

Рэй Лионовски снова улыбался – самой «мужской» из всех возможных улыбок. Печаль о погибшем друге и жажда справедливого мщения удивительно уживались в нем со стремлением нравиться интересующей его женщине. Ведь то, что я интересовала его как женщина, а не только как «дэтэктив», было очевидно. А в общем-то, что тут удивительного? Таковы все мужики, пока они живы.

Господи, а разве ты-то сама не такая?! Только что глаза были на мокром месте – и вот уже почти кокетничаешь с этим африканцем, который так откровенно закидывает удочки в твой огород! Но если бы молодая жизнь Саши Ренуа не оборвалась так нелепо и страшно, то на месте Рэя сейчас сидел бы он, и ты, Танечка, точно так же охмуряла его. Охмуряла, охмуряла бы, не отпирайся! Как все-таки погано, подло устроен человек…