Чужая вина

В помещении полным ходом велась психотерапевтическая работа, проходила сессия между ведущей и одной из участниц группы. Обе женщины сидели в круге, в центре комнаты. Одна – чуть старше тридцати, с милым круглым лицом, задорной улыбкой и короткой стрижкой. Чёрные волосы слегка вились и как-то забавно, очень по-детски, топорщились в разные стороны. Вторая – ведущая этого семинара, Анна Соколова. Женщина ближе к шестидесяти, хотя никто не верил в этот возраст, поскольку она чудесно выглядела: с роскошными волнами каштановых волос до плеч и абсолютно гладким лицом, достойным рекламы дорогой косметики.

Анна – очень известная в столице персона – вела различные популярные тренинги, которые неизменно собирали большую аудиторию. Кандидат психологических наук, она часто выступала во всевозможных ток-шоу и популярных телевизионных передачах, посвящённых вопросам психологии.

Вот и сейчас в офисе находилось больше двух десятков человек. Их могло быть и вдвое больше, но набор людей строго ограничен, и он закончился ещё за несколько месяцев до начала тренинга.

Асю очень удивило, что Анна запомнила не только имена участников группы, но и истории, с которыми они пришли, из какого города приехали (половина участников, как и Ася, приехали из разных концов страны и даже ближнего зарубежья).

Ася вслушалась, о чём говорила Кудряшка Сью, как она мысленно окрестила участницу семинара, напрочь забыв её настоящее имя. Та рассказывала про свою девятилетнюю дочь, которая совсем не ценила, что для неё делают родители. Ведущая в ответ произнесла: «У мазохистской матери дети поневоле становятся садистами».

Асю пронзили эти слова, будто они выплыли из узкого коридора сознания, едва не сбив её с ног. В невидимую брешь внутри хлынули чувства: стыд – за то, что не всё предусмотрела, вина – за то, что оставила свою дочь одну, а сама собралась в другом городе праздновать день рождения, ужас пополам со страхом – от того, что она совершенно никчемная мать, которая не в состоянии успокоить своего ребёнка.

Она перестала слышать, что происходит в помещении. У женщины в голове шёл свой внутренний монолог:

– Ася, давай ты немного придёшь в себя. Вон посмотри в зеркало, – женщина на самом деле достала из сумочки пудреницу и посмотрела на себя. – Что-то ты совсем бледная, как мел. Переживаешь за дочь? Так ей не девять лет, как этой девочке, про которую сейчас рассказывают. Ей позавчера исполнилось девятнадцать! Ты ошиблась с этими шариками. Похоже, не зря в цветочном магазине висела надпись: «Срок гарантии на гелий для воздушных шаров не меньше 12 часов». Кто мог знать, что и никак не больше? Ася, ты и без того устала на работе, а тебе ещё предстоял перелёт в столицу. Между прочим, первый в твоей жизни. Да, дочь ты тоже никогда не оставляла, это случилось впервые за её девятнадцать лет. Конечно, есть от чего впасть в ступор. Твой мозг просто не мог одновременно контролировать несколько разных планов – из-за тревоги и страхов, что на тебя навалились.

Аллочка ведь так настойчиво просила тебя разрешить ей праздновать одной свой день рождения, в квартире, с друзьями, что ты сдалась. А ещё и случай такой подвернулся! Не зря же ты, в конце концов, заочно в институте на психолога выучилась. Уж не знаю, почему за полгода ты отдала половину премии, предоплату за семинар, и тема такая подходящая. Вот ты и уехала впервые одна на учёбу. В юности это сделать не смогла, так хоть сейчас… Хоть что-то ты, наконец, делаешь только для себя одной! Просто потому, что так захотела!»

Первый день семинара закончился для Аси на два часа раньше, чем предполагалось.

Она бежала к метро, на ходу пытаясь дозвониться до своей двоюродной сестры, у которой остановилась в столице. От неё Ася получила в подарок билет в театр имени Маяковского на спектакль «Дети портят отношения», куда сейчас так спешила.

Наконец, на звонок ответили:

– Да, Катя, я уже почти в метро, вот вижу вход.

– …

– Ничего себе сюрприз, ты не придёшь?

– …

– Ну да, если протекло от соседей, конечно, иди разбирайся.

– …

– Это ты предусмотрительно сделала, молодец! Ещё и по страховке тебе заплатят.

– …

– Нет, не извиняйся, всё нормально, я найду театр, не маленькая. Только твой билет пропадёт.

– …

– Отдала соседке? Ну ладно, в театре с ней познакомимся. Это хорошо, что её тоже Катя зовут – не забуду.

– …

– Да, конечно встретимся, вечером. Очень правильно ты утром сделала, что отдала мне билет. До встречи! – Ася положила трубку и громко сказала вслух, начиная спускаться вниз по ступенькам в подземный переход: – Одна пойду в театр, всё понятно. А название семинара сбывается, осталось только найти свою уникальность…

Качаясь в вагоне метро и рассматривая попутчиков, женщина грустила: «Я могла бы целый монолог прочесть в этой московской толчее, никто даже внимания не обратит. Подумают, что громко разговариваю по телефону. Не покрутят пальцем у виска, не примут за сумасшедшую. Всем некогда, всем не до меня… Что за чушь я сейчас несу? Сама не знаю».

В антракте Ася познакомилась с соседкой своей двоюродной сестры, но Катю встречал мужчина, и из театра они ушли вдвоём, без Аси.

Женщина неспешно побрела к метро. По дороге её обгоняли прохожие, но она ничего не замечала. В ответ на каждый сделанный шаг в теле происходило какое-то движение. Прислушиваясь к этим ощущениям, женщина начинала буквально «видеть» свои мысли, они светились, как бегущая строка на электронном табло: «Я не могу сделать своего выросшего ребёнка счастливым. Так много тревоги в этом ожидании! Впечатление, что меня сейчас настигнет кара Господня. Мне сейчас так хорошо. Даже могу сказать, что именно сейчас, в этот самый миг, я счастлива быть одна. А моё дитя… Она страдает. Значит, я должна мобилизовать все свои ресурсы, растолкать себя, неповоротливую, и наконец начать делать счастливой и её. Я сумею, я смогу! Сейчас поднапрягусь и буду часами стоять у плиты, готовить для дочери полезную и не очень, но обязательно вкусную еду. Покупать любые продукты, какие она захочет. Буду ходить с ней на культурные мероприятия, в кино, в театр. В детстве я часто возила её на море, а теперь хочу показать ей прекрасный город Санкт-Петербург.

А что ещё я могу ей дать? Неужели это всё, что у меня есть? Я могу гладить её по голове, вытирать слезы, если она расстроена. Накричать на подругу, с которой она поссорилась, или даже на преподавателя в институте, если он незаслуженно занизил ей оценки. Получается, я довольно много могу для неё сделать. Постирать белье, помыть посуду, убраться в комнате – ещё и это. Но ведь ничего из этого не сделает её счастливой! В этом случае я лишь буду растить неприспособленного к жизни человека, да и только. Сделать дочь по-настоящему счастливой и свободной, что для меня является синонимами, может только она. Сама.

Почему столь очевидные теперь мысли раньше не залетали в мою голову? Или они там появлялись, но никогда не задерживались?

Дочери можно ошибаться, делать неверный выбор, сворачивать не туда, чтобы учиться исправлять свои ошибки и получать бесценный опыт. Падать и подниматься, отряхивая с пораненных колен снег, песок, землю, и идти вперёд. Сначала нетвёрдой, после ушиба, поступью, ну а потом всё быстрее и увереннее. На родителей, безусловно, можно опираться, очень важно заручиться поддержкой близких. Но свои собственные шаги, как и ошибки, придется делать самой, прислушиваясь только к своему внутреннему голосу.

Да, мой мамский голос всегда кричит: «Как же так? Ведь я же мама! Я должна ей помочь!» Но пора ему замолчать. Всё. Моё долженствование, похоже, закончилось. И случилось это, вероятно, ещё год назад или раньше, а я и не заметила.

Можно всегда всё делать за своего ребёнка, даже жить за него. Я уже пробовала так делать, и ничего хорошего не получилось. Этого достаточно. Как говорится, проверено на себе. Счастье никогда не наступит, если начать отгораживать взрослых детей от их собственной жизни. Даже если делать это из благих намерений.

Признаю это с горечью. Я бессильна в том, чтобы сделать своего взрослого ребёнка счастливым. Даже если я начну винить себя, сокрушаясь над тем, что чего-то недодала или недосмотрела ещё в детстве, это не изменит ровным счетом ничего. Самобичевание бесполезно. Остается только с печалью и сожалением признать, что я действительно не могу сделать своего ребёнка счастливым. Готова подписаться под каждым словом.

Сегодня же вечером выражу Кате огромную признательность: похоже, искусство – действительно сила. Я увидела в спектакле, как взрослые только и делают, что манипулируют своими детьми, изворачиваются, обманывают, пытаясь казаться не теми, кем они являются на самом деле. Сын и дочь отвечают им той же монетой… И это очень печально, а ведь пьеса была комедийной – я точно помню, что было написано в программке».

* * *

Мечтательно-задумчивое настроение этого утра сыграло с Асей злую шутку. Женщина опаздывала на второй день семинара уже на четверть часа, мысленно ругая себя, что не предусмотрела ситуацию с тортом и не купила его заранее.

Долго нести торт на вытянутой руке оказалось неудобно. Ася нашла в сумке ещё один пакет, положила туда сладкое лакомство, переложила в другую руку сетку с мандаринами и пошла дальше, нагруженная пакетами, бормоча себе под нос:

– С днём рождения, Асенька! Ты ж без трудностей никак не можешь, от метро взять такси тебе ж не с руки было…

– С днём рождения! – прошептала Соня, соседка справа, когда женщина, наконец, заняла свое место на стуле.

– Поздравляю! С Днем рожденья тебя, – нараспев произнесла, приветливо улыбнувшись, Кудряшка Сью.

«Чудеса какие-то: я же никому не рассказывала про свой день рождения… Ах, да! Совсем я беспамятная, всё в голове перемешалось… Я же вчера поведала на семинаре свою историю, сообщив, что сделала себе подарок, впервые посетив столицу. Анна тогда даже откликнулась, сказав, что она тоже Стрелец и её день рождения был три дня назад. После этих слов она будто стала мне немного ближе»

Ася внимательно слушала, что говорила ведущая. Некоторые реплики проникали в самую глубину души:

– Очень трудно, практически невозможно стать счастливым человеком, если вы не реализуете потенциал, заложенный в вас природой.

На этих словах Ася вновь погрузилась в свои размышления: «Интересно, а каково моё предназначение? Работать менеджером в магазине или открыть, пусть совсем небольшое, но своё дело. Может быть, этот семинар позволит мне сменить сферу деятельности? Кто знает… Мать силком заставила меня выучиться в институте, пусть и на заочном отделении. Спасибо ее подруге – устроила по знакомству, куда могла, – на психфак. Кстати, интересно, а была бы мама довольна, если бы узнала, что сейчас я участвую в таком семинаре? Ой, да, конечно же, нет, и о чём я только мечтаю!»

– Сейчас прервёмся на обед. Возвращаемся сюда ровно в 15.30, – объявила ведущая.

Ася вышла на оживлённую улицу. Есть ей совершенно не хотелось, и она решила просто пройтись по заснеженным улицам.

«Кругом снег, а не холодно, всего несколько градусов ниже нуля. Вот она какая – московская зима. Жаль, что сейчас только первое декабря и совсем ничего не украшено к Новому году», – женщина погрузилась в созерцательное настроение.

На экране телефона высветилась надпись: «Лена, подруга».

– Асенька, ты только не волнуйся, ничего страшного не произошло.