Москва. Полная история города

В Московский Кремль явились от хана Ахмета послы и потребовали дани. Но не тут-то было! Иван Третий ханскую басму ногой попрал и приказал послам своему хану передать, что сдохла та курица, которая для Орды золотые яйца несла.

А.М. Васнецов. Московский Кремль при Иване III. 1921 год

Ж. Делабарт. Вид Спасских ворот и окружностей их в Москве. 1813 год

Хан был взбешен! Двинул на Москву свои войска, Иван III выступил ему навстречу… но даже и битвы не состоялось. На реке Угре стояли напротив друг друга ордынские и русские войска – но так и не сразились. Так в 1480-м окончилось монголо-татарское иго. А к началу XVI века Золотая Орда и вовсе прекратила свое существование.

Византийская царевна

Первая жена Ивана Третьего умерла совсем молодой. Очень может быть, что ее отравили бояре, имевшие красавиц-дочек на выданье. Но не повезло им: вторым браком Иван Васильевич сочетался не с московской боярышней, а с византийской царевной – Софьей Палеолог. Константинополь к тому времени уже пал под натиском турок, и Софья три года перед замужеством провела в Италии, где вынужденно приняла католичество. Папа Римский рассчитывал, что через Софью Русь попадет под его влияние, но сразу после пересечения границы молодая женщина снова вернулась к православию, а про католицизм и думать забыла.

Брак Ивана и Софьи был удачным: супруги хорошо друг к другу относились, а княгиня родила мужу девятерых детей – пятерых сыновей и четырёх дочерей. Через жену московский князь стал преемником всей мудрости древней Византии, ее символов и традиций. Московский великий князь принял византийский герб – черного двуглавого орла, а Москву стали называть Третьим Римом[2 - Вторым Римом называли Константинополь.]. Русские мыслители рассуждали: два Рима пали, третий стоит, а четвёртому не бывать.

По преданию, Софья привезла с собой собрание (либерею) редких книг из императорской библиотеки Константинополя. Были в той либерее как трактаты отцов церкви, так и колдовские сочинения мудрецов Востока.

Кремль современного вида

Иван III Васильевич был человеком хозяйственным, Москву любил и украшал. При нем Кремль значительно похорошел и стал удобнее. Были заново вымощены и расширены основные кремлёвские улицы – Спасская, Никольская и Чудовская. Здесь жили самые богатые и знатные люди – бояре, духовенство, потомки удельных князей.

Белокаменные стены Кремля на высоком берегу Москва-реки смотрелись очень эффектно, но в качестве военного укрепления не годились. Хрупкий известняк, выбранный Дмитрием Донским для Кремля, как бы красиво он ни выглядел, оказался крайне неподходящим для оборонительного сооружения. Остальная Москва почти вся была деревянной, часто горела, и от пожаров камень разрушался. Спустя сто лет стены Москвы пришли в полную негодность. Иван III Васильевич задумал новое строительство.

Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: в 1474 году рухнул почти достроенный новый Успенский собор. Разгневанный князь стал разбирать причины такой неудачи. Псковские мастера, осматривавшие обрушившееся здание, развели руками и объяснили, мол «известь не клеевита, да камень не тверд», но сами за постройку нового собора не взялись – побоялись. И тут в дело вступила царица Софья: будучи в Италии, она много насмотрелась разных крепостей. Вот и посоветовала мужу пригласить фрязинов – то есть итальянцев.

По совету жены князь отправил человека в Италию за подходящим специалистом. Было это непростым делом: мало кто из итальянцев хотел ехать в холодную и малоизведанную Россию. Но все же зодчий нашелся!

Звали его Аристотель Фиораванти. На родине Фиораванти оказался впутан в крайне неприятное дело: его обвинили в изготовлении фальшивых монет и он был рад сбежать от карающей руки закона. В 1475 году шестидесятилетний архитектор с сыном Андреа и слугой по имени Пьетро отправились в Московское княжество.

В Москве он основательно взялся за дело. Перво-наперво для построек нужен был хороший кирпич, поэтому Фиораванти начал с того, что поставил кирпичный завод у Андроникова монастыря на берегу Москвы-реки. Но принятый в то время стиль обязывал, чтобы собор был обязательно «белокаменным», поэтому Фиораванти для несущих конструкций использовал крепкий кирпич, а светлый камень шел на облицовку.

Выстроенный итальянцем Успенский собор поразил москвичей: впервые в русской архитектуре огромное внутреннее пространство не было разделёно на небольшие помещения, а, напротив, представало в едином объёме.

Вид долины Успенского Вражка от Воскресенского монастыря, XVII век. Реконструкция М.П. Кудрявцева

Луи-Жюль Арну. Вид Красной площади. 2-я четверть XIX века

Успенский собор является древнейшим полностью сохранившимся зданием Москвы[3 - С ним спорит Спасский собор Спасо-Андроникова монастыря, но он был в значительной степени перестроен в последующие века.]. Этот храм был главным кафедральным собором дореволюционной России. Вторым был возведен Благовещенский собор – на этот раз псковскими мастерами.

Также Аристотелю приписывают устройство Пушечного двора (на месте нынешней Пушечной улицы) и создание тайного подземного хранилища для ценностей и книг на территории Московского Кремля. Именно в этой тайник и поместили библиотеку Софьи Палеолог.

После Фиораванти приехали в Москву и другие итальянские мастера. Мы знаем их имена: Антон Фрязин, Марк Фрязин, Петр Фрязин и Алевиз Фрязин.

Иван III задумал грандиозное дело: возвести новый Кремль, с большим количеством башен и ворот. Соборы должны были быть белыми, а вот крепостные стены в украшательстве не нуждались, потому остались естественного кирпичного цвета. Впрочем иногда их белили, чтобы Москва соответствовала своему прозванию – «белокаменная».

Сменяя друг друга, итальянцы трудились над перестройкой Кремля. Само собой, итальянские архитекторы привезли с собой и иноземный стиль. Знаменитые зубцы московского кремля – мерлоны – тоже пришли к нам именно из Италии, похожие можно увидеть на замках рода Скалиджеров.

Новые каменные стены с башнями были возведены на расстоянии от прежних. Теперь площадь Кремля уже превышала 27 гектаров. Башни были на тех же местах, что и ныне, только намного ниже: в последующие века их надстроили красивыми шатровыми навершиями.

Между стеной и дворами было оставлено пространство. Так было задумано для лучшего обеспечения безопасности города, чтобы невозможно было, подкупив кого-либо из жителей, сделать подкоп. Даже пришлось снести несколько церквей и домов, стоявших вплотную к стенам.

Но все же один ход под стенами был – его сделали специально. Петр Фрязин в 1485 году выстроил Свибловскую башню на Москве-реке и под ней вывел тайник, то есть тайный подземный ход, ведущий к реке. Затем в течение семи лет он выстроил башни с площадками для стрелков из лука, называемые стрельницами, у Фроловских, Никольских, Боровицких и Константино-Еленских ворот и стену от Свибловской стрельницы до Боровицких ворот и далее до Неглинной. Другой зодчий-иностранец Марк Руффо построил стрельницу Беклемишевскую.

Вдоль кремлевских стен со стороны Красной площади по указу был вырыт ров, который наполнили водами Неглинки. Так появилось дополнительное укрепление Кремля, и теперь он был со всех сторон окружен водой. Руководил строительством архитектор Алевиз Фрязин (Новый), в честь него и назвали – Алевизов ров.

У современного Кремля 20 башен, на пяти из них установлены рубиновые звезды.

Чуть в стороне от стены стоит приземистая и широкая в основании Кутафья башня. Это уцелевшая отводная стрельница, соединенная мостом с высокой Троицкой башней. Изначально мост и башни использовались как царский и патриарший выезд, теперь это вход для посетителей.

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Архитекторов с именем Алоизио – Алевиз в Москве работало двое: Алоизио да Карезано и Алоизио Ламберти да Монтаньяна. Их называют Алевиз Старый и Алевиз Новый.

Алевиз Старый достраивал кремлёвские укрепления, строил великокняжеский дворец и стены от дворца до Боровицкой башни, работал над стенами, башнями и рвами Кремля со стороны Неглинной.

Алевиз Новый – автор Архангельского собора в Кремле и первого каменного храма в Высоко-Петровском монастыре, на современной улице Петровке. Сам монастырь был основан раньше, скорее всего, при Иване Калите, когда митрополит Пётр перенес в Москву митрополичью кафедру.

По периметру стены стоят Комендантская, Оружейная, Боровицкая, Водовзводная, Благовещенская, Тайнинская, Петровская, Беклемишевская, Константино-Еленинская, Набатная, Царская, Спасская, Сенатская, Никольская, две Арсенальных и две Безымяных башни.

Спасскую башню когда-то называли Фроловской, в честь церкви Фрола и Лавра на Мясницкой. Ее официально переименовали при царе Алексее Михайловиче, когда на внешней стене была написана икона Спаса Нерукотворного. Из-за этой иконы возник обычай, проходя через Спасские ворота, снимать шапку.

Кремлевские куранты

На весь мир знамениты часы-куранты Спасской башни! Первые часы на башне установили еще в XV веке.

Примечательно, что до эпохи Петра I куранты были «русскими»: они делили сутки на часы дневные и на часы ночные. На восходе бил первый час дня, а при закате – первый час ночи, поэтому с укорачиванием-удлинением дня и ночи количество часов дневных и ночных менялось. Стрелка, изготовленная в виде солнечного луча, была неподвижной, а вращался сам циферблат, разделенный на 17 делений – максимальное число дневных часов в летнее время.

Любивший все западное Пётр I решил установить на башне новые часы с «немецким циферблатом», поделённым на 12 часов. Часы заказали в Амстердаме, довезли, с грехом пополам установили – и тут же начались поломки. Поначалу их чинили, а после переноса столицы в Петербург перестали. Так они и простояли поломанные полвека.

Луи-Жюль Арну. Вид Спасской башни

Новые часы установили только в 1767-м по приказу императрицы Екатерины II. Работы проводил немецкий часовой мастер Фаций, «научивший» их исполнять немецкую песенку «Ах, мой милый Августин». Это единственный случай, когда кремлевские куранты играли не русскую мелодию. Мелодия смолкла примерно через год, но сами часы работали долго, пережив, хоть и с поломками, даже войну 1812 года. Но к середине XIX века их состояние стало плачевным. Архитектор Тон и часовые мастера братья Бутенопы – владельцы крупнейшего машинного завода, провели полную реконструкцию курантов. Часы стали вызванивать Преображенский марш и молитву «Коль славен наш Господь в Сионе».

После 1851 года куранты останавливались лишь один раз – в 1917 году. Восстановил их по прямому распоряжению Ленина бывший дворцовый слесарь Николай Беренс, которому помогали его сыновья. Это было нелегким делом, ведь часы огромны: масса механизма без колоколов составляет 25 тонн! Механизм этот состоит из нескольких тысяч деталей и уходит вглубь стены почти на 20 метров. Но Беренс справился! «Революционные» куранты заиграли «Интернационал» и траурный марш «Вы жертвою пали…», потом начали фальшивить, ну а потом механизм окончательно деформировался от перепадов температуры и музыка смолкла.

В настоящее время Кремлёвские куранты – это единственные полностью механические башенные часы в мире. Они работают уже более 150-ти лет, являясь самыми древними в Европе. И они снова наигрывают мелодии! Теперь это «Патриотическая песня», «Славься»[4 - Из оперы Глинки «Иван Сусанин».] и гимн России.

Мелодия Кремлевских курантов.

Новый княжеский дворец

Но вернемся во времена Ивана Третьего! Любой московский дом того времени состоял из так называемых клетей – секций размером примерно два на три метра, образованных соединенными в сруб бревнами. Щели между бревнами бедные люди заделывали мхом, а более состоятельные – пенькой или низкокачественным льном. Богатые усадьбы состояли из множества клетей, соединенных между собой.

Клети ставились на подклет – фундамент, который мог быть деревянным, а у людей побогаче – каменным. Подклет использовали для хранения продуктов и скарба.

Окна были крошечными, а стеклили их лишь самые богатые. Те, что победнее, могли позволить себе слюду или промасленный холст.

Богатые дома назывались палатами. Палаты строились в два или даже три этажа. Первый ярус, без окон, но с продухами для вентиляции, был предназначен для хранения припасов. Он мог быть каменным! На втором этаже устраивалась трапезная, и жилые помещения мужской половины дома. Третий этаж отводился женщинам, первоначально именно эта часть дома называлась теремом. Там, кроме спален, обязательно располагалась светлица – комната с большими окнами для занятий рукоделием. Считалось, что высокий этаж обеспечивает представительницам слабого пола безопасность, а большие окна позволяют им наблюдать, что происходит на улице. Молодцы ездили по улицам, зная, что за ними наблюдают из окон теремов красавицы, и сами старались заглянуть в те окна, чтобы разглядеть потенциальных невест. Недаром в песне поется: «живет моя отрада в высоком терему…».

Роберт Бауэр. Москва. 1812–1815 годы