Проникновение

Я насупилась, размышляя. Разница всего несколько метров, но здесь уже что-то угрожает? Как так? И тут осознала, куда смотрят оба ильха – в вырез на моем комбинезоне. Голубоглазый даже перестал яростно сверкать глазами и почти улыбнулся!

Дернув застежку, я сделала шаг назад, пытаясь сохранить невозмутимый вид. Надеюсь, мне не придется звать на помощь… вон каким хищным стало лицо Сверра! Но ильхи хмыкнули и, развернувшись, пошли на звук голосов.

Я же выдохнула, еще раз проверила свой комбинезон и поплелась следом, ругая себя на чем свет стоит.

К счастью, моего отсутствия никто не заметил, на вопрос Максимилиана я ответила, что была за скалой. Не хотелось ничего объяснять, да и самой не мешало бы все обдумать.

Например, кто был в той темной глубине?

Я задумчиво потерла переносицу. Сколько еще загадок таят фьорды? И как же хочется их разгадать! Надеюсь, мне это удастся хотя бы отчасти!

Правда, не уверена, что о моем маленьком приключении у воды стоит рассказывать… я и так слабое звено в этой экспедиции, не хочется выглядеть перед комиссией еще глупее. Так что пока лучше промолчу.

Приняв решение, я повеселела, жалея лишь о том, что не успела как следует освежиться.

* * *

Ночь опустилась на фьорды снова резко, словно птица крылом накрыла. Мы вернулись к шатрам, аборигены разошлись, оставив нас. И пока экспедиция размышляла, что делать дальше, ильхи подозрительно оживились. Ничего не понимали, мы смотрели, как женщины уносят котлы и тарелки, складывают поленья и торопливо расчищают площадку в центре поселения.

– Что происходит?

– Скорее всего, обряд или пляски, – просветила я Жана. – Обычная практика в племенах, им ведь тоже надо развлекаться. Интересно, кормить нас будут?

Лингвист пожал плечами. Похоже, этот жест все же заразный. Я закинула голову, глядя на звезды, горящие в глубине неба. Звездная темнота казалась бесконечной. Пока еще синяя, а скоро почернеет до цвета бездны. Давно я не видела такого неба. Или… никогда?

Сдавленный тихий крик заставил меня подпрыгнуть, а нашу группку сплотиться.

– Вы слышали? – Клин вертел головой, как большая собака. – Кто-то кричал?

– Кажется, женщина… – тихо сказала я.

Мы мялись у шатров, поглядывая в сторону разгорающегося в центре поселения огня. И все как один вспоминали отрывочные и мутные картинки с зонда. Дневное умиротворение испарилось, стало не по себе. К тому же похолодало. Стоило солнцу спрятаться, и горы окутал зябкий туман.

– Надо найти Сверра, – глухо сказал Юргас, проверяя свой парализатор. – И потребовать объяснений…

Словно услышав нас, рядом возникла высокая фигура ильха, и мы дружно подпрыгнули.

– Вот вы где. – Сказал Сверр, и я хмыкнула. Как будто нашу живописно трясущуюся группу можно было не заметить. Ильх был в уже привычной повязке на бедрах, начах и широкой меховой шкуре, прихваченной кожаным ремешком. – Идемте. Шатия скоро начнется.

Мы с Максимилианом переглянулись. Какой-то обряд? Зачем? Какая у нас там роль? Слова и вопросы мелькали в головах и отражались в глазах. Стало страшно. И странно, что за один день мы успели забыть о своих опасениях.

– Идемте, – Сверр повернулся к нам спиной и двинулся к языкам пламени, отбрасывающим на землю и шатры длинные оранжевые отсветы.

– Прекратите дрожать, – тихо, но грозно рявкнул Юргас. – У нас у всех есть парализаторы. Вы забыли? Всех этих варваров в шкурах я один уложу за пять минут.

– Хвала Конфедерации, – привычно хмыкнул Клин. Но все же слова нашего начальника безопасности возымели действие. И правда, чего мы так испугались? Каждого ведь учили защищаться. Даже щуплый Жан стреляет на отлично.

Просто ночь и все эти шкуры, черепа, клыки… вызывают ужас.

Сверр уже расположился в круге света, и мы расселись рядом, на сплетенных из травы и веток циновках. Надо признать, сейчас, в сгущающейся темноте все казалось иным. Не таким, как днем. Уплотнялись тени, сплетаясь с языками света, и в причудливой игре мрака совсем другими виделись мощные фигуры ильхов, приближающиеся к огню. Я завороженно уставилась на бронзовые блестящие торсы, на мощные руки, покрытые красными рисунками, на звериные шкуры и черепа, закрывающие лица.

– Как называются эти… головные уборы? – обернулась я к ильху. Он сидел слева от меня, удобно расположившись на земле. В золотых глазах плясало пламя костра, расцвечивая радужки мерцающими искрами. Я даже засмотрелась.

