О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки

Таким образом, в материалах III отделения сконцентрированы достаточно разноплановые данные о «духовном ведомстве» Российской империи, существенно дополняющие другие источники по истории русской православной церкви. К тому же эта информация обладает значительной степенью достоверности, т. к. «высшая полиция» стремилась представить императору максимально объективную картину «расположения умов» и состояния дел в стране.

Фальшивомонетчики и III Отделение

«Лучше подделывать монету, чем истину» – это изречение, по преданию было высечено на стене святилища Аполлона в Афинах. Наверное, внимая мудрости древних, монеты подделывали с давних пор. В том числе и в России.

Сведения о производстве и сбыте фальшивых денег собирались в различных учреждениях – местных конторах обер-полицмейстеров, канцеляриях губернаторов, МВД, Министерстве финансов. Кроме того, наблюдение за всеми случаями изготовления и распространения фальшивых монет, ассигнаций и штемпелей возлагалось на III Отделение собственной его императорского величества канцелярии.

Всего за период существования III Отделения (1826–1880 гг.) здесь было заведено более 300 дел по изготовлению и сбыту фальшивых денег. Общая годовая статистика по всем направлениям деятельности высшего надзора нашла отражение во всеподданнейших отчетах. Рубрика «О фальшивых деньгах» стояла в них сразу после рубрики «Государственные преступления».

Анализ сведений годовых отчетов позволяет сделать некоторые заключения. Фальшивомонетчество в России было достаточно распространенным явлением. Подделывали как монеты, так и ассигнации, а особенно часто кредитные билеты. В 1865 г. были зафиксированы случаи подделки банковских свидетельств первого внутреннего займа. Переделывали акции сторублевого достоинства в пятитысячные. Образованная в связи с этим следственная комиссия обнаружила, что предприятие было затеяно профессором Практической академии коммерческих наук Неофитовым при содействии доктора экономических наук Одаховского. Они наняли профессиональных художников, а распространением фальшивок занимались студенты этого учебного заведения[103 - ГА РФ. Ф. 109. Он. 223. Д. 30. Л. 205–206.].

Ассигнации 5-ти, 25-ти и 50-тирублевого достоинства подделывали как путем печатания, так и переделыванием из меньшей в большую. Наиболее неблагополучными губерниями в плане фальшивомонетчества были Пермская, Томская, Ярославская, Тверская, Саратовская, и особенно село Гуслицы Богородского уезда Московской губернии. В 1868 г. фальшивые 50-рублевые билеты буквально заполонили Москву – торговцы перестали принимать деньги этого достоинства. Следственные действия в Богородском уезде не приносили желаемых результатов. Выявлялись только отдельные «подделыватели», но не единая группа по производству фальшивых денег. Расследованиям препятствовали раскольники, широко населявшие Богородский уезд. Были зафиксированы случаи нападений на сыщиков и даже убийств[104 - ГА РФ. Ф. 109. Он. 223. Д. 33. Л. 168–169.].

Традиции гуслицких «умельцев», самостоятельно изготовлявших инструментарий для производства фальшивых ассигнаций, сохранялись долго. В конце века о них вспоминал В. А. Гиляровский. «В смежных углах трех губерний: Московской, Владимирской, Рязанской, – пишет он, – находились Гуслицы, славившиеся печатанием фальшивых денег, которые стали даже нарицательными: ”гуслицкими» назывались в Москве все фальшивки. Оттуда вышло много граверов. Печатали у себя серии и много лет печатали купоны от серий в 2 руб. 16 коп., которыми в 80-х годах наводнили Москву. «Дай-ка купонной машинки, попечатать надо, на базар еду», – обращались соседи друг к другу»[105 - В. А. Гиляровский. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 3. М. 1999. С. 105–108.].

Нередки были случаи подделки ассигнаций, а чаще монет, арестантами тюремных замков (Пермского, Саратовского, Енисейского и даже Соловецкого монастыря) и ссыльными[106 - ГА РФ. Ф. 109. Оп. 223. Д. 32. Л. 143–149.]. Зафиксированные случаи сбыта фальшивых денег, естественно, преобладали над случаями подделки ассигнаций и монет (например: 1867 г., подделка – 28 случаев, сбыт – 245; 1868 г., подделка – 22 случая, сбыт – 253 и т. п.).

Задержание фальшивомонетчиков осуществляли как чины общей полиции МВД, так и жандармы. В особых обстоятельствах создавались специальные комиссии, куда входили представители от МВД, III Отделения и Министерства финансов. Выявлением случаев изготовления фальшивых русских денег за границей и их ввоза на территорию России занимались специальные чиновники Министерства финансов, агенты III Отделения, а также представители дипломатического ведомства.

В начале 60-х годов XIX в. фальшивомонетчество приобрело небывалый размах практически во всех губерниях России. III Отделение констатировало, что распространение и подделка ассигнаций и кредитных билетов, а также ввоз фальшивых денег из-за границы «достигли такого количества, которое угрожает совершенным подрывом общественному доверию к правительственным бумагам не только за границею, но и внутри империи»[107 - ГА РФ. Ф. 102. Оп. 223.Д. 31.Л. 54.]. В результате произведенных расследований, собранных агентурных сведений и допросов отдельных лиц, а также обнаруженной у арестованных переписки с находившимися за границей государственными преступниками, в том числе с В.И. Кельсиевым, III Отделение в 1862 г. доложило императору о существовании «преступного общества, которое предполагало выпустить фальшивых денег на сумму 8 миллионов рублей с целью произвести в России политический переворот»[108 - Там же. Д. 27. Л. 163об.]. 22 августа 1862 г. была создана Особая Следственная Комиссия под председательством чиновника МВД М.Н. Трунова, в которую вошли представители III Отделения, Министерства финансов и МВД.

Комиссия внимательно обследовала подробности дел о подделках и производстве фальшивых билетов по всем губерниям империи. К 1864 году она собрала аналитические справки и представила императору всеподданнейший доклад о проделанной работе. Было выяснено, что во многих случаях следственные дела ведутся небрежно, не собираются все необходимые улики, а вследствие этого многие причастные к делу лица осуждаются не как производители и изготовители фальшивок, а по статье «мошенничество», тогда как статья «фальшивомонетчество» предполагала более суровую меру наказания – лишение прав состояния и ссылку в Сибирь. Комиссия предлагала учредить при столичных окружных судах по одному временному судебному следователю для производства следствий по особо важным делам этой категории. Данное предложение с высочайшего повеления было внесено в мае 1867 г. на рассмотрение Государственного совета.

В заключение следует отметить, что сведения отчетов III Отделения нельзя рассматривать как общую статистику фальшивомонетче-ства в империи. Это учреждение, являясь наблюдательным органом, фиксировало лишь наиболее серьезные случаи и ставило об этом в известность императора, министров внутренних дел и финансов. Но при изучении вопроса о фальшивомонетчиках без обращения к документам III Отделения не обойтись.

Дуэли и дуэлянты под надзором политической полиции

Круг обязанностей III Отделения был, как известно, весьма обширен – от «распоряжений» по делам высшей полиции до сбора сведений «о всех без исключения происшествиях». К числу последних, наравне с эпидемиями, пожарами, грабежами, убийствами, относились и запрещенные законом дуэли, которые привлекали к себе всеобщее внимание и волновали общественное сознание.

Делопроизводство III Отделения распределялось по пяти экспедициям, каждая из которых ведала определенным кругом проблем. Сведения о происшествиях, а следовательно, и дуэлях, концентрировались в 4-ой экспедиции. Следует отметить, что дела 4-ой экспедиции еще во время существования «лазоревого» ведомства относились к делам временного срока хранения и уничтожались после составлении сводных всеподданнейших ведомостей. Однако, некоторые дела определялись к «всегдашнему» хранению «на случай какой-либо в них надобности на будущее время в историческом или статистическом отношениях»[109 - ГА РФ. Ф. 102. Оп. 300. Д. 3. Л. 12.]. Сохранившихся дел о дуэлях немного, но они четко прослеживают те проблемы, которые волновали жандармское ведомство в подобных вопросах.

