Вышивка по ворованной ткани

Вошла худощавая дама лет шестидесяти с чем-то змеино-русалочьим в лице, с безупречной осанкой в безупречном костюме и с сигаретой в уголке ярко накрашенного рта. По-хозяйски кивнула Вале и пошла раздеваться за ширму, не вынимая сигареты.

Вышла в одних импортных кружевных трусиках, неопрятно забычарила сигарету в чашку с розами и хрипло скомандовала:

– Массаж лица! Умеешь?

– Я всё умею, – растерянно ответила Валя.

– Тогда спину, лицо и стопы.

– Надо руки помыть. По городу ехала.

– Чистюля. Это радует! Иди налево по коридору и до конца.

– Дверь заприте, вдруг кто зайдёт…

– Не посмеют, – усмехнулась дама.

По лицу ей было все 60, по фигуре – 45, по ногам – 30. И после массажа она томно потянулась:

– Не ожидала. Ставлю тебе пять с двумя плюсами! Покажи трудовую книжку.

Полистав странички, лёжа на массажном столе, поморщилась:

– Скакала с места на место, перерывы в стаже!

– По семейным обстоятельствам.

– Замужем? Дети есть?

– Нет.

– Сюда за декретными пришла? – строго спросила дама.

– Негде рожать, пришла в очередь на кооператив встать, – призналась Валя.

– Будешь хорошо работать, поставлю! Иди в поликлинику оформляйся, зарплату будешь получать там, а массировать здесь!

Валя оформилась на работу, вернулась, и её отправили к начальнику отдела кадров, важному старичку, который с ходу заорал:

– Чё ты ко мне пришла? Я тебя на работу не брал, у нас нет медотдела! Совсем обнаглели, ведомственная поликлиника в двух остановках метро, но барыням массаж надо прямо на работе! Сталина на них нет! Думают, раз папе массажистку из кремлёвки возят, то и им по чину!

– «Папа» это кто? – не поняла Валя.

– Папа – это министр! Виктор Миронович!

Валю рассмешило отчество, у них в бараке на Каменоломке был выживший из ума старик Мироныч, дети дразнили его, «как у нашего Мирона на носу сидит ворона!», а он грозил им клюкой.

– Подчиняться будешь Лютиной, раз она тебя заказала. Третью массажистку за год меняет! Иди на второй этаж.

– Это медицинский отдел? – спросила Валя.

– Самый что ни на есть медицинский! – засмеялся он. – Нас КГБ лучше всех лечит!

– Зачем мне КГБ? – занервничала Валя.

– А куда тебя девать? Лютина на пару с Игоревной устроили себе кабинет массажа, сами пусть и отвечают, когда придёт народный контроль. А моё дело сторона!

В кабинете с табличкой «Лютина» за огромным столом, заваленным бумагами, курила и говорила по телефону та самая дама, что приходила на массаж. Она махнула Вале рукой, мол, садись. И Валя подумала, какой же величины стол у министра, если здесь он в половину кабинета?

Лютина положила трубку и, копаясь в бумагах, приказала:

– Приходить будешь к десяти. Получишь список тех, кто в обязательном порядке массируется, и второго эшелона, если свободное время. После рабочего дня можешь принимать их за деньги, закрою на это глаза. Постоянный пропуск выдадут завтра!

После истории с Николаем Валя панически боялась людей из КГБ, но каждый новый массируемый сотрудник министерства весь сеанс сплетничал об остальных сотрудниках, и быстро выстроилась полная картина. Кабинет незаконно организовали для себя начальница Первого отдела Лютина и секретарша министра Анна Игоревна, выше которых только сам Виктор Мироныч.

Лютина и Игоревна потихоньку управляли министерством, умно конкурируя между собой. Лютину звали за глаза «Лютая» и уверяли, что она только с виду злобная, а в целом нормальная тётка. У неё пьющая дочь и сорокалетний любовник-таксист.

А нелепую страшную секретаршу Игоревну «папа» взял, чтоб не подумали, что у него с секретаршей шуры-муры. Игоревна прикидывается дурой, но вынюхивает своим мясистым носом и видит своими маленькими свиными глазками всё, что делается в министерстве.

Министерство показалось Вале очень странным местом, она так и не поняла, чем все эти люди заняты. Утром они опаздывали, потом пили чай в ожидании обеда, обедали в своей прекрасной столовке, снова пили чай и обсуждали, как сбежать пораньше.

Да ещё постоянно что-то отмечали за госсчёт. То новое назначение, то уход на пенсию, то удачно завершённый бухгалтерский отчёт, то важные переговоры. В зале для приёмов или в большом кабинете накрывались столы. Дамы, забывая табель о рангах, воодушевлённо раскладывали закуски, а кавалеры откупоривали бутылки.

Вале нелегко давались эти сборища, но мысль о кооперативной квартире вынуждала терпеть. Финалом застолий становились всеобщие выяснения отношений и просьбы дать ключ от её кабинета. Других спальных мест в кабинетах не было, а половая жизнь в учреждении проходила бурно и многоукладно.

Когда просили ключи, Вале вспоминался Васин телефонный текст про то, что медицинская кушетка не сломается, и казалось, вся страна занимается любовью именно в медкабинетах. Чтоб отказывать в ключах, Валя пораньше сдавала их охране, как их доставали оттуда, её уже не касалось. Но утром перед началом работы брезгливо протирала всё в кабинете.

В холода нижние должности министерской иерархии посылали на овощную базу. Все отлынивали, а Валя с удовольствием ехала копаться в грудах овощей, потому что засчитывался рабочий день, а спина и руки отдыхали от стандартной нагрузки.

Запах овощей и земли напоминал огород в Берёзовой Роще, но было непонятно, почему здесь всё, связанное с овощами, так отвратительно организовано. Почему такая грязь и вонь? У бабушки в погребе каждый овощ можно было везти на выставку, а здесь Вале выдавали несвежие нитяные перчатки, нож и просили обрезать гниль с кочанов капусты, чтобы отправлять их после этого по магазинам.

Из других учреждений пригоняли научных работников, кандидатов наук, аспирантов. У них с собой всегда были водка и гитара. По дороге с овощной базы в автобусе рассказывали антисоветские анекдоты и пели песни Окуджавы, под них напивались по полной программе и создавали одноразовые парочки.

Но Валю больше интересовало, что с собой разрешалось забрать столько овощей, сколько унесёшь. Она приходила с походным рюкзаком бывшего мужа Юлии Измайловны и, не стесняясь, волокла на себе кочаны капусты, пакеты моркови и картошки.

А дома шинковала капусту, солила её с морковкой, клюквой и яблоками, как бабушка Поля на Сергея Капустника в конце сентября. И заставляла Юлию Измайловну есть квашеную капусту хоть понемногу раз в день, как защиту от всех болезней.

О том, что второй массажный стол есть в комнате за кабинетом министра, Валя узнала в апреле. Её вызвали на самый верх здания, куда ездил специальный охраняемый лифт, и секретарша Игоревна сказала, прищурив свои без того маленькие свиные глазки:

– Один раз сделаешь папе в задней комнате. Завтра из четвёртого управления вызову.

– Что сделать-то?

– У Виктора Мироныча шея болит. Помассируешь. Но только раз! Иначе ты тут больше не работаешь! Поняла?

Валя была напугана, когда приоткрывала тяжёлую дверь. Министр сидел за столом, который действительно был огромным, Валя не представляла, что бывают такие столы. Он смотрел в бумаги и выглядел совсем не так, как министры, которых показывают по телевизору.

И если бы Валя не боялась формулировать хотя бы для себя, то с ходу назвала бы его мужчиной своей мечты, и пожалела, что он министр. Был бы врач, инженер, водитель. А министр – это заоблачно! Куда ей до министра?