Анекдот в осенних ботинках

– Я по делу, насчет Иры Рябоконовой.

Зинка подозрительно оглядела меня, не особо скрывая недоверие, скорчила скептическую физиономию и уточнила:

– По какому делу? Если чего про меня там насочиняли, то врут все. У меня Ирка Рябоконова уж сто лет не появлялась. А будут врать – я и сама на них в милицию заявлю. Видали мы таких, грамотеев…

И уже собралась было исчезнуть за дверью. Но я остановила ее:

– Это вы на кого так?

– На кого, на кого… – раздраженно передразнила Зинка. – На людей, на кого!

– Да, люди нынче злые, – доброжелательно согласилась я. – Но все же… Вы в курсе, что Иру убили?

Зинка была обескуражена.

– Убили?! Да ты что! – приложила она ладонь ко рту. – За что?

– Мне тоже хотелось бы знать. Поэтому и пришла.

Зинка несколько секунд стояла, пораженная моим известием, а потом приняла свой прежний задиристый вид и небрежно бросила:

– Так а я-то что? Я же говорю, не видела ее сто лет.

Это, конечно, было явным преувеличением, потому что, несмотря на ее затрапезный вид, Зинкин возраст вряд ли такой уж почтенный.

– Да просто хочу узнать, вы же тетя ее… – начала я нерешительно.

– А я всем тетя. Тетя Зина я, – подбоченясь, заявила моя собеседница. – Ну ладно, давайте, проходите в дом, – неожиданно смягчилась она.

Дело в том, что я нарочно звякнула пакетом. А звякнула потому, что в нем лежала бутылка водки, купленная в соседнем магазине. Специально для того, чтобы «подмазать» разговор, если тот пойдет со скрипом. Получилось так, что звон бутылки уже помогал. И это обнадеживало.

Я, уставившись себе под ноги, чтобы, не дай бог, ни на что не наткнуться в темном коридоре, прошла внутрь. Я направилась вслед за хозяйкой по протоптанной дорожке – мусор на ней утрамбовался от постоянного хождения. Вдоль этой тропинки по всему коридору были разбросаны самые разнообразные вещи: одежда, консервные банки, рваный мужской ботинок начала пятидесятых годов и даже жженая, со следами какой-то каши кастрюля. Словом, передо мной во всем своем неприглядном блеске представала коммунальная клоака.

Наконец мы добрались до некоего подобия гостиной, и Зинка, указывая на кресло, накрытое какой-то рваной пыльной тряпкой, предложила мне присесть. Так как, судя по всему, разговор мог затянуться, я решила проигнорировать все гигиенические нормы и села.

– Так что у тебя за вопросы-то? – чинно повела разговор Зинка, сложив руки на коленях и всем своим видом пытаясь соответствовать имиджу «нормального» человека.

– Ну, вы, как ее тетя, могли знать, с кем она общается, с кем у нее проблемы.

– Я тебе так скажу, – улыбнулась Зинка, расправляя грязную юбку и поглядывая в сторону пакета, поставленного мной у стола так, чтобы не оставалось никаких сомнений в том, что там бутылка. – Я всем тетя. И Ирке, и Маринке…

– Зинаида… Простите, не знаю вашего отчества…

– Васильевна, – важно подсказала Зинка.

– Зинаида Васильевна, я сразу хочу предупредить, что это очень важно! Вот вы сказали насчет Маринки. Вы знаете, где она живет? Кто она?

– Ничего я не знаю! – вдруг отрезала Зинка, и я поняла, что надо пускать в ход тяжелую артиллерию. – А ты из милиции, что ли?

– Отнюдь нет, – улыбнулась я и достала бутылку водки, заговорщически подмигнув Зинаиде Васильевне.

– Это чего? Мне, что ли? – притворно удивилась та.

– Вам, вам, – подтвердила я. – Я думаю, что так наш разговор пойдет веселее.

