Проникновение

Неужели у ильхов нет врагов? А дикие животные? Кстати, надо бы выяснить, какие из них здесь водятся.

За шатрами шумел лес. Совсем не такой, к которому я привыкла. За Краосом – городом, в котором я жила, – тоже высился лес, у Сергея там даже был небольшой загородный дом. И будучи студентами, мы ездили туда на выходные.

Но тогда я не знала, что наш родной лес даже нельзя назвать этим словом. Так, лесок. А вот здесь, за шатрами из шкур… Деревья. Огромные, качающие на макушках облака. Темные шершавые стволы, мох, густо облепивший кору. Изогнутые ветви, широкие листья. Трава у подножия – сочная, густая, высокая. Кое-где, пожалуй, выше моего роста. И все это какое-то основательное, монументальное, исконное. Древнее. Казалось, этим деревьям тысячи лет. И лес этот видел сотворение мира… С сизой скалы справа спадали десяток ниточек – водопадов, которые внизу били в чашу-озеро.

– Это подножие Горлохума, – негромкий голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Повернула голову и встретилась со взглядом золотых глаз. – Горы предков.

Я первым делом покосилась на бедра ильха, но они, к счастью, уже были прикрыты куском грубой ткани. Подняла голову и выдохнула. Там, за могучими кронами, синел контур скалы, темнел макушкой, а еще выше лежало белое облако.

– Горлохум сегодня милостив, его дыхание белоснежно, – закончил ильх.

– Вулкан, – выдохнула я. – Вы живете у подножия вулкана!

Ильх пожал плечами. А я опасливо глянула на облака. Надеюсь, Горлохум не выберет конкретно этот день, чтобы разгневаться и залить все вокруг лавой? Надеюсь, что нет.

– А Горлохум давно милостив?

– Черное дыхание Горлохума не видели уже очень много лет. Не бойся, Оливия Орвей.

– Лив, – автоматически поправила я. И пояснила непонимающему ильху. – Меня можно называть просто Лив. У нас так принято сокращать имена.

– Они и так коротки, – насмешливо отозвался ильх. Блеснул глазами. – Можешь называть меня… Сверр. Лив.

– Спасибо, – с облегчением произнесла я. Все-таки я боялась споткнуться на его зубодробительном имени.

– Оливия, с вами все в порядке? – ко мне уже направлялся Максимилиан, за ним маячили лица Юргаса и других членов экспедиции. Начальник службы безопасности смотрел на меня с неодобрением, причину которого я понять не могла. Но решила пока не придавать этому значения, возможно, мне просто показалось.

– Все отлично, я замечательно выспалась, – улыбнулась всем сразу. – А как вы?

– Под впечатлением, – признался профессор и махнул рукой в сторону леса. – Вы уже видели? Реликтовые вечнозеленые иршиты, что давно не растут у нас. Исчезнувшие мхи. Деревья. Я чуть не сошел с ума, увидев все это. – Максимилиан снял очки и протер безупречно чистые стекла. Еще по годам учебы я знала, что это означает высшую степень его волнения. Водрузив окуляры на место, профессор покачал головой. – Это неслыханно, Лив. Просто невероятно…

И, бормоча себе под нос, удалился к какому-то кусту. Остальные члены нашей группы тоже выглядели слегка ошалевшими. Может, потому что отвыкли вдыхать столь чистый воздух, в котором не было примесей смога или пыли.

– Я покажу вам поселение, – сказал за моим плечом Сверр. – Потом мы вас накормим. Идемте.

Мы вразнобой покивали и пошли за сопровождающим. Селение ожило. Из шатров то и дело выходили ильхи, провожали нас взглядами, понять которые мы не могли. Но агрессии аборигены не высказывали, и через некоторое время даже Юргас прекратил зыркать вокруг исподлобья и убрал руку с парализатора. Осмотр поселения оказался не слишком длительным просто потому, что смотреть было особо нечего. Как я и заметила изначально, здесь располагались три десятка шатров, в которых проживали ильхи. Внутренне убранство почти идентично: в каждом лежанки со шкурами для сна, грубые очаги в центре, дыры в крыше для воздухоотвода, низкие деревянные столики, на которых высилась глиняная посуда, и различная утварь вдоль стен. Жилища располагались вокруг главного дома – обмазанного глиной, с красной крышей.

– Шиар, – сказал Сверр, указав на него.

– Шиар? Что это значит? – заинтересовался Макс и повернулся ко мне. – Лив, вы заметили, что у ильхов довольно много непонятных нам слов, хотя основа языка одинакова. Вероятно, некоторые слова образовались у них с развитием ремесел или появление новых предметов, как, к примеру, колесо или игла. Но вот назвали они их уже не так, как мы. Удивительно, правда? Так что означает шиар?

– Шиар – это шиар, – отрезал Сверр, пожал плечами. Мы не стали настаивать, решив, что успеем все разузнать. В том числе и про этот непонятный дом с красной крышей. Пока мы осматривали жилища, инвентарь и повозки с тягловыми животными, ильхов вокруг стало гораздо больше. Они тащились за нами, смотрели не мигая, втягивали воздух, принюхиваясь.

– Изумительный генофонд, – бормотал рядом со мной лингвист Жан. – Просто изумительный. Лив, ты видела?