– Халесвенг, – ответил он. Под взглядом Сверра у меня перехватило дыхание и захотелось придвинуться поближе к Максу. Или даже к Юргасу. Так что пришлось напомнить себе, что я ученый, а не пугливая девочка.

– Почему на тебе его сейчас нет?

Сверр медленно улыбнулся.

– Я не участвую в шатии, как и они, – кивнул на мужчин, сидящих вокруг костра. На них тоже не было черепов, лица казались высеченными из камня. – Нет нужды прятать лицо.

«Прятать лицо? От кого?» – заинтересовалась я, но спросила о другом.

– А что такое шатия? – продолжила я.

– Это завершение и начало. Ты увидишь.

Между тем ильхи начали медленно двигаться вокруг огня. Лица закрыты костями животных черепов, но по красным разводам на телах я опознала победителей в чашах. Среди них был и голубоглазый блондин, его отличал черный обруч на шее. На зрителей ильхи не смотрели, лишь на огонь и широкую посудину рядом, в которой плескалась вода. Начей на мужчинах не было, босые ноги мягко, по-звериному ступали на утоптанную землю, из света в тень, из тени в свет. Длинный протяжный звук родился где-то в стороне и поплыл к силуэтам ильхов, обвивая их серебряной нитью. Я скосила глаза. В густой тени сидел старик. Тоже в шкуре и в халесвенге, череп и коричневое тело вымазаны красным. И на коленях лежит инструмент, похожий на две бронзовые тарелки, одна снизу, другая сверху. Ильх трогает тарелки длинными узловатыми пальцами, и летит из отверстий в металле звук. Почти видимый. Почти осязаемый. Такой, что будит внутри древнее, забытое, тревожное. Пальцы перебирают и, кажется, касаются струн души, играют на них…

Ди-ин – шорх – дин – шорх… выше и выше взлетает дрожащий звук, тянет и тянет душу… Серебро и золото, лед и огонь, начало и конец…

– Какая изумительная музыка, – сипло сказал справа Клин. – Вот вам и варвары, господа…

Женщины ильхов подползли к нам, протянули глиняные кружки, в которых клубился пар и плескалась жидкость. Мои коллеги привычно сунули за щеки капсулы нейтрализатора.

– Это настой трав и ягод, – тихо сказал Сверр, видя, что я рассматриваю кружку в своих руках. – Чтобы согреться. Ночи становятся холодными.

Я зябко повела плечами. В темноте фьорды остывали. Дневное тепло втягивалось в расщелины между скал, слизывалось ночным туманом, поглощалось студеной озерной водой. И мой комбинезон из «умного» волокна, разработанного в лабораториях Академии, переставал греть. Иначе чем объяснить тот озноб, что охватил тело?

Сцепила пальцы на глиняном боку кружки, грея их. Музыка стала чуть быстрее, как и движения ильхов. Фигуры в шкурах и оскаленных черепах сливались, сплетались, распадались… Движения смазывались, то ускоряясь, то почти замирая. И в остановках летел над фьордом протяжный стон-выдох, непонятное слово-мольба. Я не понимала его значения, но все в ильхах: позы, движения, интонация – говорило о том, что мужчины о чем-то просят.

И этот танец завораживал.

– Это молитва, – чуть слышно сказал рядом Максимилиан, и я кивнула. Да, в странном движении вокруг огня и чаши с водой угадывался ритуал.

– Интересно кому? – прошептала я. – Надо попытаться узнать о тех, кому поклоняются ильхи. Это даст нам понимание многих моментов их жизни.

– Да, но мы с вами знаем, что вопросы культа слишком серьезны, чтобы спрашивать о них. Это может вызвать злость и агрессию. Нам повезло, что мы попали на какой-то ритуал и можем понаблюдать сами.

Я кивнула и поднесла к губам кружку. Горячий напиток в моих руках согрел, и дышать стало легче. Мои коллеги тоже смотрели на первобытный танец, качали головами, иногда перешептывались, обсуждали. Остальные ильхи сидели молча, лица у всех были отрешенные. Лишь на вздохе-просьбе многие поднимали головы и тоже произносили это тягучее слово. Я прикрыла глаза, вслушиваясь. Звук – как плеск воды, как звон, как мелодия. А потом сразу – как удар.

Наш лингвист хмурился и шевелил губами, пытаясь повторить этот звук. Или это слово? А может, целая фраза? Кто их знает, этих ильхов? Жан даже наклонился и принялся водить пальцем по земле, явно пытаясь что-то записать или вычленить знакомые ему буквы. Сверр медленно повернул голову, глянул на моего коллегу, и тот отдернул руку, словно обжегся. Но губами шевелить не перестал.

Старик с музыкальными тарелками ускорился, струна музыки натянулась тетивой. Я тревожно посмотрела назад, за круг света. Там лежал туман, скрывая очертания шатров.

Максимилиан рядом со мной сидел сгорбившись, Юргас крутил головой, осматриваясь.

И все слаженно дернулись, когда музыка оборвалась на высокой, дрожащей ноте, а в круг света из темноты втолкнули девушку. Обнаженную.