– Ну, спасибо, – качая головой, поднялась Зинка со стула и двинулась в сторону буфета. – У меня тут открытая есть, – достала она начатую бутылку водки. – А эту я припрячу. К празднику, – добавила она важно.

Я подавила смешок. Потому что прекрасно понимала, что праздник для Зинки начнется сразу же после моего ухода из ее квартиры. Как только она допьет первую бутылку, придет черед второй. Но эта сторона вопроса меня волновала меньше всего.

– А за что ж вы меня угощаете-то? – уточнила Зинка. – Не за просто ж так поите.

– Не за просто так, – согласилась я. – А, как я уже сказала, за честную информацию, которую хотелось бы от вас получить. Вы же понимаете, что с Ирой случилась беда. И я пытаюсь выяснить, почему это произошло. Вы можете оказать неоценимую помощь расследованию. Я даже облегчу вам задачу, чтобы вы не ломали голову, решая, о чем говорить, а о чем молчать. Одним словом, мне известно, что эта девушка была наркоманкой.

Зинка тяжело вздохнула, качая головой, затем плеснула из ополовиненной бутылки водки себе в заляпанный стакан и, посмотрев на него несколко секунд, резко опрокинула. Взяв с подоконника банку с квашеной капустой, она отправила горсть себе в рот и принялась жевать. Затем снова покачала головой и выдохнула:

– Хороша закуска. Самое то, под водочку… Для здоровья полезно.

Я не стала устраивать с ней дискуссии по этому вопросу и сказала:

– Так вы мне не ответили.

– Да чего уж тут отвечать-то, раз сами все знаете, – вздохнув, махнула рукой Зинка. – Ну да, знала я девку эту, знала. А что наркотики – так это не я. Она ко мне ходила за спиртом, вот и все. С Маринкой, своей подружкой… Видная такая девчонка.

– Где ее найти, не знаете?

Зинка покачала головой:

– Они придут, канючат: «Теть Зина! Дай нам, а то отойти никак не можем!» Теть Зина им все и устраивала! Спасибо должны бы сказать тете Зине, да разве от них дождешься! Я ей сколько раз говорила – никаких наркотиков тебе не надо! Вот спирт пей, а наркотики… Никогда не было у нас никаких наркотиков, это все демократы надемократили.

Она притворно смахнула слезинку уголком подола халата и снова наполнила свой стакан.

– Ирка-то была уважительная, – продолжала она. – У нее родители-то спились.

– Так вы тетя все же ей или нет?

– Да какая я ей тетя! – махнула рукой Зинка. – Мать знала ее, вот и все. Знакомая, считай… А к кому ей пойти, если не к тете Зине? Никого же у нее нет! Маринка если? У той на роже написано, что проститутка она! Жалко мне ее было, Ирку-то, ох жалко! Молодая ж совсем девка!

Под влиянием алкоголя женщина расчувствовалась, и теперь я заметила на ее глазах слезы, похожие на искренние. Зинка подперла подбородок рукой и, тихонько качая головой из стороны в сторону, заговорила протяжно и певуче, напоминая сказительницу:

– Господи, всех-то их жалеешь, жалеешь, о себе не думаешь совсем! И денег-то почти не брала с них… Лучше матери родной относилась…

После этих слов она, видимо, вспомнила о том, что случилось с Ирой, помрачнела и пробурчала что-то себе под нос. Затем снова налила себе водки. В бутылке оставалось уже совсем немного напитка, грамм сто, и я забеспокоилась, что Зинка может утратить способность членораздельно говорить, поэтому сказала:

– Зинаида Васильевна, давайте все же сначала договорим, а потом вы сможете допить спокойно. К тому же у вас есть еще одна бутылка.

– Ладно, ладно, – закивала Зинка, с видимым сожалением отодвигая бутылку.

– Так что все же с Мариной? – напомнила я. – Она проститутка, говорите?