Преступление начинается с вешалки

– Да, в общем-то, нет, не похожа.

– Вот именно. Пгидумывают неизвестно что, лишь бы козла отпущения найти, а то что человек потом пегеживает – им и дела нет.

Алена с юношеской пылкостью бросилась защищать Ольгу, а я подумала о том, что если подобные подозрения имеют под собой даже малейшее основание, то нетрудно догадаться, какие чувства к Ольге должна испытывать та же Наталья, например. А ведь ей приходится ежедневно с Ольгой работать, близко с ней контактировать.

Даже себя я уже ловила на том, что, узнав причину натянутых отношений окружающих к Ольге, сама начинаю проникаться подобными подозрениями. Хотя доказательств того, что подозрения в отношении нее обоснованны, у меня пока не было.

В то время как Алена разливалась соловьем, доказывая, что Ольга – «хогошая», позвонила Наталья и попросила меня принести охру, которую они с Ольгой забыли захватить с собой.

Взяв банку с краской, я отправилась в путешествие по бесконечным лестницам.

Возвращаясь обратно, на одной из площадок я обнаружила Азатова. Эта площадка была штатным театральным местом для курения. Там стояла красивая скамейка, украденная монтировщиками из близлежащего парка, и на ней время от времени собирались многолюдные компании, одержимые общей вредной привычкой.

Но сейчас на скамейке сидел только Игорь.

– Присядь, отдохни, труженица, – произнес он, кивая на место рядом с собой. – Я тебя курить научу.

– Спасибо, отучилась только недавно.

– Ну, так посиди. Видишь, человек грустит в одиночестве. Составь компанию.

Сразу вспомнив о своей главной миссии и предвидя возможность неформального общения, я с радостью согласилась. Хотя Азатов определенно был человеком морально неустойчивым и я давно заметила дву-смысленные взгляды, которые он то и дело бросал в мою сторону, но для пользы дела я всегда готова была пойти на риск.

«В крайнем случае прибегнем к классике, – думала я, оценивающе обводя взглядом полулежащую на лавке фигуру, похожую больше на свежий холодец, чем на мужской торс. – Внятный удар между ног еще никого не оставлял равнодушным».

Присев рядом, я завела разговор о пустяках, незаметно нащупывая почву для интересующей меня темы.

– А что это за красавица работала тут раньше, еще до меня? – улучив подходящий момент, вскользь поинтересовалась я.

– Оксанка-то? – как-то загадочно усмехнувшись, отозвался Игорь. – Да ничего, красавица как красавица. Мы тут с ней тоже часто курили.

– Так же, как со мной? – усмехнулась я в ответ.

– Вот уж нет, – неспешно затягиваясь и, кажется, не подозревая моего обостренного интереса к теме, говорил Игорь. – Она смолила прямо как паровоз. Даже мне до нее далеко было, а тебе уж и подавно.

– А что с ней случилось вообще? Мне Наталья говорила что-то, да как-то неопределенно.

– Случилось то, что и должно было случиться… с такой дурой. Скакала тут везде, как коза. Вот и доскакалась.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Сколько раз говорили: «Сана, рядом с открытыми люками осторожнее», так нет, как будто ее туда кто-то специально тянул. Как только где-то появляется шанс навернуться или ногу вывихнуть, Сана сразу тут как тут. И падала ведь уже! Кажется, круглый дурак, и тот бы образумился – нет, не дошло.

– Куда падала?

– Да на сцену падала один раз. Представляешь, вывалилась из люка! Из декораторского из вашего. Надо же быть такой…

В это время внизу на лестнице послышались голоса – в курилку поднимались монтировщики.

– Привет, Стас, здорово, ребята, – стал пожимать руки Игорь.

– Здорово, Татьян. Как ты там, новые рисунки рисуешь?

– Рисую, рисую, не волнуйтесь. Хоть бы что-нибудь посвежее придумали.

– Вот вывалишься из люка, как Санка, придумают тебе и посвежее, – продолжил Игорь тему, видимо, бравшую его за живое.

– Это вы про Оксанку, что ли? – подхватил разговор один из монтировщиков. – Да, уж она… та еще была… подруга.

– В каком смысле? – снова спросила я.

– А в таком, – загадочно и двусмысленно улыбаясь, повторил этот парень. – Ходила тут, всем подмигивала, а как до дела доходит – так и нет ее.

– А ты, видать, уже и губы раскатал на «дело»-то? – язвительно проговорил Стас, который у монтировщиков был кем-то вроде командира.

– А чего? Если она сама лезет, что я отказываться, что ли, буду?

– Ну и как – понравилось? – все с тем же сарказмом спросил Стас.

– Да чего – понравилось, – с досадой ответил парень. – Голову только зря морочила.

– Конечно, сдался ты ей. Она почище себе присматривала. Игорька вон, например.

Стас заиграл глазами, умудрившись почти одновременно лукаво взглянуть на Игоря, презрительно – на неудачливого монтировщика и безучастно – в угол. Ему ситуация, похоже, казалась очень забавной, но Азатов сразу перестал улыбаться.

– Кого она там присматривала, это тебе, Стас, конечно, виднее, – угрожающе начал он.

– Мальчики, мальчики, брэк, – решила я вступить в разговор, грозивший нешуточным обострением. – Расскажите мне лучше, как она умудрилась на сцену упасть, эта ваша Оксана.

– Да ей и умудряться не надо было, – сказал другой монтировщик, Женя. – Она все время куда-нибудь падала.

– Как это? – Удивление мое было совершенно искренним.

– А вот так. Даже на этой лестнице сколько раз наворачивалась. Идет, идет, вроде нормально, вдруг ни с того ни с сего, раз – и полетела. И не пьяная вроде.

В компании послышался легкий смешок, переходящий от одного к другому, и вместе с ним эстафетой начали передаваться рассказы о том, как еще и при каких обстоятельствах довелось навернуться Оксане.

– …На премьере, помнишь, там на кулисе что-то подправить нужно было, ветка, что ли, какая-то слишком сильно вылезала. Так она вместе с краской с этого стула ка-а-ак…

– …А в тот раз, помнишь, когда она на сцену выпала из декораторского? Повезло дуре в тот раз – в кулисах запуталась. Без членовредительства обошлось. Так она и тут свое взяла. Только из кулис выбралась, со сцены стала спускаться – раз, и с лесенки этой еще навернулась.

Эта веселая история вызвала уже настоящий хохот, окончательно восстановивший мир и взаимопонимание среди присутствующих.

Но лично меня все эти рассказы и сами по себе не очень веселили, а с учетом заказанного мне расследования вообще наводили на весьма и весьма печальные размышления.

Ведь дело шло к тому, что эта самая Оксана, учитывая ее необыкновенные способности к паданию, преспокойно могла сама, без всякой посторонней помощи вывалиться из этого злосчастного люка. А если так, то никакого преступления не было, и уважаемый Владимир Семенович должен будет удовольствоваться версией о несчастном случае. А это, насколько я успела понять, вовсе не входило в его планы.

– А почему она вообще отовсюду падала? – вклинилась я в маленькую паузу между смехом и рассказами об Оксане. – Как-то все это странно.