Кролик в лабиринте

Давид направился уже не к окну, а в двери другой залы.

– Милостивый государь, я хотел бы незамедлительно решить наши финансовые вопросы! Провести, так сказать, полный расчет! Я полагаю, что задолжал вам и нашим друзьям немало… Вы, безусловно, любитель веселиться…. Но у меня есть к вам предложение… А не поехать ли нам сейчас к вам и не обсудить ли наши дела? – Давид не хотел ехать в особняк Палена, так как не имел о нем ни малейшего представления.

– Ко мне? Так ко мне, граф! В моем экипаже или вы отдельно поедете?

– В вашем, с превеликим удовольствием!

Выйдя на улицу, Давид крикнул подошедшему лакею, чтобы тот распорядился отправить экипаж графа Палена к особняку графа Зубова. Двое мужчин сели в уже знакомую Давиду карету. Скоро он увидел зубовский дом.

Они вместе зашли в уже известную Давиду комнату, где Кузьмич лечил рану Зубова и отпаивал его водкой. Сам Кузьмич тоже был здесь. Он зажег много подсвечников и, согнувшись в глубоком поклоне, спросил Зубова, что надо подать. Хозяин распорядился принести вино и всяческую закуску. Неизвестно откуда выскочила маленькая, уже знакомая Давиду, мартышка и смело запрыгнула Зубову на колени. Хозяин погладил ее по ушкам. Обезьянка постаралась устроиться на коленях хозяина поудобнее и завертела маленькой головой. Потоптавшись, Кузьмич робко шепотом произнес:

– Ваша светлость, барышне доложить о вас?

– Пусть сидит у себя! – холодно ответил Зубов. Мужчины расположились в глубоких креслах возле камина.

– Ну, что, граф, жду-с ваши предложения! – сказал Зубов, отхлебнув из хрустального бокала.

Давид мысленно повторял список заговорщиков, который ему удалось собрать в интернете…

– Милый граф, а не найдется ли у вас бумага и перо? Надо бы закрепить на бумаге все подробности, соратников, на которых мы полагаемся, и финансовые обязательства….

– Вы желаете список заговора составить? – ухмыльнулся Зубов.

– Ну, у вас же нет сомнений в моей лояльности? Уж кто-кто, а я-то вне любых подозрений! – весело парировал Давид-Пален. – Да, нет, я хочу денег вам дать. То есть, не только вам, а всем нашим соратникам, с которыми вы общаетесь. Вот и давайте это обсудим… Например, граф Панин по моим сведеньям, уж в полном расчете?

– Да, что вы! – злобно прошипел Зубов. – Он ждет от нас теперече не менее 100 000!

В комнату робко постучали, и вошел согнутый Кузьмич.

– Ваша светлость, графиня Жеребцова к вам пожаловали-с! – Он не успел договорить, как в комнату вихрем ворвалась молодая роскошная дама в невероятном ярком наряде.

– Милый граф, как я счастлива вас видеть здесь, у брата! – защебетала она. Потом подошла к накрытому маленькому столику, бесцеремонно взяла бокал Зубова и выпила все его содержимое.

– Ах, я так за нашим милым послом сэром Уитменом скучаю! Он давеча мне коротенькую записочку прислал.

– Я надеюсь, сестрица, он прибавил к ней немного золота? – весело спросил Зубов

Жеребцова плюхнулась в уютное кресло, подняла бесцеремонно юбки и протянула красивые ноги в зеленых чулках к огню.

– Граф, вас не смущают мои ноги?

– Что вы, графиня, это истинное удовольствие для меня, старика…

– Ну, вы, господа, меня можете не стесняться! Я – ваша Муза… Нет, богиня! Минерва…

– Сестрица, мы с милейшим графом как раз говорим о делах наших бренных… О деньгах, собственно. Вот у нас сейчас два финансиста: его превосходительство да ты. Так что тебе эта лисица Уитмен передал?

– Ну, что-то есть… 200 000.

– И всего-то?

– Ты же не можешь во мне сомневаться? Я же кровь твоя! Кровь – не водица!

– Ты привезла деньги с собой?

– Братец, конечно, нет! Несмотря на нашу дружбу сэр Уитмен регулярно требует от меня отчет по делу. Сроки, планы и траты… Так что посвяти меня, женщину, в ваши последние решения…

– Сударыня, – вмешался Давид, – Мы как раз по этому поводу с графом и собрались. Списочек обсуждаем… Наших друзей. Позвольте, все ж таки, листочек и перо. Я набросаю…

Зубов подошел к столу у окна и принес оттуда несколько листов бумаги и чернильницу с перьями.

Давид с напряжением взял незнакомые штуки и чиркнул пером по листу бумаги. «Н-да… Как писать-то? А потом все это запомнить? Нет, лучше здесь же и спрятать…»

Жеребцова налила себе еще вина в бокал брата и залпом выпила. «А женский алкоголизм не лечится…» Улыбнулся про себя Давид.

