Совершенные. Тайны Пантеона

– Да ладно тебе. Конечно, я тебе завидовала. Все девчонки тебе завидовали. И даже некоторые парни. Ты же была королевой. Эти твои невероятные наряды, украшения, высоченные каблуки. Ума не приложу, как ты на них ходишь. И главное – твой нос. Ты держала его так высоко, словно хотела поспорить с богами. Это все невероятно раздражало. Но и восхищало, признаться… Но знаешь… однажды я подумала, что это не так-то просто – быть тобой. Быть королевой. И все мы завидовали, потому что понимали – никто из нас так не сможет. Даже если не будет тебя, мы не сумеем занять освободившийся трон. Никто не сможет. Потому что для трона нужен характер, как… у Кассандры Вэйлинг. Такая вот штука. Но раньше я этого не понимала. Может, однажды я просто повзрослела.

Я молчала, слишком удивленная, чтобы говорить. Некоторое время мы смотрели, как в лучах света танцуют пылинки.

– И то, что случилось в Нью-Касле… В той чайной. Нам надо об этом поговорить, Вэйлинг. В тот день я… я… апчхи!

Джема оглушительно чихнула. И еще раз.

– А черт, у меня в носу кошки скребут! Ты как хочешь, а я спускаюсь. Здесь жутко пыльно. И да, чертовски страшно. У меня голова кружится от этой высоты. Ты идешь?

Я заколебалась. Признание Ржаник выбило меня из колеи. И кажется, продолжать разговор я слегка… трусила?

– Еще побуду.

Ржаник кивнула и, опасливо разведя в стороны руки, двинулась по доске через яму. Перейдя на другую сторону и с облегчением вздохнув, она помахала мне рукой, ухмыльнулась и исчезла за дверью.

Я посмотрела на часы, размышляя о нашем детстве. Если бы можно было повернуть стрелку и заставить часы идти назад? Завести заржавевший механизм, отмотать время? Могло бы все случиться иначе? Могла бы несравненная Аманда остаться моей матерью? Живой и любящей? Мог бы отец не превратиться в жесткого и отстраненного вояку? Могла бы я вырасти совсем другой?

Балансируя на шатающейся доске, я подошла к часам и провела рукой по бурым от времени шестеренкам. Огромные зазубренные колеса кололи пальцы коррозией ржавчины.

Если бы все пошло иначе…

– Я тоже тебе завидовала, Крапива, – тихо сказала я.

Да, я завидовала ей. Теплу ее дома, любящей матери. Но эти слова Ржаник никогда от меня не услышит.

Если бы все пошло иначе, Снежинка и Крапива по сей день могли быть подругами. Смеяться, делиться секретами, примерять платья, обсуждать парней… Мы могли бы вместе повзрослеть. И может, тогда не случилось бы то, что случилось. Пешка не отомстила бы королеве, а королева не вошла в чайную «Клевер и роза». И не встретила разрушителя.

Иногда я думала о том, какое событие было первоначальным? Какое запустило мою судьбу? Или – изменило ее.

Где та шестерёнка, которая однажды дала сбой, и все пошло иначе?

Огромный и мертвый часовой механизм молчал.

Я отдернула руку.

Я та, кто я есть. Королева выросла, а стрелки не отматывают время назад.

Глава 8. Шаги во тьме

Некоторое время я рассматривал инквизитора.

Мундир выходящего из кафетерия Захара Хорка скрывало длиннополое пальто, а голову прикрывала от мелкого дождя фетровая шляпа. Держа в руке бумажный стакан чая, инквизитор направился к припаркованному под фонарем «iron horse». Авто инквизитора то ли случайно, то ли намерено копировало своего хозяина – черное железо с красной полосой на морде, узкие, словно прищуренные, фары и дутые бока.

Живой комендант Благого Дома выглядел старше, массивнее и мрачнее, чем его портрет в доме Клавдии.

Пару минут я рассматривал Хорка, стоя на другой стороне улицы. А потом мягко шагнул на свет, приближаясь. Инквизитор вскинул голову, прищурился.

– Прошу прощения. – Я смотрел без улыбки, запоминая лицо коменданта. – Не подбросите до площади Сант-Беатрис?

– Мне в другую сторону, – буркнул инквизитор, отворачиваясь.

– Жаль.

И проходя мимо, толкнул Хорка под локоть. Чай выплеснулся на его ладонь и пальто, и комендант выругался.

– Еще раз прошу прощения, – повторил я, скользнув пальцами по его коже. – Дать вам платок?

– Сам разберусь!

Я пожал плечами, опустил голову в шарф и прибавил шаг, уходя из полосы света. Уже во тьме глянул через плечо. Инквизитор по-прежнему стоял у открытого авто, держа в руках стакан и глядя мне вслед. Капли дождя разбивались о его шляпу. Вздрогнув и что-то пробормотав, комендант полез в теплое нутро железного коня. Еще миг – и визжа колесами, он скрылся за поворотом.

Я потер кончики пальцев. Хотелось помыть руки, будто на них налипла паутина. Чужая личина прилипла к коже и станет моей, стоит только захотеть. Но привыкать к чужому лицу лучше заранее, да и с мимикой стоит потренироваться. Я попытался воспроизвести в памяти поджатые губы и сведенные брови коменданта.

Поморщившись, я вытащил из кармана перчатки, размышляя, какой епитимьи требует это прикосновение. Однажды я заплачу за все свои грехи. Но не сейчас. Сейчас надо спасти друзей.

Так и не надев перчатки, я сунул руки в карманы и двинулся в сторону от освещённых проспектов.

Неварбург готовился к празднику, украшаясь нарядными разноцветными фонарями и символикой императорского дома. Стяги с тремя коронами развевались на площадях и проспектах, хотя чаще реяли полотна с короной одной – зазубренной и дополненной рассветным солнцем, символом северной столицы и императорской четы.

Центр города переливался и сиял, подобно новогодней игрушке. Но я двинулся в другую сторону, туда, где змеились туннели плохо освещенных улиц и тупиков.

Шел, не оборачиваясь. Дождь прекратился, но волосы успели промокнуть, холодные капли стекали за воротник куртки. Я иду – и легкие шаги за спиной вторят моим, словно там двигается моя тень. Фонарей на улице почти не осталось, а свет окон был слишком слабым, чтобы разогнать сгущающуюся тьму.

Еще два шага – дальше от света.

Еще два шага за моей спиной.

Я вытащил руку из кармана. Глотнул сырой воздух.

И оказался позади того, кто меня преследовал. Он коротко вскрикнул, ощутив сталь ножа у своего горла. Вцепившись в волосы врага, я дернул, готовый увидеть даже коменданта. Сумел обмануть меня? Заподозрил? Вычислил? Или Клавдия все-таки донесла?

– Это я! Я, – прохрипел тот, чей взгляд преследовал меня из темноты уже несколько дней.

– Нейл? – опешил я.

Бывший учитель, а ныне деструкт-двоедушник радостно заулыбался и, забывшись, кивнул. Я едва успел убрать нож, чтобы друг на него не напоролся.

– Рэй? – неуверенно произнес он.

– Нейл! Но как? Ты следил за мной? Как ты меня узнал?

– Я не был уверен, – смущенно улыбнувшись, Нейл потер пегую щетину на подбородке.

Выглядел друг неважно: ввалившиеся глаза, тени под ними, горькие морщины у губ. Лицо осунулось и похудело, фигура в грязных штанах и облезлой куртке сгорбилась. И все же это был он.

– Господин Рэй! Я так рад, что это все-таки вы! Я увидел, как оплавились лепестки сакуры, и человека, стоящего на аллее. Я… догадался. Решил проследить и дошел до отеля той аппетитной женщины. И все же я сомневался. Не понимал, как узнать точно. Следил. Как же я рад тебя видеть, Рэй!

– Тише! – Я обернулся, но переулок по-прежнему радовал лишь бродячими кошками. – Похоже, ты изрядно замерз. Идем поищем приличное место, где можно разжиться тарелкой супа. Тебе надо поесть и согреться. Заодно и расскажешь, как ты умудрился снова сбежать от инквизиции и очутиться в Неварбурге.