Прежде всего, учитывался общественный резонанс, который приобрела дуэль. В данном случае очень характерна история с так называемой «иркутской дуэлью» 1859 года, когда чиновник Совета Главного Управления Восточной Сибири Ф.А. Беклемишев убил на дуэли чиновника особых поручений М.С. Неклюдова. Описывая все обстоятельства дела в своем донесении шефу жандармов П.А. Долгорукову, иркутское жандармское начальство не преминуло обратить внимание на следующий факт: «Тело убитого коллежского асессора Неклюдова предано земле по обряду христианскому 18 апреля при стечении многочисленного народа, полагаю до 5-ти тысяч человек провожали его до могилы, что доказывает вполне сочувствие к умершему. При выносе Неклюдова с квартиры и на площади находили подброшенные записки в коих было написано «здесь шайка разбойников! Атаманом ея Беклемишев, есаулом полицмейстер Сухотин, его помощники: Анненков, Гурьев, Шелехов и Иоселиани»[110 - ГА РФ. Ф. 109. 4 экспедиция. 1859. Д. 128. Л. 4об.]. О подобном происшествии было доложено императору, который взял дело «иркутской дуэли» под личный контроль. Шеф жандармов распорядился, чтобы все местные иркутские власти «под рукой и самым вернейшим образом» докладывали ему все подробности в расследовании дела. Иркутский жандармский штаб-офицер представил в III Отделение подробную записку, в которой изложил собранные им различными путями, в том числе и негласными (перлюстрация писем) городские «слухи и толки» относительно обстоятельств дуэли и ее участников. Так, например, говорили о том, что Неклюдов старался отказаться от дуэли и хотел уехать из Иркутска, а полицмейстер всячески способствовал поединку, задерживая под разными предлогами Неклюдова в городе, а во время дуэли даже наблюдал за исходом дела с местной колокольни. Судачили и о пистолетах, якобы подмененных Беклемишевым, а самое главное, все называли последнего «вором и убийцей». Обобщив все поступающие сведения и доложив их императору, П.А. Долгоруков потребовал от иркутских властей провести тщательное дорасследование дела «для непременного удостоверения в истине, которую без сомнения, могут раскрыть многие указанные в выписках лица, бывшие очевидцами или ближайшими свидетелями происшедшего; наконец, чтобы как доследование, так затем и обсуждение этого дела были основаны на беспристрастии, добросовестности и полной справедливости»[111 - Там же. Л. 15.]. Специально созданная комиссия, состоящая из представителей гражданской, военной и жандармской власти губернии заново исследовала обстоятельства дуэли: повторно допросили свидетелей и участников поединка, проанализировали ходившие в обществе слухи, провели эксгумацию тела Неклюдова и сделали экспертизу пистолетов. Через некоторое время председатель комиссии генерал-лейтенант К.Б. Венцель докладывал начальнику III Отделения: «…Результаты строжайшего и подробнейшего исследования обнаружили ложь и злонамеренность всех распускавшихся слухов, которые…были плодом не одной лишь личной вражды к Беклемишеву, но и стремлением вредить по мере возможности местному начальству и той обстановкой оного, к которой в числе прочих принадлежат подсудимые и прикосновенные к делу о дуэли»[112 - Там же. Л. 31.]. А генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский в своем докладе императору был еще более оптимистичен: «…Смею даже пред Вашим Величеством выразить мысль, что как ни грустно с одной стороны это событие, с другой оно обозначает пробуждение у нас здесь чувства личного достоинства в человеке, усыпление или даже недостаток которого может быть слишком были заметны и вредны во многих отношениях…Беклемишев и другие участники дела, сделались преступниками по причинам непреоборимым в душе каждого благородного человека и в убеждении необходимости подчиниться общему укоренившемуся веками обычаю, имевшему над ними сильную по самой природе человека власть и заставившему их несмотря на свое общественное положение, жертвовать собою для выполнения долга чести…»[113 - ГА РФ. Ф. 109. 4 экспедиция. 1859. Д. 128. Л. 6-6об., 227.]. Первоначально присужденная мера наказания (10 лет крепостного заключения Беклемишеву) была сокращена втрое, а затем по ходатайству Н.Н. Муравьева и представлении П.А. Долгорукова еще уменьшена в два раза «единственно во внимание к молодым летам, испытанной способности и особой необходимости в тамошнем крае в подобных чиновниках»[114 - Там же. Л. 235.].

Немаловажным обстоятельством оставления на постоянное хранение делопроизводства о той или иной дуэли была причина состоявшегося поединка. Публично нанесенные оскорбления, ссоры из-за денег, имущества, любовные истории – распространенные причины дуэлей, которые не принимались во внимание органами высшего политического надзора и лишь фиксировались в ежегодных ведомостях о происшествиях. Другое дело, если дуэль произошла на национальной почве, как случилось в 1853 г. в Дерите. На вечере в дворянском клубе, куда в числе прочих был приглашен и полицмейстер Львов с женою и дочерьми, ландмаршал Нолькен назвал женщин «непозволительными фигурами» и требовал не допускать в клуб всех вообще русских дам. Ландрат Либгарт, женатый на русской, посчитал это за личное оскорбление и вызвал Нолькена на дуэль «как основанием всему оскорбление русской народности»[115 - ГА РФ. Ф. 109. 4 экспедиция. 1853. Д. 132. Л. 18.]. Дуэль состоялась, закончившись, к счастью, благополучно. Оба дуэлянта были приговорены к нескольким месяцем крепостного заключения, однако в силу немолодых лет по ходатайству рижского губернатора всемилостивейше прощены.

