Янтарь чужих воспоминаний

– Мне это не важно. – Он говорил спокойно, и девушке казалось, что искренне. – У меня небольшой дом за мостом. Там тихо, и этого достаточно. А респектабельность… Человеческие категории для обозначения статуса, принадлежность к правящим… Мишура, Кристина. Тщетные попытки людей потешить собственное самолюбие.

– Кажется, ты не слишком любишь людей.

– Что ты, я их просто ненавижу. – Хантер улыбался, и понять, шутит он или серьезен, было совершенно невозможно. Крис понадеялась, что шутит. – Дознаватели изо дня в день рассматривают худших представителей человечества. Мы ведь не просто смотрим. Мы переживаем последние минуты жертв, как сами жертвы. Знаешь… После этого трудно верить в человеческую доброту и милосердие.

– Звучит ужасно, – вполне искренне протянула Крис, а мужчина хмыкнул.

– Я просто пытаюсь тебя разжалобить, – и подмигнул так, что она снова растерялась.

– Наверное, твоя семья очень тобой гордится? – улыбнулась Кристина.

– Наверное, – равнодушно протянул мужчина. – Увы, за гранью.

– Прости, – с сожалением кивнула Крис. – Мне жаль. У тебя никого не осталось?

– Сестра. Но мы редко видимся. – Он легко улыбнулся, и Крис, не сдержавшись, улыбнулась в ответ. У Хантера была хорошая улыбка, на такую хотелось ответить. – А ты почему перебралась к нам, северянка?

– Муж умер, и в белом крае меня уже ничего не держало. А в родовом замке мужа стало слишком… холодно. – Крис старалась, чтобы голос звучал беззаботно.

– Родовой замок, – протянул Хантер. – Звучит отвратительно по-снобски.

– Так и есть, – рассмеялась Кристина. – Огромный, древний и до одури снобский замок, способный вместить две тысячи человек и с десяток привидений!

– Даже так? Интересное местечко, должно быть. Там хоть канализация имелась?

– Он был очень комфортабельным. Местами. – Девушка взмахнула бокалом с вином. И подумала, что этот неожиданный ужин на двоих пора заканчивать. Но с Хантером было удивительно легко разговаривать, и она давно уже не чувствовала себя так хорошо в мужской компании. Впрочем, она и не помнит, когда была вот так с мужчиной. Пила вино, смеялась и даже слегка… флиртовала? Да, с вином пора завязывать. Она скептически осмотрела своего гостя и вздохнула. Даже ее цинизм умолк, не в силах не признать, что Хантер хорош. Даже очень. Тонкий свитер не мог скрыть сильный, мощный торс, а кожа в треугольном вырезе казалась золотистой. К ней хотелось прикоснуться.

Кристина тряхнула головой и отставила бокал. Поднялась.

– Прости, но мне завтра рано вставать, – с извиняющейся улыбкой протянула она. Рыжие глаза снова стали темными, и Крис не поняла, как мужчина так быстро оказался рядом. И притянул ее к себе.

– Уже прогоняешь? – Его голос стал таким же рыжим, как и глаза. Обволакивающим. И Крис задрожала в его руках, таких сильных… а у нее так давно никого не было… слишком давно…– Да, моя сладкая…– Его губы скользнули по щеке девушки, оставляя влажный след. – Ты такая красивая, Крис… Слишком красивая… И ты ведь совсем не хочешь, чтобы я ушел, правда?

Губы трогали ее кожу почти неслышно, осторожно, как лакомка, выжидающе. Растягивая удовольствие. Такие нежные губы. Они коснулись ее рта и замерли. От него пахло терпким вином, а подушечки пальцев, что лежали на ее лице, были шершавыми, словно от тяжелой работы. Язык Хантера прошелся по губам Крис, размыкая их, и объятие стало сильнее. Он сжимал ее, словно давая понять, что уже не отпустит. И она поняла, что не хочет, чтобы он отпускал. Совсем не хочет. Так сильно, словно… Мрак, да что с ней!

– Хантер, прости, но я, кажется…– Она попыталась отстраниться и неожиданно поняла, насколько дознаватель сильный. Его руки, словно прутья стальной клетки, не давали ей пошевелиться.

– Не отталкивай меня, – медовый голос обволакивал сладостью, зачаровывал. – Тебе будет хорошо, Крис… Ты ведь хочешь этого… Очень хочешь…

Очень. Она очень его хочет. Невыносимо. Безумно. Хочет, чтобы эти руки сорвали ее серое платье. Чтобы он сделал ей подсечку, и она упала на ковер. А Хантер перевернул ее на живот, прижал к светлому ворсу, удерживая одной ладонью ее руки и не позволяя двигаться, раздвинул ей ноги коленом… чтобы он сделал это грубо, так, чтобы она застонала под его напором, признавая власть и право мужчины делать с ней все, что он захочет. И чтобы трахал ее всю ночь, не останавливаясь… Именно этого она и хочет.

Хочет?

Она?

Осознание вспыхнуло в голове, выжигая навязанное желание. И Хантер тотчас отстранился, почувствовав это.

Кристина со злостью уставилась в темные насмешливые глаза.

– Ты навязывал мне эмоции, Хантер. Это запрещено! Это противозаконно!

– О чем ты, Крис? – Он мягко улыбнулся. – Тебе показалось, что я заставляю тебя? Может, ты просто не хочешь верить своим… желаниям? Или боишься их? Расскажи мне, чего ты боишься…

Его палец очертил контур ее губ, мягко надавливая и раздвигая их.

– Не бойся меня, зимняя девочка, я не обижу… – прошептал он, снова склоняясь к ее лицу.

Кристина дернулась, вырываясь из его рук.

– Уходи, – отступила на шаг, обхватив себя руками. – Уходи. Сейчас же!

Мужчина склонил голову, рассматривая ее, но Крис лишь сжала зубы, твердо глядя в его глаза. Если бы не ее защита, то они уже лежали бы на ковре, сплетаясь телами.

Хантер взял с кресла свою куртку.

– Не знаю, что ты себе придумала, но я не хотел тебя обидеть, Крис, – он пошел к двери, неспешно, словно ожидая, что его остановят. – Просто ты мне нравишься, не вижу ничего плохого в этом. Прости, если тебя это оскорбляет. И спасибо за ужин.

Дверь хлопнула, и гостиная погрузилась в тишину, нарушаемую лишь потрескиванием дров в камине. Кристина сжала виски ладонями, а потом тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Ее взгляд упал на незашторенное окно. В доме напротив горел свет, и лорд Дартер приподнял руку с бокалом, приветствуя ее. А Кристина с трудом удержалась от желания швырнуть в стекло что-нибудь тяжелое.

***

Лето

Кай

Не знаю, как я умудрился так напиться. Ночью проснулся от холода и обнаружил, что лежу на ковре в гостиной в одних брюках рядом с потухшим камином. Пустая бутылка виски валялась рядом, на подушке дивана спал кот. Я сел, потряс головой и тут же пожалел об этом: затылок изнутри жрали железные черви. Они вгрызались в череп и скрежетали по кости металлическими зубами, пытаясь прогрызть в ней дырку и выбраться наружу.

Придержал голову руками и добрался до кухни. Нашел коробку с обезболивающим, закинул в рот сразу несколько пластинок, разжевал. Запил водой. На языке остался мерзкий вкус виски и горьких лекарств. Сунул голову под холодную воду, ожидая, когда полегчает.

Полегчало. Хотя черви не исчезли полностью, а просто стали скрести не так яростно. Сердце стучало, с трудом перекачивая кровь, слишком густую и вязкую, липкую, словно смола. Я задыхался. Схватил куртку, надел на голое тело, сунул ноги в ботинки и вышел на улицу.

Середина ночи. Время страстных стонов и мокрых движений в агонии страсти, или тягостные часы плохих воспоминаний.

Вот почему я так надрался, все дело в них. В воспоминаниях. Это и есть те самые черви, что живут во мне, изгрызая кости. Иногда их удается усыпить. Ненадолго. Я точно знаю, чего нельзя делать, чтобы они не проснулись. Например, нельзя заводить котов.

***

…В двенадцать Мили где–то подобрала рыжего котенка с белыми пятнами на морде и лапках.

– В носочках, – рассмеялась она, – а здесь бантик, смотри!

Я смотрел. Он был вполне обычный, таких по весне появляется целое полчище. Кто–то благополучно обретает хозяев, кто–то ведет свободный образ жизни и промышляет разбоем.

– Он особенный! – убеждала меня Мили. – Надо придумать ему имя.

– Рыжий? – хмыкнул я.

– Фу, как скучно! – Она хохотала, сдувая со лба челку. – Это особенный кот, и у него должно быть особенное имя! Такое, которое сразу определит его дальнейшую судьбу! Понимаешь?