Реквием по зверю

За дверью было тихо. Потом послышались удары, как будто бы кто-то играл в мяч. Удары прекратились, и я, воспользовавшись наступившей тишиной, позвонила еще раз. На этот раз послышался быстрый топот, и снова все затихло.

«Что за жильцы здесь проживают? Что там происходит? – подумала я. – Дети, что ли, играют? Одни, без взрослых?»

– Кто вы? – из-за двери послышался тоненький детский голосок.

– Пригласи кого-нибудь из взрослых, – попросила я.

– А взрослых никого нет, все ушли, оставили меня одного, – пожаловался мальчик.

– Когда они придут домой? Они что-нибудь тебе говорили? – начала я спрашивать ребенка.

– Не-а, ничего не говорили, – все так же с печалью в голосе ответил ребенок.

Я отошла от квартиры, где находился маленький «пленник», и спустилась на этаж ниже. Подошла к одной из квартир, нажала на кнопку звонка, но и здесь меня не ждали – за дверью царила тишина. Неудивительно, впрочем – рабочий день в разгаре.

Я позвонила в соседнюю квартиру. На мой звонок ответа не последовало. Прошло несколько минут, я уже собралась уходить, но тут наконец-то за дверью послышались медленные шаги.

– Кто там? – негромко спросил мужской голос.

– Это частный детектив, меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я занимаюсь расследованием убийства Константина Скорострельникова. Откройте, пожалуйста, – попросила я.

Я услышала звук открываемых замков, входная дверь распахнулась, и в проеме показался невысокий худощавый мужчина пенсионного возраста. Одет он был в домашние фланелевые брюки стального цвета и коричневую куртку. В руке мужчина держал большой бинокль.

– Проходите, – коротко пригласил мужчина и первый пошел по длинному, но узкому коридору вглубь квартиры.

Я пошла за хозяином квартиры и вскоре оказалась в большой гостиной. В ней стояли два книжных шкафа и стеллажи. Одну стену занимал диван советского производства, так называемая раскладушка, перед ним стоял полированный обеденный стол. «Венские» стулья расположились вдоль свободной стены. Мебель была хотя и старая, но вполне добротная. Странно, зачем в сравнительно недавно выстроенный дом завезли старую мебель? Ведь, надо полагать, жильцы здесь далеко не бедные. Не каждому по карману иметь в собственности такую недвижимость.

– Садитесь, где вам удобно, – пригласил мужчина, а сам сел на один из стульев.

– Спасибо, – сказала я и присела на диван, покрытый коричневым шерстяным покрывалом. – Простите, как к вам можно обращаться? – спросила я.

– Василий Владимирович, – ответил мужчина и добавил через паузу: – Новосельский.

– Василий Владимирович, мне необходимо задать вам несколько вопросов, – сказала я.

– Ну что же, задавайте, если знаю, то отвечу, – степенно ответил мужчина. – Да, а какое-нибудь удостоверение у вас имеется? – вдруг запоздало спросил хозяин.

– Вы имеете в виду удостоверение личности или разрешение на занятие сыском? – уточнила я.

– Ну зачем же удостоверение личности, паспорт-то, поди, у каждого имеется, – заметил Василий Владимирович.

– Поняла вас и сейчас предъявлю разрешение, – сказала я.

Я вынула из сумочки лицензию и протянула ее мужчине.

Новосельский неторопливо протянул руку к столу, на котором лежали очки, водрузил их на нос и принялся изучать мою лицензию. Спустя несколько минут мужчина вернул документ мне со словами:

– Вы не подумайте ничего такого. Просто сейчас столько мошенников развелось…

– Вы все правильно сделали, Василий Владимирович. Бдительность – прежде всего, – согласилась я с пенсионером.

– Ну спрашивайте, что вы хотели узнать, Татьяна Александровна.

Новосельский снял очки, снова положил их на стол и внимательно посмотрел на меня.

– Как я уже сказала, Василий Владимирович, я провожу расследование по поводу убийства жильца вашего дома, Константина Александровича Скорострельникова. Что вы можете о нем рассказать?

– Что я могу рассказать об этом молодом человеке? Хм… вы сказали, что его убили. Так? – спросил Новосельский.

– Да, верно, Константин Александрович был убит, и я ищу его убийцу. Если коротко, без подробностей, то дела обстоят таким вот образом, – ответила я.

– То есть каким образом был убит этот наш жилец, где был убит – все это так называемая тайна следствия? Так ведь, кажется, это называется? – продолжал допытываться Новосельский.

– Да, так, вы это совершенно верно заметили, – кивнула я.

– Даже детективный сериал есть под таким названием «Тайны следствия», – продолжал пенсионер. – Но я, признаться, не люблю сериалы. Ни читать, ни смотреть. А все почему? Да потому что и в книжках, и в кино все неестественное, так в жизни не бывает. Впрочем, вам ведь, Татьяна Александровна, я так понимаю, совсем неинтересны мои соображения по этому поводу.

Пенсионер сокрушенно покачал головой, я уже почувствовала нешуточное раздражение. Вот же угораздило меня нарваться на этого Василия Владимировича!

Я посмотрела на мужчину: на вид ему можно было дать и семьдесят лет, и гораздо больше. Но тем не менее рассуждает он здраво.

– Вы вот ведь, Татьяна Александровна, совсем не из нежелания разглашать следственные тайны не говорите мне всех деталей убийства жильца нашего дома, этого Скорострельникова, – продолжал между тем пенсионер. – Тут, насколько я понимаю, дело ведь совсем в другом…

– И в чем же здесь дело, Василий Владимирович? – как можно более спокойным тоном спросила я.

– Как в чем? Да вы ведь просто стараетесь уберечь меня от психологической травмы! – воскликнул Новосельский.

Я с удивлением посмотрела на пенсионера.

– Но меня не нужно жалеть, Татьяна Александровна, не нужно. Это совершенно излишне, – продолжал словоохотливый мужчина. – Я – тертый калач, жизнь меня изрядно потрепала. Поэтому всякие шокирующие подробности убийства Константина Александровича меня не удивят. Так что вы можете совершенно не беспокоиться на этот счет, Татьяна Александровна.

Я уже хотела сказать пенсионеру, что я совсем не беспокоюсь, встать и уйти, потому что, насколько я поняла, каких-то путных и нужных сведений я вряд ли здесь получу, но вдруг Новосельский начал говорить по делу:

– Собственно, с самим Константином Александровичем мы были знакомы шапочно. То есть раскланивались при встрече, вот и все. А вот с его домработницей общение было более тесным. Наденька – добрая душа, всегда помогала нам с покойной супругой. Мы ведь с ней люди уже в возрасте были. А Наденька всегда приносила нам продукты, помогала с уборкой. И, заметьте, никогда не брала с нас за это деньги. Нам приходилось чуть ли не насильно ей класть деньги в сумку. А как же? Любой труд должен вознаграждаться, то есть оплачиваться. К тому же у Наденьки есть внуки, а на них, знаете, сколько средств нужно? Нет, не знаете, у вас-то ведь внуков нет, вряд ли в таком молодом возрасте, как ваш, можно похвалиться их наличием.

«У меня, вообще-то, и детей нет, и не предвидится, – подумала я. – Кажется, Новосельского опять понесло не туда».

– Вы уж, Татьяна Александровна, извините меня, старика, – продолжал между тем пенсионер. – Что-то я разболтался сверх меры. А все почему? Да потому что остался я после смерти своей супруги совсем один, неприкаянный. Даже и словом иной раз переброситься не с кем. Сын с семьей за границей живет, а я, значит, тут обретаюсь, в их квартире. Все для меня непривычно, все внове. Вот попросил сына, чтобы они хотя бы мебель привезли, которая стояла в нашей с супругой квартире. Да… Времени свободного навалом, а ведь как в молодости его, времени этого, не хватало. Вот, сижу у окна, в бинокль смотрю. Но, по большей части, это уже вечером, когда звезды на небе видны.

– О, так вы любитель наблюдать за звездами, Василий Владимирович? – спросила я.

– Да, вот из этого вот окна, – подтвердил Новосельский.

– Но из окна ведь видно не только небо и звезды, но и то, что находится близко к нам. Например, люди, которые приходят в дом и выходят из него. Как с этим обстоят дела, Василий Владимирович? – я постепенно выводила Новосельского на интересующую меня тему.

– Ну так что же. Можно и на людей посмотреть, коли нельзя себя показать, – последовал своеобразный ответ.

– Так, может быть, вы припомните, видели ли вы Константина Скорострельникова три дня назад вечером около вашего дома? Точнее сказать, во дворе дома, – задала я главный вопрос.