Кто на свете всех прекрасней?

Левана с трудом сглотнула и улыбнулась впервые с того момента, как вошла в магазин. Возможно, она пришла именно за этим. Чтобы Солстис рассказала о неожиданном визите принцессы и о том, что Левана наденет одно из ее творений на коронацию. Сердце Леваны оттаяло, когда она подумала, что Эврет узнает о ее щедрости. Ей хотелось, чтобы он подумал о ней, хотя бы на мгновение. Ей хотелось, чтобы он восхищался ею.

Поэтому Левана солгала.

– Носить такое произведение искусства – честь для меня, – сказала она. – Теперь я понимаю, почему сэр Хейл так вас хвалил.

Солстис расцвела всей радостью женщины, которую любят, и Левана поспешила уйти, пока желчь не обожгла ей горло.

* * *

На следующее утро, в день коронации Чэннери, казалось, будто вся Луна получила разрешение сделать вид, что никакого убийства не было. Что воспоминания о короле Марроке и королеве Джаннали сохранятся лишь в учебниках истории, а юная Чэннери станет самой честной и справедливой правительницей. Левана не знала, сколько людей верит в это – и сколько из тех, кто верит, по-настоящему знает ее сестру, – но она не могла оспорить право Чэннери на трон. Они с сестрой были единственными известными наследницами рода Блэкбернов, наследницами далекого предка, который первым родился с лунным даром. Чэннери, старшая дочь короля, станет королевой. Затем править будут ее сын или дочь, и так поколение за поколением. Именно так передавалась корона – с того самого дня, когда Луна стала монархией. Со дня, когда Сайпрус Блэкберн основал династию.

Левана не собиралась подрывать эти ценности, как бы ни угнетали ее мысли о том, что глупая и пустоголовая Чэннери будет тратить больше времени, флиртуя с привлекательными стражниками, чем обсуждая экономические трудности страны.

Но Леване было всего пятнадцать лет – ей так часто напоминали об этом. Что она вообще знает о том, как управлять королевством?

Ничего, ответили бы и Чэннери, и любой маг, который готовился присягнуть королеве. По-видимому, их предвзятость позволяла игнорировать законы, ведь Лунным королевством мог править даже тринадцатилетний – по рекомендации двора или без нее.

Левана стояла на балконе третьего уровня и осматривала большой зал, где прошли похороны, где ее сестра плакала до тех пор, пока не упала в обморок или притворилась, что упала, и была уведена стражником, оказавшимся рядом. Им оказался Эврет Хейл. Левана осталась одна и была вынуждена продираться сквозь неподготовленную речь, полную лжи и фальшивых слез.

Теперь серость исчезла, на смену ей пришли официальные цвета Луны – белый, красный и черный. На стене за помостом висел огромный гобелен с лунными регалиями, вышитыми блестящими нитями. Изображения на гобелене относились к тому времени, когда Луна еще была республикой. На переднем плане были изображены Луна и ее столица, Артемизия, а вдалеке – Земля, бывший союзник. Прекрасная работа – но Левана не могла не думать о том, что она была бы еще лучше, если бы ее выполнила Солстис Хейл.

Пока служанки сновали по коридорам, заканчивая подготовку к церемонии, а ее сестра надевала парадные одежды, Левана наслаждалась минутами безмятежности, одна в пустом зале.

Она выбрала простое платье сапфирового оттенка – в тон перчаткам, которые доставили утром. Они лежали в белой коробке, завернутые в хрустящую шелковую бумагу. Солстис вложила в коробку короткую записку, которую Левана выкинула, не читая.

В дневном свете, пробивавшемся сквозь окна, перчатки выглядели даже прекраснее, а вышивка оказалась более изящной и сложной, чем она представляла. Нити незаметно начинали букву «Л» на ладонях и поднимались дальше вдоль локтей, словно живые ветки плюща, чтобы затем идеально слиться с цепочками, ведущими к колье.

Левана почти ощущала себя королевой, стоя на балконе, и не могла отделаться от мысли, что это день ее коронации. Она еще не выбрала подходящие чары, поэтому на время превратилась в сестру – двадцатидвухлетнюю, зрелую и элегантную, с глазами, которые всегда улыбались.

Но нет. Она не хотела быть Чэннери. Не хотела обладать ее красотой, неотделимой от жестокости и самолюбия.

Не успела Левана подумать об этом, как в ее мыслях возникла другая женщина.

