Отражение не меня. Сердце Оххарона

В стенах Академии царил хаос. Одна из башен рухнула, к счастью, нежилая. На ее месте сейчас возвышалась скала, которой не было еще вчера. Она была черная, покрытая бурым мхом и камнями, на которые вылезали треххвостые ящерицы и смотрели на нас почти с таким же изумлением, как мы – на них.

– … собрать жезлы… в круг. Собрать силу. Установить магический барьер взамен старого, нужно новое заклинание, – Райден сипло отдавал приказы маленькому сморщенному старичку. Кажется, это был один из наставников Академии. – … все артефакты… Найдите точки наибольшего проникновения…

– Алларис, прошу вас! – почти простонала Оливия. – Надо наложить на вас исцеляющее заклинание!

– Позже! – отмахнулся Райден. – И надо беречь силу Света.

– Но не такой же ценой! – всплеснула руками хранительница. – Дорган, да скажите же ему!

– Я наложу, – старичок решительно положил ладони на магистра. Тот поморщился, не переставая отдавать приказы. Я отстала, решив, что моя помощь больше не потребуется. Но магистр замолчал и повернул голову. Кажется, хотел что-то сказать, но толпа магов загородила его от меня.

Я осталась на дорожке, глядя вслед носилкам.

Думать не хотелось. Совсем. Стоило на миг остаться в тишине и одиночестве, как навалились воспоминания. Они падали на меня, словно огромные камни: тяжелые, гранитные, придавливающие к земле и грозящие похоронить меня заживо.

– Ну, нет, – прошептала я, сжимая кулаки. Закричала, поднимая голову. – Нет!!!

Я не буду об этом думать. Я не буду вспоминать. Я сотру из памяти и сердца его черно-синие глаза, тело, придавливающее меня к полу, слова, произнесенные с равнодушной улыбкой. Я пойду дальше, перешагнув это! Потому что мне надо вернуть Незабудку.

Мысли о сестре снова сжали сердце паникой и тоской.

– Найду, – выдавила я. – Я найду тебя, Незабудка. Только не бойся…

* * *

Шариссар

Темный коридор исчез, оставляя его на земле Оххарона. Паладин откинул голову и глубоко вдохнул привычный запах сырых деревьев, цветущего озель-иса и пепла костров.

Он вернулся.

И вернулся с победой.

Черное тавро, выжженное на его коже, разорвало ткань миров, открывая для паладина путь в Оххарон.

Что ж, он это сделал. Искра уничтожена.

Впереди высилась стена крепости Колючего Острога, и паладин осмотрелся. Он должен был попасть в королевский дворец, так почему оказался здесь? Очевидно, смещение реальностей нарушило метки призыва и сместило точки выхода.

Но может, это и к лучшему. К королеве он еще успеет.

Шариссар шагнул к защитному контуру, готовясь проверить оборону своих воинов. Он не думал о том, что оставил за спиной. Вернее, кого. Испуганную и растерянную девушку с разноцветными глазами. Он не хотел думать о ней, хотя ее аромат все еще был на коже паладина, ласкал его обоняние, напоминая, дразня и заставляя жадно принюхиваться.

Многоликий Мрак! Он не насытился. Краткой близости не хватило, чтобы удовлетворить его желание. Он хотел продолжения. Длительного, яростного, с бесконечным ощущением ее вкуса, ее рук и тела. Шариссар облизнулся, ощущая, как пересохли губы.

И раздраженно тряхнул головой.

Желания тела ничего не значат.

А он ни о чем не жалеет. Война не знает слова «жалость». Важны лишь победа и сила. Первое правило, которое он крепко запомнил. Вернее, не так. Которое в него вбили.

Стражи сработали слаженно. Его окружили, как только Шариссар дошел до стены, взяли в оцепление.

– Свободны, – усмехнулся Шариссар. Стражи прижали ладони к груди, приветствуя своего командующего. А когда паладин прошел через мост, ему навстречу тут же кинулся верный Айк.

– Мой господин! Рад вашему возвращению.

– Я тоже, – кивнул Шариссар. – Расскажи, что произошло во время моего отсутствия. Много было прорывов? Каковы потери?

– Много. За десять дней полог разрывался пять раз, и один раз атаковали с тыла ящеры. Но мы им крылья подпалили, они нашу сеть надолго запомнят! – Айк рассмеялся, сверкнув белоснежными зубами.

– Значит, сеть сработала? – уточнил Шариссар.

– Еще как, мой господин! Поджарились крылатые, а еще говорят, что ящеры не горят! Пылали, словно сухие головешки!

Паладин слегка улыбнулся. Они прошли во внутренний двор замка, и глаза паладина обозрели привычную картину. Было утро, а значит, время тренировки. Две шеренги стражей бились на харранах – изогнутых зазубренных клинках. Все в человеческой форме. Один не сдержался и обратился, огласив двор утробным рыком. И тут же получил огненной плетью по спине. В воздухе запахло паленой кожей и мясом, черный зверь яростно обернулся к Карающему, опускаясь на четыре лапы и оскаливаясь. Но тот лишь вновь поднял длинные, горящие алым пламенем плети. Два багровых росчерка в воздухе – и спина зверя украсилась пересекающимися ожогами.

– Араор плохо себя контролирует, – констатировал Шариссар, наблюдая представление. – Обращается неосознанно и трудно возвращается. К тому же почти не реагирует на боль. – Тот, кого звали Араором, ревел, бросаясь на Карающего, разрушая стройные ряды стражей. Сверху на него упала живая сеть, ее концы натянулись, врастая в землю и удерживая внутри огромного бьющегося зверя. Паладин отвернулся. – Если он не исправится в ближайший месяц, готовьте его к загонам.

Айк чуть заметно поморщился и кивнул. «Загон» – страшная участь для любого оххаронца. Туда попадают те, кто теряет разум, в ком преобладает зверь. Но и такие особи служат на благо королевства, в основном в качестве убойного мяса, которое кидают в первых рядах во время атаки. Голодные звери несутся вперед, не чувствуя боли или страха, они видят лишь добычу, кровь, еду. Неразумные и свирепые, они одним своим безумием способны повергнуть противников в ужас, заставить его отступить.

– Будет сделано, мой господин, – кивнул Айк.

Карающие и наставники заметили приближение Высшего паладина и отдали приказ. Стражи мгновенно прекратили бой и слаженно прижали ладони к груди, приветствуя дарей-рана Оххарона. Шариссар повторил их жест, внимательно всматриваясь в повернутые к нему лица.

– Продолжайте.

Пошел к массивной замковой двери, размышляя, чего хочет больше – принять ванну или поесть. Пожалуй, ванну. С хвойным дегтем и травами, чтобы избавиться от запаха. Чтобы смыть его с себя, а не втягивать жадно вновь и вновь, желая лизнуть языком, в надежде ощутить и вкус. Шариссар нахмурился и распорядился. Верный Айк понятливо кивнул, но от паладина не укрылось, что и он втянул воздух, не сдержавшись. Значит, тоже ощутил аромат девушки, что был на господине. И этот аромат оруженосцу явно понравился: его зрачки мгновенно сузились.

– Готовь купальню, Айк! – рявкнул Шариссар. Удовольствие от возвращения сменилось злостью. – И если ты еще раз принюхаешься, останешься без ноздрей.

Айк сглотнул. Он великолепно знал, что паладин не бросается пустыми угрозами. И даже дышать перестал, опасаясь спровоцировать своего господина.

– Будет исполнено, – придушенно выкрикнул он и бросился по коридору, но вспомнил, что не все сообщил и вернулся.

– Мой господин, прошу простить, но утром мы взяли пленного. Кажется, Светлый маг. Что прикажете…

– Позже, – раздраженно махнул рукой паладин, и Айк снова унесся.

Шариссар прошел в свои покои, раздеваясь на ходу и швыряя вещи на пол, хотя у него не было такой привычки. Но сейчас ему хотелось содрать с себя все, чтобы не чувствовать этот запах. Даже собственная кожа раздражала. Он налил себе вина, ожидая, пока наполнится горячей водой прозрачный пузырь в купальне. Его вырезали из тела гигантского гигантского морского гада. На воздухе мягкий пузырь застывал, становясь прозрачным, но непробиваемым. Так что отверстия для входа и залива воды в нем делали заранее. Такие пузыри могли позволить себе лишь члены Темного двора, обычные оххаронцы обходились деревянными лоханями. Пузырь уже заволокло от пара, когда Шариссар вошел. Замковый маг склонился перед господином и показал белые ладони – доказательство безопасности воды. Паладин залез в пузырь и кивнул, отпуская мага.

– С возвращением, господин, – чародей снова склонился и попятился к выходу. – И позвольте принести вам свои поздравления.

Паладин лег и закрыл глаза, отдаваясь объятиям воды.

– С чем же? – лениво спросил он.

– Ну, как же… С избранницей, конечно.