Заслуживающей внимания причиной дуэлей с точки зрения полиции было также и общественное положение участников дуэли, и политические разногласия дуэлянтов. В 1836 г. в Курляндской губернии произошла дуэль между уездным предводителем дворянства Фитингофом и кассиром кредитного общества Лансбергом «от последствий прений и толков бывших во время дворянских выборов»[116 - ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1836. Д. 133. Л. 18.], а в 1876 году вызов на дуэль нижегородского помещика Панютина сделал сам губернатор Кутайсов. Как докладывал в III Отделение начальник нижегородского губернского жандармского управления А.Н. Коптев «… дуэль состоялась на рапирах и вследствие невежливого обращения губернатора…»[117 - ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1873. Д. 5 часть 21. Л. 32–33.]. В обоих случаях никто из дуэлянтов не пострадал, а заслуженные наказания были отменены в силу ходатайств влиятельных лиц.

Ходатайства, прошения о помиловании или смягчении участи участникам дуэлей – в большинстве своем были инициативными документами в подобных делах органа политического надзора. Как и прочие дела по жалобам, просьбам и прошениям, эти дела велись в делопроизводстве 2-ой экспедиции III Отделения. Более 5000 различных просьб поступало сюда ежегодно. Считалось, что подобные просьбы скорее и вернее дойдут до государя, и учреждение вполне оправдывало себя как орган высочайшей опеки. За дуэлянтов просили, в основном, их начальники и командиры, высокопоставленные друзья и родственники. Как правило, после сбора необходимых сведений, начальник III Отделения составлял всеподданнейший доклад, в котором помимо обстоятельств дела излагал собственные соображения по предмету, часто принимая сторону просимого. Интересно отметить, что подобные доклады практически всегда разрешались с благоприятным исходом. Пожалуй, только однажды, шеф жандармов не смог убедить императора в «полном прощении» дуэлянта. В 1832 г. к А.Х. Бенкендорфу обратился некий П.Г. Чернявский с просьбой «довести до сведения нашего милостивого Монарха ежели не обо мне, так как чувствую себя недостойным Его высокого внимания и милостивого снисхождения, то по крайней мере, об детях моих, которые быть может будут со временем полезны Отечеству и постараются загладить проступок своего несчастного отца…»[118 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1832. Д. 223. Л. 1–3.]. Проступок заключался в вызове на дуэль полкового командира. История случилась в 1815 г. во время военных действий при осаде крепостей Страсбурга и Киля. Находясь ночью на дежурстве вместе с эскадроном, ротмистр Дубенского Гусарского полка П.Г. Чернявский на вопрос часового союзных баденских войск ответил так невнятно, что был принят за противника и обстрелян часовым. Развернув эскадрон в боевой порядок, Чернявский повел его в атаку, в результате чего был убит полковник союзных войск и понесены потери с русской стороны. При объяснении случившегося с командиром баденских войск, в действиях Чернявского вины не нашли, однако, при докладе своему полковому командиру, Чернявский вел себя заносчиво и легкомысленно, называя убитого им баденского полковника «дураком» и «серым волком». Полковой командир принял нелестные высказывания на свой счет и в пылу объяснений, толкнул Чернявского в грудь. Последний посчитал это за оскорбление и вызвал своего начальника на дуэль. За свой поступок Чернявский был приговорен к расстрелу, но по просьбе друзей и начальников смертная казнь была заменена разжалованием в рядовые «с нахождением непременно внутри России в Воронежской губернии». В течении 17-ти лет он проживал в Острогожске и как сообщал А.Х. Бенкендорфу начальник VI округа Корпуса жандармов «вел себя скромно, добропорядочно, занимался преподаванием уроков грамматики, истории, географии и немецкого языка, имеет жену и двух сыновей, живет в бедности. За учение получает 400 рублей в год, чем и содержит семейство»[119 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1832. Д. 223. Л. 5об.]. Приняв во внимание давность происшедшего, и войдя в обстоятельства жизни бывшего ротмистра, шеф жандармов составил всеподданнейший доклад «о бедственном положении семейства Чернявского». Но император Николай Павлович простил Чернявского лишь наполовину, написав на докладе следующую резолюцию: «Чернявский может, ежели желает, определиться рядовым и выслужиться»[120 - Там же. Л. 14.].