Полагаю, вы не знакомы с моей супругой…

Принять облик Солстис Хейл казалось чем-то запретным, достойным осуждения, но при этом удивительно правильным. Левана представила ее безупречное лицо и темные локоны, струящиеся за плечами, миндалевидные глаза и красные губы – будто только что после поцелуя… Хотя, возможно, последнее Левана выдумала из зависти. Она подумала о густых манящих ресницах Солстис и о том, что женщина сияла от счастья даже в день траура. Она подумала о ее животе, большом и круглом, и скором обещании родить ребенка.

Ребенка Эврета.

Левана приложила руку к своему животу, добавив беременность в свои чары. Каково это – чувствовать, как внутри тебя растет живое существо? Ребенок, зачатый по любви, а не ради политической выгоды.

– Левана, ты гото…

Левана резко обернулась, когда Чэннери поднималась по лестнице. Сестра увидела ее и остановилась.

– О, вы не Левана…

Чэннери поколебалась, прищурила глаза. Левана видела это выражение лица тысячу раз. Как бы она ни была уверена в своих чарах, Чэннери всегда распознавала их. Она никогда не объясняла, что выдает Левану – манера держаться, или особое выражение лица, или что-то еще, например дрожь азарта. Но Чэннери и правда обладала особым талантом.

Почувствовав, что сестра еще не решила, что делать с беременной женщиной, разгуливавшей по верхнему балкону большого зала, Левана присела в неуклюжем реверансе.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – сказала она тихо. – Я не должна находиться здесь. Я лишь ждала своего мужа со службы и решила насладиться праздничным убранством.

Решив, что она сказала больше, чем настоящая швея, Левана снова поклонилась.

– Могу я оставить Ваше Величество?

– Да, – ответила Чэннери, все еще колеблясь. – И больше мне не попадайтесь. Это не детская площадка для тех, кому скучно. Если захочется заняться чем-то полезным, пока вы, – она указала на живот Леваны, – не родили, уверена, моя горничная найдет для вас занятие. При мне никто не будет бездельничать, даже женщина в вашем положении.

– Конечно, Ваше Величество.

Опустив голову, Левана обошла сестру и направилась к лестнице.

– И еще кое-что.

Левана замерла на третьей ступеньке от места, где стояла Чэннери, не осмеливаясь посмотреть ей в глаза.

– Вы супруга сэра Хейла, не так ли?

– Да, Ваше Величество.

Левана услышала мягкий шаг, затем еще один. Чэннери остановилась на ступеньке выше. Любопытная Левана подняла взгляд и тут же пожалела, увидев усмешку Чэннери.

– Тогда скажите ему, что я получила большое удовольствие от времени, которое мы провели вместе после похорон, – проворковала Чэннери. Ее мелодичный голос напоминал журчание ручья вокруг старых камней. – Он очень меня утешил, и, надеюсь, нам еще не раз удастся насладиться обществом друг друга. – Она коснулась языком уголка рта, когда посмотрела на фальшивый живот Леваны. – Вам очень повезло, миссис Хейл.

Левана потеряла дар речи. Ужас и гнев быстро заполонили мысли, кровь прилила к лицу.

– Ты лжешь!

Нежный взгляд Чэннери тут же стал высокомерным.

– Это ты! – воскликнула она с радостным смехом. – Почему, во имя Луны, ты изображаешь жену стражника? Да еще и беременную!

Сжав кулаки, Левана отвернулась и пошла по ступеням.

– Просто упражняюсь! – крикнула она через плечо.

– И в чем именно? В том, как наводить чары? – спросила Чэннери, следуя за ней. – Или жить в вечном одиночестве? Ты должна убедиться, что не привлечешь внимание двора, разгуливая в образе бедной беременной женщины. Или… ох! – притворно изумившись, Чэннери прижала руку ко рту. – Или ты надеешься, что сэр Хейл увидит тебя такой? Ты хотела, чтобы он принял тебя за свою возлюбленную? Подхватил тебя на руки, зацеловал или, возможно, даже… повторил то, из-за чего ты так выглядишь?

Подавив смущение, Левана удерживала облик Солстис Хейл – отчасти из принципа. Чэннери думала, что, если будет достаточно долго издеваться над Леваной, та потеряет контроль над собой. Леване не хотелось подтверждать ее правоту.

– Перестань, – возмутилась она, спустившись с лестницы. Левана обогнула резную колонну и продолжила спускаться на первый этаж. Ее рука лежала на животе, словно она действительно была беременна. – Ты просто завидуешь, потому что никогда не была оригинальной в своих…

И вдруг она остановилась.

На нижней площадке стояли два стражника. И одним из них был Эврет Хейл.

Дрожь охватила Левану, поднялась от живота к груди и снова опустилась до пальцев рук в перчатках.