Компания довольно долго обсуждала разных персонажей, их статус, возможности и гонорары за предательство. Давиду было очень тяжело справляться с письменными приборами, но какие-то каракули все же получались. Зубов давно позвал Кузьмича, который занес уже и водку. Графиня Жеребцова откровенно напилась и начала кокетливо поглядывать на Палена-Давида. «Ой, что ж ей надо от меня, старика? И так все болит…» Ему тоже пришлось для вида пару раз пригубить бокал.

– Сударь, что-то душно здесь, – произнес наконец Зубов. – Не прогуляться ли нам? Сад, конечно, зимой не очень привлекателен. Но, как я помню, вы всегда любили мой лабиринт…

– Нет, господа! Я с вами на холод не пойду. Я уж здесь, у камина! – изменившимся от алкоголя голосом возразила графиня.

– Ты хоть не напейся окончательно, сестрица! А то девок моих замучаешь!

– Подумаешь, девки! Ты их сам уже замучил! Я хоть не насильничаю… А эта твоя, Наташка?… Еще держишь здесь?

Зубов молча встал и нетвердой походкой направился к выходу. Давид последовал за ним, по пути аккуратно засунув списочек между книг в одном из шкафов. Вышли они не через парадный, а через задний выход, которого Давид раньше даже не замечал в этом особняке. Вечер был тихим. В промозглом и болотном Петербурге на удивление не было ветра. В небе, среди бегущих облаков, радостно сияла полная луна. Сбежав по лестнице Зубов растворился в темноте.

– Милостивый государь, мне старику, за вами не угнаться! Повремените…

Ему никто не ответил. Сделав несколько шагов Давид оказался перед обнаженными зарослями аккуратно подстриженного кустарника. Снова пришлось принимать абсурдное решение в пространстве: налево или направо? Давид пошел направо. Через пару шагов он углубился в настоящий уснувший лабиринт. Несмотря на отсутствие листвы он выглядел как монолитные панели. Темнота скрывала небольшие просветы между веток. «Этот дурак, что, играть со мной вздумал?» – пронеслось в голове Давида. Он несколько раз окликнул Зубова. Где-то вдалеке прозвучал негромкий голос:

– Идите сюда, граф! Вы же любите этот лабиринт. Погуляем… Я жду вас!

Давид сориентировался на голос Зубова и углубился внутрь черных ветвей. Сияние полной луны позволяло видеть дорожку среди кустарника. Она все время поворачивала в разные стороны, иногда разделяясь на несколько в разных направлениях. «Вот дурак! Куда же он ускакал?» Через несколько поворотов Давид растерялся, куда идти? Он снова окликнул Зубова. В ответ раздалось:

– Смелее, граф! Я – не Минотавр. Эх, как хорошо на воздухе!

Вдруг на расстоянии метров пяти на освещенной луной дорожке перед Давидом появился какой-то крошечный зверек. Он присмотрелся и понял, что это белый кролик. «Это еще что? Я не верю в мистику!» Кролик сидел на земле и спокойно поблескивал глазами-бусинками. Давид решил подойти к зверьку и поднять его. Но кролик, поняв намерение человека, ловко подпрыгнул и за несколько секунд скрылся в зарослях. «О Боже!» В голове Давида-Палена начался беспорядочный хаос. Тесня друг друга проносились бессвязные мысли. Или даже не мысли, а сонмище картинок, чувств, воспоминаний, ни за одно из которых было невозможно ухватиться и остановить этот чудовищный поток. Неожиданно и бесшумно из-за поворота лабиринта перед Давидом выросла высокая мужская фигура. Человек стоял спиной к луне, и поэтому Давид не мог его разглядеть. Наконец он понял, что это Зубов.

– Граф, я вам тут презент приготовил. Не желаете ли взглянуть?

Зубов повернул за поворот кустарника, остановился и протянул руку указующим жестом к чему-то, лежащему на земле. Неверное зрение Палена подводило Давида, приходилось наводить резкость. И тут он увидел груду каких-то тряпок, отсвечивающих в свете луны шелковыми складками. Но это были не тряпки, а женское платье. И оно было на теле. Давид подошел ближе и узнал длинные распущенные волосы Наташи, а потом и ее лицо, которое почему-то было с одной стороны залито чем-то черным. Правый неподвижный глаз был устремлен в небо и в нем отражалась луна, а из левого торчал тонкий нож. «Это кровь!» – Ошарашенно подумал Давид. Он с трудом опустился на колени и потрогал ее за руку. Она была еще совсем теплая, но уже мертвая.

– Что это? – спросил Давид, который еле-еле смог встать.

– Я же, сударь, сказал – презент! Могу я одну из своих девок подарить другу?

Невозможно было сказать, сколько продолжалась пауза. Но Давид просто молчал. На него снова нахлынул вихрь из снов, воспоминаний, незаконченных мыслей, чьих-то слов, боли и щемящей тоски… Давид даже не мог понять, где он находится, в зловещем черном лабиринте или одновременно во всех временах и пространствах мироздания? Тишину разорвал спокойный, уже знакомый, голос: