Аномалии среди нас. Я рейдер. Книга четвёртая

– Позволь, дорогая? – Соня освободила пыхтевшего Ивана и взяла в ладошки мою кисть. Некоторое время она рассматривала кольцо из белого золота от Tiffany под непроницаемым взглядом самого виновника, а потом огорошила заявлением. – Лукаша, каюсь. Думала, ты восторгаешься собой, когда в прострации зависал перед своим портретом. В одной руке коньяк, в другой – вот это вот кольцо. А сам, если не в портрете, то с закрытыми глазами. Ох, Милочка, ты была обречена ещё с июля.

Соня комично пародировала своего брата, который был абсолютной её противоположностью. Отчего её гротеск выглядел ещё более трогательным. Гордон рассмеялся и буквально заклеймил меня поцелуем, далёким от общепринятых целомудренных лобзаний в благовоспитанном обществе. Убедился, что меня закоротило и, дождавшись неловких покашливаний очевидцев, всё-таки позволил жертве своего собственнического инстинкта дышать самостоятельно.

– Обречена на меня миледи была не с июля, а с рождения. А обручена – заочно с августа двумя годами ранее. – Довольный хриплый баритон в висок, и я невольно покосилась на кисть, где главной достопримечательностью сияло его кольцо. Гордон прикоснулся к металлу губами и, смакуя степень моего потрясения, лукаво проурчал. – Наконец-то, оно обрело своё единственное предназначение.

– Два года?! Вот это вера, милый. Я очарована твоей целеустремлённостью.

– Любовь моя, это очень долгая и сентиментальная история. И я охотно расскажу её тебе наедине. Идём? – Ухо переживало нападение влажных горячих губ. Проворный язык подцепил серёжку, мочку сладко закусили, по телу мурашками побежала вибрация его рычания. И Соню с Иваном отмело на далёкую периферию.

– Обречена или обручена? Боюсь, Милочка, что для тебя это одно и то же. С моим-то авантюрным братцем. Ой! Так вы обручились?! Скоро свадьба? Вот сенсация! – Одно слово, и я очнулась. – Неужели вы нас обставите? Ванечка? – Не дожидаясь ответов, кузина Гордона уже щебетала вокруг контуженого Ивана, который старался делать счастливый вид. Но простодушная натура подводила Княжина. От меня не скрылась затаённая укоризна в ореховых глазах: «Не спеши! Не уступай ему». К горлу подступил ком, я постаралась вернуть себе немного личного пространства. Мои бесполезные попытки привели к тому, что ласки темпераментного возлюбленного стали откровенно вызывающими. Меня осенило:

– Да ты специально провоцируешь его!

Хриплый баритон звучал только для меня, но тон был настойчивым и трезвым:

– Даже не думай. Ты – моя. Он выбрал Софью. Я еле сдерживаюсь, чтобы не устроить ему бастинадо.

– Побивать ротангами?! За что? Ты несправедлив к Ивану. Он мой друг…

– Зато, я справедлив по отношению к кузине, которой он сделал предложение неделю назад. Если Софья как слепая, то я в своём праве. Мой гнев логичен. Так что, дорогая, успокойте будущего супруга. Это подвластно только Вам. Иначе Княжин не избежит фалаки. – Не отрывая колючего взгляда от Ивана, инквизитор бесстрастно выдал результаты квалификационного экзамена приунывшего кандидата на ритуальные пытки. – Да в его положении только по пяткам стегать и осталось.

Подавляя панику, я уже гладила каменеющие скулы и трепещущие ноздри породистого арабского скакуна, находящегося на пороге стенического аффекта. На моё счастье затянувшуюся паузу нарушило добродушное меццо-сопрано:

– Милочка, а что вытворял он дома?! Ужас! Совсем извёл Гордонов. А меня, вообще, чуть не съел полоумный отчаянный кузен.

Гордон закатил глаза, но тут же снисходительно усмехнулся:

– Соня, не забывайся, твоя амнистия временна. Могу и передумать.

Я знала, что после моего сорвавшегося перелёта между сестрой и братом состоялся серьёзный разговор, свидетелей у которого не было. Но Соня чувствовала себя очень скверно перед нами обоими. Поэтому я сделала ей пару подарков, чтобы бедное создание совсем не загрустило. Однако её следующая восторженная реплика, меня оглушила:

– Мы с Ванечкой тоже хотели бы устроить помолвку. Есть повод собрать всех родственников на нейтральной территории. Звонили и Гордоны, и мои родители. И я порадовала оба семейства. Потом полетим на юг… – Увлечённая Соня любовно гладила выгоревшую копну смущённого бронзового южанина. А я уже не дышала. Гордон замер, но осторожно поинтересовался, не сводя с меня цепких глаз:

– Гордоны? И что ты им сказала?

– Ну, Камилла не улетела. Ты не появлялся. Я сделала логичный вывод, что вы снова вместе, и не ошиблась! – Сонино личико лучилось. Ну как ей можно было предъявлять претензии? Она была так счастлива. А меня уже колотило от её энтузиазма. – Это сюрприз, но скажу вам по секрету, ресторан уже заказан. Они планируют визит. А я задумала семейный ужин. В эту среду…

Соня ещё щебетала, сбиваясь от эмоциональности, а в сознании сиреной расходилась команда срочной эвакуации: «Снова ужин. Смотрины. Капкан».

Стихийного саботажа всех моих планов Гордону оказалось недостаточно. Мне уже выдвигалась директива изменить радикально всю жизнь. Моя адаптация и личные взгляды в расчёт не принимались. Слив все мои принципы, решения и жертвы, ревнивый диктатор оставался абсолютно глух ко всем попыткам достучаться до его авторитарного величества. Предложение о браке, звучащее в императивной форме, на фоне моих ригидных переживаний вызывало у меня подсознательный протест. Соня своим радением невольно спровоцировала взрыв.

Несмотря на недовольство каменеющего Гордона, я решительно высвободилась из его захвата, на силу подавила негодование. Но с резкостью в голосе мне справиться не удалось:

– Я не предприму никаких действий, пока лично не уведомлю родителей. – Выразительная бледность дополнила картину задетой независимой фурии. Соня попыталась возразить, но я уже кидала за спину. – Тем более в их отсутствие. Нет!

Смирившись с репутацией форменной истерички, я прибавила шаг и, спасаясь бегством, выскочила за железные ворота. Ли тут же присоединилась к встревоженной хозяйке. До меня эхом доносились растерянные оклики Софочки, мычание Ивана, но услышав над ухом обманчиво спокойный баритон, я вздрогнула:

– Далеко ли собрались, красавица? – Меня внезапно обхватили за талию, оторвали от земли и понесли в противоположную сторону от дома. Собаки бежали по дорожке вдоль кованой ограды. Из сада Гордонов уже доносился гаерский бас Ивана и звонким колокольчиком – беззаботный смех Софочки. А сизый подбородок оскорблённо выступил вперёд. – Что, боишься засветиться со мной рядом?

Я бросила взгляд по сторонам. Облетевшие тополя. Прелая листва. Лёгкий ветерок. Осеннее умиротворение. А меня уже потряхивало судорогами его подступающего пароксизма. Но вчерашний монстр собственнически не выпускал меня из рук. В попытках успокоиться, я вдохнула полной грудью пряный воздух и…

– Люк! Я не хочу прежде времени ни кого информировать. Мне хватило прошлой огласки. Твоя ужасная лжерепутация и я… Моя личная жизнь полоскалась жёлтой прессой. По официальной версии – ты мной воспользовался и бросил. Это был скандал. И мои родители против даже… Ох! Мы должны поговорить об этом.

– Да. Прямо сейчас. Я готов. – Гордон остановился посреди аллеи, бережно опустил меня на бурую опавшую листву и сосредоточенно сдвинул брови, покорно признавая мою правоту. Я повела плечами, гадая про себя, чтобы означала такая неожиданная уступчивость, собралась с мыслями, мобилизовала весь запас душевных сил, открыла рот, но меня перебил севший баритон. – Хочу тебя.

– Вот и поговорили… – Я изменилась в лице. Но в его взгляде, кроме поглощающего возбуждения, уже не было ничего разумного. Зрачок пульсировал и сужался в вертикальный. «Ой, дура… Он же не человек», – пережив экспансию темпераментного хищника, я запоздало оценила степень катастрофы, которую спровоцировал мой необдуманный побег: «Тревога. Красный уровень». Но моя попытка отсрочить неминуемое тут же провалилась. Меня словно поместили в кокон, где его губы соперничали с жадными руками. «Ох, а вот и наглый раздвоенный язык…», – восстанавливая дыхание, я всё ещё надеялась перевести ситуацию из горизонтальной плоскости в шутку. – Да ладно, Люк! Ты не выпускал меня из спальни трое суток. Я только утром научилась заново ходить. Неужели ты ещё…

– Голодный. Накорми. – Обхватив ладонями моё лицо, удав пожирал жертву немигающим взглядом и едва подавлял конвульсии. Его влечение бомбардировало и неотвратимо нарастало. В попытках удержать равновесие, я вскользь коснулась его вибрирующего пресса, и чужая страсть расплескалась во мне сладкой ноющей тяжестью. Казалось, заныло всё: грудь, бедра, даже корень языка. Дыхание перехватило. Горячая испарина. И мои разноцветные «одежды радости» показались мне томительно тесными и неудобными. Отдувалась уже я:

– Ты манипулируешь…

Он вспыхнул:

– Это не я. У нас одна страсть на двоих. Мы не можем контролировать себя. – Я слышала ускоряющийся пульс. Гордон ещё медленно выговаривал каждое слово, а его уже лихорадило. Голос садился. Вены вздувались. Мышцы каменели. Он выдохнул на грани слышимости в мои губы. – Потому что принадлежим друг другу.

Я уже была не в состоянии ни только отстаивать свою позицию, приводить контраргументы, но даже не могла вспомнить сам предмет противостояния.

