Восьмирье. Книга 7. Окна Делириса

А Вика хохотала и хохотала – и не могла остановиться.

– Да это же… – пыталась выговорить она сквозь смех. – Это же натуральные… соцсети!.. Соцсети по… восьмирьевски!

– Какие-какие сети? – не понял Эрик.

Вика только покачала головой в ответ и подняла палец, прося дать ей минутку, чтобы успокоиться. Это действительно было очень смешно! На первый взгляд Восьмирье сильно отличалось от её родного мира. И в то же время общего между ними было немало! Однако чего-чего, а вот такого сходства Вика не ожидала: чтобы и там и тут люди гнались за выдуманными знаками одобрения! Дома это были соцсети и лайки, в Делирисе – окна и звёзды, но суть не менялась! Что блогеры её родного мира, что звездуны столицы Восьмирья создавали для посторонних, незнакомых людей идеальные картинки, чтобы их впечатлить, хотя все прекрасно знали, что картинки – фальшивые.

Так Вика и продолжала посмеиваться, даже когда к ним присоединился майстер Цверг, а от расспросов Эрика лишь отмахивалась. Ну как она может объяснить, что такое лайки и соцсети тем, у кого нет ни компьютеров, ни даже телевидения?

* * *

Вике не терпелось начать обсуждать план спасения родителей и Маркуса, и она с трудом дождалась, когда все доедят булочки, по-прежнему вкусные, хоть уже и остывшие после долгой демонстрации в показушных окнах, и допьют сладкий горячий напиток, немного похожий на ягодный сок, из удобных керамических кружек, совершенно не похожих на изящные, тонкие фарфоровые чашечки из сервиза, выставленного в парадном зале.

Потому, едва только майстер Цверг убрал со стола опустевшее блюдо из-под булочек, она сразу спросила:

– Итак, какой у нас план действий?

– Ждём, когда сюда подтянутся другие члены Сопротивления, – ответил хозяин дома.

– И тогда обсудим план спасения мамы с папой? Так, может, нам уже сейчас начать?

Майстер Цверг крякнул и покосился на Эрика.

– Ты ей не сказал?

– Что не сказал?

– Понятно…

Майстер Цверг опять крякнул, а Вика отчётливо ощутила запах старых газет и жжёного кофе. На короткий миг она даже успела удивиться, откуда в Восьмирье кофе, – а потом догадалась: так пахнут плохие предчувствия.

– Да что вам понятно? – воскликнула Вика и едва не прибавила: «Скорее уже говорите плохие новости, сил нет ждать!»

– Спасение твоих родителей… э-э… не в главных приоритетах Сопротивления, – неохотно сказал майстер Цверг.

– Что это значит? – переспросила Вика; от испуга она не поняла сложную формулировку, при помощи которой хозяин дома пытался отвертеться от прямого ответа.

– Нет, ну так не честно! – всплеснул руками майстер Цверг. – Почему это я должен объяснять? Это тебе там должны были всё рассказать! Если только… если только они не решили, что лучше тебе ничего заранее не знать, и…

– Да кто «они»? – воскликнула Вика, теряя терпение.

– Значит, слушай, – решительно начал майстер Цверг, а потом тяжело вздохнул, словно собирался с силами для того, чтобы сделать что-то необходимое, но не слишком приятное. – Дело обстоит так. Сначала мы будем соединять Сердце Восьмирья. У тебя уже, считай, от него целая половина, и если добавить все осколки, которые собрало Сопротивление, то у нас есть хороший шанс на успех.

Вика была настолько ошеломлена, что даже не нашлась что сказать. Не то чтобы она была против соединения Сердца Восьмирья – нет! Совсем наоборот! Но почему ей сразу честно не сказали всё как есть? Вика отправилась в Делирис с уверенностью, что сначала ей помогут спасти родителей, а тут…

Обида на тётю Генриетту возникла мгновенно, за долю секунды, и на кухне майстера Цверга тотчас остро запахло грибным лесом, мхом и затхлым болотом.

Умом Вика понимала, что тётя не в одиночку принимала это решение. Наверняка над ним думало всё Сопротивление сообща, а тётя лишь поддержала его. Но обиде было всё равно. Обида никогда не обращает внимания на доводы рассудка, ведь те ей только мешают.

– Интересно, это кто же такой умный решил, что собирать все осколки Сердца Восьмирья в Делирисе – удачное решение? – слабо, будто издалека донёсся до Вики голос Эрика.

Похоже, он тоже был не в восторге от происходящего, и потому Вике не пришлось задавать ему вопрос, который так и вертелся у неё на языке: «Ты знал?»

– Здесь же констебли вокруг, – продолжил Эрик. – А мы, считай, сами принесём им в руки то, за чем они вот уже много лет охотятся!

– Вообще-то сначала никто и не собирался делать это в Делирисе, – ответил майстер Цверг. – Именно по этой причине. Но в последний момент всё переиграли и перенесли в столицу.

«Это из-за меня», – сразу догадалась Вика. Видимо, когда стало ясно, что её не переубедить и она хочет во что бы то ни стало отправиться в Делирис, то в Сопротивлении решили: раз Вика отказывается идти в то место, где они собирались соединять Сердце Восьмирья, они просто перенесут операцию в столицу.

Девочка не осознавала, что сказала всё это вслух, и поняла только тогда, когда майстер Цверг спросил, пожав плечами:

– Нет, ну а что плохого в том, чтобы сварить сразу две картошки в одной кастрюле?

«Убить одним ударом двух зайцев», – перевела чужую поговорку Вика и невольно улыбнулась, несмотря на то что настроение у неё было крайне далёкое от весёлого.

– Ничего. Только со второй… э-э… картошкой мне, похоже, помогать никто не будет.

– Почему? – почти оскорбился майстер Цверг. – Разберёмся с Сердцем – и сразу займёмся твоими родителями! Суди сама: если Восьмирье снова соединится и Тумарье исчезнет, в столице наверняка начнётся хаос и вызволить узников из тюрьмы станет намного проще!

Вика даже принюхалась, пытаясь уловить запах обмана, но нет, майстер Цверг говорил правду. Или, во всяком случае, искренне верил в это. И Вика, как ей это ни претило, не могла не признать, что тоже видит здравое зерно в его рассуждениях. Действительно, когда привычный мир рухнет, первое время констеблям и правительству будет не до охраны заключённых. И всё же мысль о том, что каждый день может быть на счету и каждый час может стать для её близких последним, не давал Вике спокойно согласиться на новый план. Хотя, похоже, у неё всё равно не было выбора…

– А осколки уже тут, в Делирисе? – спросил Эрик.

– Нет ещё, – ответил майстер Цверг. – Ждём.

– Пока ждём, можем заняться спасением, – предложил Эрик.

– Слишком рискованно, – покачал головой майстер Цверг. – Вику ни в коем случае не должны заметить в столице! А то соберём мы все осколки, и тут глядь, а Вики-то уже и нет, её схватили констебли, когда она сама пришла к ним в руки, сунувшись в тюрьму. Нет, пока все осколки не соберут, Вике лучше и носа не высовывать!

– Как констебли меня узнают? – воскликнула Вика. – Мои фотографии же не развешаны на каждом столбе!

– Фоты… гаф… чего? – хором переспросили майстер Цверг и Эрик.

– Портреты, – быстро подобрала синоним Вика. – У констеблей нет моего портрета, есть только моё описание, а под него прекрасно подходит каждая третья двенадцатиле… десятилетняя девочка Восьмирья, – поправилась она, вспомнив, что год тут длиннее, чем в её мире. – На лбу у меня не написано, что я – Та Самая. И если выйду на улицу, никто не обратит на меня внимания.

К концу Викиной речи Эрик уже активно кивал, полностью её поддерживая.

– Слишком рискованно, – упрямо возразил майстер Цверг.

«Интересно, это все взрослые такие твердолобые – или только те, кто состоит в Сопротивлении?» – подумала Вика.

– Ваша идея пойти против правительства и начать собирать Сердца тоже была рискованной, но вас же это не остановило! – вслух возразила она. – Принести все добытые осколки в Делирис тоже опасно – но вы же это делаете. Да вообще вся эта затея с воссоединением Восьмирья – один сплошной риск. И что же теперь, вообще ничего не делать, раз опасно?

– Ну почему? Делать, конечно! – воскликнул майстер Цверг; кажется, его задели Викины слова.

– Если вам можно рисковать, то и мне тоже, – подвела итог Вика.

– Но…