Я видела. То, что ильхи красивы. То, что они похожи на бронзовые статуи, что стоят у нас в музее антропологии. Что их мышцы развиты образом жизни, а не тренажерным залом, а шрамы получены в бою, а не в салоне какого-нибудь новомодного мастера. Одетые лишь в набедренные повязки и начи, местные жители производили сногсшибательное впечатление. Большинство ильхов оказались светловолосыми, цвет варьировался от русого до пшеничного, радужки – насыщенных голубых или зеленых цветов. Похоже, отрезанные от остального мира, варвары сохранили свои первоначальные внешние данные. У них не было возможности смешивать кровь с другими народностями, и потому сейчас я видела перед собой прекрасные образцы генотипа, который почти утерян в современном мире. В Конфедерации уже давно преобладает темная масть. Мои светло-зеленые глаза были почти атавизмом и моей тайной гордостью. А здесь я видела еще десяток мужчин с цветом травянистым цветом радужек.

Потрясающе!

Но что интересно, матовый обруч темнел лишь на шее Сверра, хотя на большинстве мужчин и красовались различные украшения, но в основном сделанные из кожи. Множество нитей с перьями и звериными клыками, длинные волосы, заплетенные в косички, кожаные ремешки и браслеты, а также мазки красной краской на лицах и телах завершали портрет местного населения. Мне безумно хотелось рассмотреть все это подробнее, но я вновь заставила себя подождать. И уже мечтала о том, чтобы заполучить в свою лабораторию хоть одного варвара! Хотя бы на сутки!

Я очнулась от своих размышлений, поняв, что Жан толкает меня локтем.

– Они смотрят на тебя, – шепнул он.

Я осторожно повертела головой, констатировав, что коллега прав. Ильхи смотрели. Рассматривали даже. Склоняли головы, втягивали воздух, прищуривались. Изучали меня с ног до головы, и на их лицах возникало озадаченное выражение.

– Что происходит? – я инстинктивно шагнула ближе к своим. – Почему они так смотрят?

– И почему мы пока не видели ни одной женщины, – добавил Юргас. Его пальцы снова сжались, желая выхватить из кобуры парализатор.

– Спокойно, господин Лит, – шикнул на него Максимилиан, сверкая стеклами очков. – Обойдемся без оружия!

Один из ильхов отделился от толпы и что-то резко сказал. Гортанно, отрывисто. Совершенно непонятно. Смотрел он при этом на меня. Сверр лениво повернул к нему голову и ответил. Так же непонятно.

– Вот вам и единство языка, – сердито хмыкнул Жан. – Я даже основу не разобрал.

Незнакомый голубоглазый ильх снова открыл рот, в его голосе скользнули гневные нотки. Сверр ответил. Мягко, даже тихо. И толпа ильхов поддалась назад. Разговоры смолкли.

Наша маленькая группка в черных комбинезонах со знаком Академии Прогресса на груди тоже застыла, настороженно озираясь.

– Что происходит? – не выдержала я.

– Ничего, – Сверр повернул голову к нам. – Я объяснил, что вы наши гости.

– Почему вы говорите на разных языках? – потребовал объяснений Юргас.

– Я говорю на языке северного фьорда, – негромко пояснил Сверр. – И могу общаться и с вами, и с ними. И на ваше письмо тоже ответил я.

– Невероятно! – всплеснул руками Жан. Маленький и щуплый, он взирал на ильхов как на богов. – Значит, на фьордах даже произошло языковое разделение! Можно попросить их еще что-нибудь сказать? Я хотел бы разобрать основу этого диалекта…

– Да, но позже, – Сверр снова улыбнулся, не размыкая губ. – Думаю, вы проголодались.

– Еще как! – воскликнул подвижный, словно ртуть, Клин. – Осмотр ваших достопримечательностей очень утомляет!

Мужчины рассмеялись. Сверр склонил голову и направился к центру поселения, туда, где располагался огромный очаг и откуда уже пахло едой.

– Он не ответил про женщин, – шепнул мне на ухо Жан. – Ты заметила? Может, их тут вовсе не существует? Одни мужики кругом. Странно…

Я заметила. А еще задумалась над тем фактом, что из всего племени понимает нас лишь Сверр. Так получается? Профессор рядом со мной тщательно протирал свои очки.

* * *

Однако обеспокоиться всерьез мы не успели. Просто потому, что приблизившись к огню, увидели тех самых несуществующих представительниц прекрасного пола. С десяток женщин разного возраста суетились возле огня, занимаясь работой, которую издревле выполняли все хранительницы очага. Что-то варили в котле, резали овощи и толстые стебли, подкидывали угли и ворчали, обжигая пальцы о кипяток. Рядом крутились ребятишки – чумазые и жизнерадостные, как и положено детям, где бы они ни выросли.

И надо признать, у меня отлегло от сердца, когда я увидела эту картину. Потому что на какой-то миг я действительно испугалась. Мои коллеги тоже заметно расслабились и оживились. Сверр сделал рукой приглашающий жест, что-то быстро сказав женщинам. Те вытаращились на нас так же бесцеремонно, как совсем недавно их мужчины. Одна из аборигенок – с множеством светлых и весьма грязных косичек – ткнула пальцем в Жана и что-то прочирикала на своем непонятном языке. Остальные рассмеялись, и стало без перевода понятно, что прозвучала женская сплетня.

Жан обиженно шмыгнул носом.