Следует отметить также и некоторые документы, которые напрямую не связаны с дуэльной темой, но имеют непосредственное отношение к участникам дуэлей. Например, в делопроизводстве отложились документы на некоторых дуэлянтов, которым был запрещен въезд в столичные города: справки об их поведении, круге общения, обстоятельствах жизни, перемещениях и т. п. Так, на известного дуэлянта Р.П. Дорохова в 1837 году завели дело по факту драки и ранения штабс-капитана Сверчкова[121 - ГА РФ. Ф. 109. 4 экспедиция. 1837. Д. 117.]. Имя Руфина Дорохова всегда было на слуху – участник многочисленных драк, дуэлей, скандалов, он еще в 1820 году был разжалован за непристойное поведение в рядовые и сослан на Кавказ. Такая же бешеная храбрость как и его буйные поступки, снискали ему там славу героя в персидской и турецкой войне, он снова был произведен в офицеры и получил золотую саблю за храбрость. В 1833 году он по ранению уволился в отставку и поселился с женой в Москве. И вскоре снова оказался под судом. В пьяной драке он ранил ножом отставного ротмистра Сверчкова, которого накануне вызвал на дуэль за шулерство в карточной игре. Так как за Сверчкова некоторым образом хлопотал В.А. Жуковский, друг семьи жены Сверчкова, урожденной Плещеевой, дело было на особом контроле у III Отделения. Однако, заступничество известного поэта не помогло, и снова Сверчкова разжаловали в солдаты, и снова сослали на Кавказ, а в делопроизводстве III Отделения отложились документы этого нашумевшего московского скандала.

Таким образом, документы III Отделения являются хотя и косвенными источниками по дуэльной тематике, однако существенно дополняют, уточняют, а иногда и по-новому интерпретируют подчас хорошо известные обстоятельства многих поединков и их учасников.

1.2. Внутреннее устройство и архив III Отделения с.е.и.в. канцелярии

Штаты III Отделения

Указ о создании III отделения был подписан 3 июня 1826 г. Все делопроизводство нового ведомства было разделено на 4 экспедиции, каждая из которых занималась определенным кругом вопросов.

Для заведования делопроизводством в экспедициях были назначены экспедиторы с окладом по 2000 рублей в год, а также старшие и младшие их помощники с окладом содержания: первым по 1500 рублей, а последним по 2000 рублей в год. Назначены были также экзекутор с жалованьем по 2000 рублей, казначей с помощником, который одновременно являлся и журналистом. Итого вместе с управляющим -16 человек. Все без исключения сотрудники являлись ранее чиновниками Особенной канцелярии Министерства внутренних дел. Во всеподданнейшем докладе А.Х. Бенкендорф предлагал: «Передача бумаг, в пятнадцать лет накопившихся в МВД, и первоначальное устройство сего отделения потребует на некоторое время усиленных занятий. Впоследствии, когда все дела получат течение постоянное и правильное, долгом будет позаботиться об уменьшении числа чиновников и об увеличении чрез то окладов»[122 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1826 г. Д. 1. Ч. 1. Л. Моб.].

В 1828 г. цензура драматических сочинений была передана из ведения Министерства внутренних дел в III отделение, соответственно увеличилось и число чиновников с 16 до 18 человек за счет цензора и его помощника. В апреле 1829 г. А.Х. Бенкендорф представил Николаю I всеподданнейший доклад о штате своего ведомства, указав, «что с момента учреждения III отделения, оно не получило штата, приличного своему званию и соразмерного с трудами, составляющее оное чиновников. Ходатайство о таковом штате было отложено в намерении: во-первых удостовериться, действительно ли предполагаемая многосложность дел будет соответствовать назначенному числу чиновников и, во-вторых, узнать по опыту меру их деятельности и способностей»[123 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1826. Д. 1. Ч. 1. Л. 25-25об.]. Далее на высочайшее рассмотрение был предложен штат III отделения, который был одобрен и утвержден. Штат предусматривал увеличение количества младших чиновников на 2 человека и незначительное увеличение жалованья. Но все равно, даже по этому штатному расписанию чиновники III отделения получали жалованье меньше, чем в других отделениях Собственной Его Императорского Величества канцелярии, существовало также несоответствие в должностях и чинах.

В декабре 1835 г. высочайшим повелением чиновникам, получавшим 2000 рублей, было назначено добавочное содержание в размере 1000 рублей.

В 1839 г. были объединены должности начальника Штаба Корпуса жандармов и управляющего III отделением. По представлению Бенкендорфа на эту должность был назначен Л.В. Дубельт. Тогда же последовало Высочайшее повеление рассмотреть штаты всех отделений Собственной Его Императорского Величества канцелярии «для приведения содержания всех чиновников в единообразные оклады». Чиновникам III отделения были присвоены соответствующие классы и должности, произошло уравнивание в окладах с чиновниками других отделений. По этому штатному расписанию 4 чиновника по особым поручениям, состоящие ранее сверх штата, включены были в постоянный штат. Общее количество чиновников вместе с управляющим составило 27 человек[124 - Там же. Л. 68.]. Жалованье колебалось от 2000 рублей у старшего чиновника (V класс) до 515 рублей у помощника журналиста (X класс), объединенная должность управляющего III отделением и начальника Штаба Корпуса жандармов предусматривала жалованье только по Штабу Корпуса. Это побудило чиновников III отделения подать А.Х. Бенкендорфу записку с ходатайством о начислении Л.В. Дубельту жалованья как управляющему. По этой записке А.Х. Бенкендорф собирался составить всеподданнейший доклад об определении жалованья управляющему, однако Л.В. Дубельт не согласился на это, оставив на записке чиновников следующую резолюцию: «Хранить сию записку в нашей канцелярии. Пусть преемники наши читают! Не постыжусь сказать, что читая эту записку, я прослезился! Моя преданность, уважение и благодарность к моим сослуживцам за их усердие и честную службу еще бы увеличилась, если бы это было можно, так тронул меня их благородный порыв и их ко мне внимание. Но согласиться на их желание не могу, как потому что имея хорошее состояние благодаря доброй жене, мне отрадно служить Государю не обременяя казны, так и по той причине, что при вступлении в управление 3 отделением Его Величество не соизволил на назначение мне по этой должности жалованья, – а воля нашего царя всегда была и будет мне священна!»[125 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1826. Д. 1. Ч. 1. л. 85-85об.]. Жалованье, как начальник Штаба Корпуса жандармов, Л.В. Дубельт получал в размере 3900 рублей. Объединенная должность существовала до 1871 г.

В октябре 1842 г. была учреждена пятая (цензурная) экспедиция III отделения. Цензор драматических представлений соответственно стал именоваться старшим чиновником и получил нового второго помощника.

В 1849 г. произошло еще одно изменение в штате. Дело в том, что к 1849 г. окончательно оформился архив III отделения, и на основании всеподданнейшего доклада А.Ф. Орлова были введены сверхштатные должности начальника архива и двух помощников (в штат и в смету по III отделению как постоянные они были включены в 1862 г.).

В июне 1850 г. А.Ф. Орлов представил императору проект негласного дополнения к штату шести чиновников для письма, указав, что число дел и бумаг с каждым годом все более возрастает (например, если в 1826 г. по 1-ой экспедиции было заведено 120 дел, то в 1849 г. их количество увеличилось уже до 567). Государь разрешил приискать нескольких чиновников преимущественно «из молодых людей неиспорченной нравственности»[126 - Там же. Л. 114 об.]. Однако кандидаты, подходившие А.Ф. Орлову, являлись выпускниками высших учебных заведений и не имели трехлетнего стажа работы, необходимого при зачислении в III отделение. «Чиновников я скорее найду из числа молодых людей, которые не были в других службах, не изведали там канцелярских злоупотреблений и еще сохранили всю чистоту нравственности»[127 - Там же. Л. 112–113.], – докладывал императору А.Ф. Орлов и просил снисхождения. Учитывая это, шесть новых чиновников определены были сверх штата со всеми правами по службе и с содержанием наравне со штатными младшими чиновниками. В августе 1862 г. был утвержден новый штат III отделения. Прежде всего, в основной штат были включены все сверхштатные дополнения 1849 и 1850 гг. Главному начальнику разрешалось по своему усмотрению замещать вакансии младших чиновников чиновниками для письма. Для уравнивания содержания чиновников III отделения с содержанием чиновников прочих отделений Собственной Его Императорского Величества канцелярии было предложено не разделять производимое в III отделении штатное содержание на жалованье и столовые, а соединить оба эти оклада в один под общим названием жалованья. С 1863 г. добавочное содержание чиновникам предполагалось выплачивать не из суммы на секретные расходы, а из денег, получаемых от печатания в типографии Штаба Отдельного Корпуса жандармов бланкетов заграничных паспортов. По этому штатному расписанию было определено:

В 1865 г. из ведения III отделения была изъята драматическая цензура, все делопроизводство по ней было передано в Главное управление по делам печати, однако должности старшего чиновника и его помощника (по бывшей 5-й экспедиции) были оставлены за штатом III отделения.

В 1866 г. по всеподданнейшему докладу П. А. Шувалова одному из положенных по штату чиновников для особых поручений было присвоено звание секретаря при Главном начальнике с сохранением жалованья и должности чиновника особых поручений. В этом же году происходит разделение 3-й экспедиции, занимавшейся в то время политическими делами, на два отдела, во главе одного из которых стоял старший чиновник, во главе другого «особого делопроизводства» – чиновник особых поручений. Это продолжалось до 1869 г., когда дела 3-й экспедиции были вновь объединены. В марте 1871 г. дополнительно была утверждена должность товарища главного начальника III отделения. Должности управляющего III отделением и начальника Штаба Корпуса жандармов, соединенные в 1839 г., были разделены, должность управляющего была включена в штат III отделения с отнесением по IV классу и жалованьем 7000 руб.