– К чёрту разговоры. Я. Должен. Взять тебя. Сейчас! – Рокочущий тембр опустился на две октавы ниже. Взгляд был красноречив, а форма лаконична, что свидетельствовало о последних йотах самообладания проголодавшегося хищника. Моя неосторожная нервная усмешка, и меня уже несли в дом. Я взмолилась:

– Люк, прошу тебя, обойдёмся без компромата. Своим рёвом ты распугиваешь всю округу, мой ненасытный зверь. Мне и так неловко перед Соней и Иваном.

– Тогда к тебе. – Направление резко поменялось, я уже была на сидении машины. Всю дорогу хищник издавал протяжное рычание и судорожно сжимал руль.

– Любимый, ты в порядке? – беспокоилась я зря. Гордон блистал экспрессией:

– Отвлеки, чтобы я не остановился здесь в лесу и… Да что же это… Чёрт! – он хрипло взвыл и закусил ладонь, и я сползла с сиденья с круглыми глазами:

– Милый? О! Ваш темперамент прогрессирует. Что же мне делать с Вами?

– Любить. Сгораюу-у… – Мои дрожащие колени подверглись настойчивой пальпации. Не решаясь к нему прикоснуться, чтобы не вызвать детонацию этой звериной силы, я только усыпляла темперамент взрывоопасного субъекта:

– Шш… Тополиная аллея, поворот, квартал, три дома, мои ворота. Три, два, один. На старт! – Хищник начал срывать с себя одежду ещё в машине. Я только давилась смехом. – О, мой голодный Аполлон, оставь хотя бы джинсы. Ещё светло.

– Коварная! И кто из нас настоящая рептилия? – Атлант швырнул рубаху на капот, подхватил меня на руки и, справляясь с замками на экстремальной скорости, внёс в дом. – Молись, чтобы у меня хватило сил не залюбить тебя до смерти.

Я ощутила спиной тёплый пол и провалилась в феерию моего земного бога.

Глава 2. Аут

Аромат плантационного бразильского кофе настойчиво завоёвывал атриум пустой резиденции Гордонов. Колоритный гость неприступного особняка и его прелестная невеста возвратились вчера на юг. Параллельно их отъезду медики уведомили нас об отсрочке своего визита. Но наш разговор с Гордоном так и не состоялся.

Солнечный блик заиграл на белоснежной кафельной стене, коснулся подоконника и, подразнив, скользнул в окно, увлекая панорамой раскисшего от первого снега сада. Я поёжилась. Яблони застыли восковыми фигурами. Ветер гонит тучи. Солнце скупо проглядывает сквозь решето низких облаков. А перед глазами возник другой сад Гордонов. Прошлой ночью. Стенающий под резким циклоном с севера. Заледеневший, неприветливый, грозящий скорбными корявыми силуэтами на пронизывающем ветру. Я справилась с судорогой озноба и вернулась к приготовлению завтрака, но развеять мрачные воспоминания мне не удалось…

Вчерашний вечер имел все перспективы стать одним из чудесных романтических переживаний. Учитывая предстоящий серьёзный разговор и его непрогнозируемое течение, я постаралась продумать все детали и со всем усердием взялась за устроение ужина для моего гурмана. Четвероногая поклонница этого решения следила за каждым моим движением, орошая слюнями пол в радиусе метра. Сервировка была закончена. Блюда готовы. Пришлось проявить милость к бедному животному и отправить развеивать, застрявшие в носу, запахи во дворик. Но ненастная погода не вызывала интереса даже у собаки. Гордон задерживался. Спасаясь от колючего ветра, я уже была готова юркнуть в тёплую атмосферу, пропитанную соблазнительными ароматами и благовониями… Шаг, и я застыла на пороге. Беспричинное волнение едва не сбило с ног и толкало за ограду. Беглый осмотр сада не дал никакого результата. За голыми кустами сгущался мрак морозного вечера и только усиливал тревогу. Закрыла собаку дома. Калитка, пустые парковка и бульвар. Пересекла засыпающий посёлок, нырнула под шлагбаум и выбежала на дорогу.

Далеко от фонарей, под порывами вьюжного ветра замер чёрный Nissan Patrol. Ни фар, ни габаритов. С оборвавшимся сердцем подошла к машине. За рулём лежала статуя. Трясущимися руками попыталась открыть дверцу – заблокировано. Постучала в стекло – Гордон даже не шелохнулся. Уже паникуя, набрала его номер телефона. Гудок и… Он отчитался, не поднимая головы:

– Любовь моя, срочные дела. В командировке. Не приеду. – Механически. Как оператор. В глазах зарябило. Справляясь с панической атакой, вдохнула полной грудью, огляделась. Промозглые сумерки. Пустая второстепенная дорога среди леса. Неестественная тишина. Где-то в чаще подступающих деревьев зарождался странный рокот: «Двигается сюда…». Яркий стриммер молнии. Шквальный порыв, и я оказалась в воронке истлевающих опавших листьев – липких, острых, цепляющихся за лицо, волосы, одежду… «Словно это рой неизвестных науке гадких тварей, а не мёртвая листва», – сбросила оцепенение, встала перед лобовым стеклом и, уже задыхаясь в отчётливом зловонии, приказала в телефон: