К себе

Пролистав пару страниц, которые сплошь были покрыты мелким печатным текстом, я наткунлся на раздел любительской фотографии.

И тут же замер: передо мной, на этой маленькой нечетко пропечатанной картинке высились горы, макушки их уходили далеко-далеко ввысь; они упирались в небо, окутанные туманом, который уплотнялся с подножия к пику. Сплошь покрытые снегом, горы разрезали облака, которые, по сравнению с мощью камня, казались совсем невесомыми, будто по голубой тарелке раскидали кусочки ваты и вонзили в них белые ножи.

Внизу был мелкий текст – «Нонтин Каншан».

Рядом располагалась картинка, еще меньшая по размеру – такая, что мне пришлось развернуться на кровати к свету и ниже склонить голову над бумагой. Там было изображено озеро – голубое, кристально-чистое – такое, что была видна любая впадина дна.

«Мичиган бы с ним не сравнилось…» – подумал я.

Озеро было окаймлено со всех сторон высокими холмами, поросшими травой, подобно таким, какие я видел, выйдя в тот день осмотреть Санрайз. Их испещрили мелкие тропки; над местностью – такие же легкие невесомые облака, как и над горами с прошлой фотографии. Подпись значила «Ямдрок».

Я, как завороженный, рассматривал эти картинки, уделяя каждой, наверное, не менее четверти часа; глаза уже слезились и болели, фотографии стали еще более нечеткими, чем были, но я смотрел и смотрел на них, упиваясь красотой, о существовании которой я ранее не подозревал.

«Как я раньше жил, не зная о том, что находится рядом?»

Я наконец отвел газету от глаз; сняв напряжение, окинул взглядом всю страницу. Тут мне попался заголовок, который сначала не заметил. В шапке было выведено крупным жирным шрифтом:

«Тибет».

Глава II

Моё сознание порезали острейшие макушки гор, кристальные воды затопили мой череп, чистейший воздух опьянил меня, хотя я даже вживую его не вдыхал.

––

Всю ночь я провёл, упершись в монитор и изучая страницы, где хотя бы единожды встречалось слово «Тибет». Я глотал статью за статьей; взглянувший на меня в этот миг незнакомец сказал бы, вероятно, что у меня помутнение рассудка. Я постановил себе, что отправлюсь именно туда.

Тогда пришло осознание того, что мне действительно было необходимо. Не неисчислимые богатства или слава, не обратная первому жизнь с девяти до шести, не вся мелочность развитого мира, сконцентрированного на производстве услуг друг для друга, а, по сути, сосредоточенного только на себе – мне нужно что-то более ощутимое, настоящее, высокое, как небо над горой Нонтин, которой не важно, какова военная обстановка в Сирии, и социальная – в Африке.

Я понял, что, возможно, у моей жизни появляется смысл.

Прочитав все, что смог прочесть, я открыл вкладку брони авиабилетов.

«Откуда : Санрайз

Куда: Лхаса Гонггар

Когда: 04 мая 2018

Найти обратный прямой билет на 05 мая 2018?»

«Надеюсь, что нет», –подумал я про себя.

Лететь мне предстояло четырнадцать часов. Когда я закрыл ноутбук и протер глаза, за окном уже занимался рассвет; у меня оставалось восемь часов до вылета.

Решив, что выспаться успею в самолёте, я стал думать, что буду делать по приезде. Куда я подамся? Где остановлюсь? Чем вообще буду заниматься? Складно написать в интернете мог кто угодно. Основное количество потока приезжих составляли туристы, у которых денег хватило на восемь дней и семь ночей. У меня средств к существованию было достаточно на первое время, но наниматься на службу, как я делал это в Милуоки, я определённо не собирался.

Сидя на краю кровати и сжав кисти между колен, я чувствовал себя одним. Не одиноким, но единым. Я был человечески слаб, но был силен в каком-то другом измерении, не нынешнем, где существует газета, номер в пару метров, города Санрайз и Милуоки, Соединенные Штаты Америки, – в другом, что посылает мне горящий рассвет и величайшее, ранее не виденное мной небо.

Я открыл ноутбук.

«Тибетские монахи ученики»

***

В час дня я вылетел из Санрайза. Мне было совершенно не грустно, не одиноко, но, признаться, немного страшно. Тем не менее тревога эта была по-особенному животрепещуща, радостна, как в детстве перед днём рождения, когда предвкушаешь, что тебе подарят.

Я не знал языка, религии и людей. Я снова чувствовал, как в душу затрагивалось рациональное.

Дом.

Это слово эхом раздалось по всему телу.

Как моя мать? Что она думает сейчас? Где она? Сошла с ума, узнав, что я провалился сквозь землю на ровном месте? Ничем и никем не привязывал меня к себе Милуоки, кроме нее.

Возлагая все надежды на то, что Билл все же ослушался меня и хоть как-то объяснил матери мое исчезновение, я дал себе клятву, что обязательно свяжусь с ней по приезде.

Открыв глаза, я увидел в иллюминаторе те самые пуховые облака, которые смотрели на меня со страницы газеты; мы пролетали сквозь них – протяни я руку, и, кажется, погружусь в это невесомое облако с головой, растворюсь в нем.

Я перевернулся на своем месте, потянулся и только в этот момент заметил, что рядом со мной кто-то сидит. Это оказалась девушка лет двадцати трех с длинными и густыми, вьющимися волосами. На откидном столике перед ней стоял ноутбук, к которому были подключены наушники. Она не отрываясь и не моргая смотрела в экран – видно, работала. Я легонько коснулся ее плеча – она не отреагировала. На второй раз девушка вздрогнула и, рывком сняв наушники, обернулась ко мне. Я попросил разрешения пройти, а когда вернулся, то увидел, что она сложила все свои вещи и читала уже какую-то книгу. Когда я сел на свое место, то заметил, что она искоса посматривает на меня. Через пять минут мы были почти давние знакомцы.