В 1873 г. П.А. Шувалов представил императору свои соображения на предмет упразднения 4-й экспедиции, дела которой, не имея самостоятельного значения, находились в тесной связи с другими экспедициями. Был утвержден новый штат, количество чиновников по которому выросло до 58 человек за счет младших чиновников (число их увеличилось до 12) и за счет чиновников для письма (впервые введенных в штат в количестве 20 человек). Такой штат остался неизменным до упразднения III отделения в 1880 г.

Следует отметить, что процент чиновников, перешедших из III отделения в другие ведомства, был невелик. Многие чиновники проработали в III отделении всю свою жизнь, как, например, Александр Гедерштерн (зачисленный еще из Особенной канцелярии, службу оставил в 1863 г., дослужившись до чина тайного советника), Врасский (служил с 1830 по 1866 гг.), Кашинцов (1832–1850 гг.), Сагтынский (1832–1856 гг.), Грибовский (1837–1871 гг.), Никитин (1826–1858 гг.), Леванда (1830–1855 гг.) и др. В основном, это были люди дворянского происхождения, правда, встречались выходцы из обер-офицерских и солдатских детей. При зачислении в III Отделение учитывался опыт работы в «присутственных местах», на службу принимались чиновники, обязательно прослужившие в каком-нибудь учреждении не менеее трех лет, многие из чиновников имели высшее образование.

По сохранившимся формулярным спискам можно проследить судьбы чиновников III отделения. Например, первый начальник архива Александр Александрович Галлер, закончивший в 1836 г. курс Санкт-Петербургского университета и зачисленный канцелярским служащим в Департамент разных податей и сборов. В 1837 г. он был назначен старшим помощником начальника стола в Капитуле орденов, в 1838 г. переведен в III отделение «по высочайшему повелению за благородный поступок». Дело в том, что «он открыл преступное намерение бывшего учителя Александрова, который покушался на жизнь отставного штабс-ротмистра Яковлева и на домогательство миллиона рублей от отца его, и что отказался от 10 000 руб. асе., предложенных ему сим последним в изъявление благодарности»[128 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1837. Д. 634. Л. 45об.]. Галлер был зачислен в 1-ю экспедицию младшим чиновником, в 1846 г. прикомандирован к архиву для приведения его в порядок, а в 1849 г. стал его начальником. За усердную службу постоянно получал чины и награды, а в 1851 г. «за устройство общего архива и составление 12-ти томов алфавита представлен был к награждению орденом Св. Владимира 4 ст.»[129 - Там же. Л. 50.]. Ушел в отставку в 1851 г. по состоянию здоровья.

Помощник начальника архива И.К. Тимофеев, происходивший из солдатских детей, поначалу служил писарем в Департаменте военных поселений, в 1846 г. был прикомандирован к Петербургскому жандармскому дивизиону, а с 1847 г. в чине поручика штаба Отдельного Корпуса жандармов состоял при III отделении. В 1849 г., уволенный от службы «для определения к статским делам и с переименованием в губернские секретари»[130 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1849. Д. 353.3312], был определен в III отделение сверх штата помощником начальника архива. За добросовестную службу имел награды, продвигался по служебной лестнице: за 27 лет работы в III отделении прошел путь от чиновника XII класса (губернского секретаря) до чиновника IV класса (действительного статского советника). Был уволен от службы в 1876 г. по состоянию здоровья.

Чиновники особых поручений Иван Андреевич Нордстрем после окончания курса наук в Казанском университете по нравственно-политическому отделению был награжден за отличные успехи золотой медалью и причислен к II отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярии. В 1838 г. был перемещен по распоряжению начальства в Департамент государственных имуществ старшим помощником столоначальника, в 1840 г. определен секретарем при начальнике 6-го округа Корпуса жандармов, находился с ним в поездке по Грузино-Имеретинской губернии, высочайшим приказом в 1849 г. был переведен в III отделение, в чине тайного советника, в 1873 г. уволен в отставку с мундиром и пенсией[131 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1849. Д. 349.].

Другой чиновник особых поручений Адам Александрович Сагтынский, вступил в службу в 1810 г. старшим переводчиком в штат княжества Валахского, а в 1814 г. был определен в Главный штаб великого князя Константина Павловича. В 1832 г. был причислен к III отделению чиновником особых поручений, специализировался в основном на политическом сыске за границей: в 1838 г. ездил в Париж «для ознакомления с французской прессой», в 1840 г. – в Берлин, в 1841 г. – в Палермо, а также в многочисленные командировки во внутренние губернии России. Уволен в 1856 г. с пенсией и мундиром[132 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1832. Д. 711.].

Еще один чиновник особых поручений Николай Андреевич Кашинцов вступил в службу во Владимирское губернское правление, в 1815 г. был определен с чином губернского секретаря в Правительствующий Сенат, ав 1819 г. в экспедицию кремлевских строений, в которой прослужил до 1827 г. Затем вступил в Императорское человеколюбивое общество Московского попечительного комитета и стал директором Дорогомиловского богадельного дома, а в 1829 г. был избран Клинским дворянством в депутаты для составления родословных книг. К III отделению был причислен в 1832 г. по высочайшему повелению для наблюдения за всеми выходящими в Москве периодическими сочинениями, тогда же был пожалован в звание камер-юнкера[133 - Там же. Д. 7.]. В делах III отделения сохранились интересные отчеты-рассуждения Николая Андреевича о целях и задачах политической полиции и методах работы ее агентов. «Вопреки толкам многих в публике, – писал он, – наблюдение благородное никогда не унизится до шпионства: тут все доводится до света, там – мрак сомнения, пристрастия, пороков. Наблюдение необходимо, а шпионство – верное зло: это – подкуп, следственно, порча нравов, поколебание правил, шаткость обязанностей»[134 - Там же. Л. 89.].

Интересна история с чиновником А.М. Петровым, бывшим студентом Киевского университета Святого Владимира. Он был зачислен в штат III отделения в 1849 г. «по высочайшему соизволению» с правами младшего чиновника[135 - ГА РФ. Ф. 109. 2 экспедиция. 1847. Д. 236. Л. 1,6.] за донос на Кирилло-Мефодиевское общество. Не желая иметь доносчика в своем учреждении, Л. В. Дубельт предлагал наградить А.М. Петрова деньгами, но А.Ф. Орлов заметил, что на зачисление Петрова было монаршее соизволение. Вскоре городской почтой на имя императора был отправлен конверт с вырезками из всеподданнейших докладов Орлова с резолюциями Николая I. В прилагаемой анонимной записке говорилось, что в III отделении за деньги можно получить даже автограф царя. Началось расследование. Была создана специальная комиссия под председательством А.Ф. Голицына, которая обнаружила причастность к этому делу А.М. Петрова. «Оставаясь дежурить по вечерам, Петров проникал в 1-ю экспедицию, брал там секретные бумаги, а также расшивал некоторые дела архива для передачи частным лицам»[136 - ГА РФ. Ф. 109. Оп. 223.Д. 14. Л. 54–55.]. Этим частным лицом оказался капитан действующей армии в Варшаве, впоследствии редактор Военного сборника П.К. Меньков, который будучи знаком с Петровым и зная, что последний служит в III отделении, просил «о выдаче ему тех фактов, которые не составили секрета, могут прояснить пробелы исторические»[137 - РГВИА. Ф. 167. Оп. 1. Д. 5. Л. 24, 30-ЗОоб.]. А.М. Петров был арестован, провел более полутора лет в Алексеевском равелине, а затем в ссылке в Олонецкой губернии, где служил секретарем в суде. После снятия секретного надзора в 1856 г. выехал на жительство в Стародуб. Неоднократно обращался в III отделение с просьбами о помощи и получал оттуда денежные переводы.

После упразднения в 1880 г. III отделения чиновники этого ведомства были уволены с пенсиями, соответствующими количеству проработанных лет. Прослужившие 25 лет и более получали пенсию в размере оклада, от 20 до 25 лет – в размере 2/3 оклада, от 15 до 20–16 оклада[138 - ГА РФ. 2 экспедиция. 1880 г. Д. 817. Л. 34об.-35.].

Многие чиновники подали прошение о зачислении на службу в Департамент полиции. 21 прошение было удовлетворено[139 - Там же. Д. 98. Л. 30.]. Приоритет отдавался чиновникам особых поручений, архивистам и канцелярским служащим.

В заключение следует отметить, что, несмотря на всю широту интересов III отделения, его штат всегда оставался весьма немногочисленным – 16 человек на момент создания и 58 человек при упразднении. Увеличение штата происходило за счет канцелярских чиновников.

Изменение штатов III Отделения за 1826–1880 гг.

Начальники III Отделения

Товарищи Главного начальника III Отделения

Управляющие III Отделением

24 марта 1839 года должности начальника Штаба Корпуса жандармов и Управляющего III Отделением были соединены в одном лице. В мае 1871 была учреждена должность товарища Главного начальника III Отделением, должности Управляющего III Отделением и начальника Штаба Отдельного Корпуса жандармов были разъединены.