Сказка о золотом мальчике

– Ничего, милая, – обнял её Уильям – со временем всё изменится к лучшему.

– А церковь хоть здесь есть?

– Да, конечно, неужели ты думаешь, что я бы об этом не подумал?

Она высвободилась из его объятий и пошла на кухню. Ален побежал за ней.

– Мама, мы здесь будем жить? – в его голосе слышалось отчаяние.

Мать подтвердила его опасения кивком головы.

– Сынок, ты слышал, что сказал отец? Это ненадолго.

– Можно, я пойду на улицу?

Женщина снова кивнула. Ален вышел за двери, прихватив с собой гитару. Он немного умел играть на ней, дядя показал ему несколько аккордов. Дальше он пытался играть на слух. В этом ему помогала старенькая радиола. Негритянские госпелы, и блюзы пели в его душе, требуя выхода.

Он уселся на, нагретый за день, бордюр и коснулся струн, напевая вполголоса. Чистый детский голосок привлёк соседей, вскоре вокруг него образовался небольшой кружок людей. Кто-то подыгрывал ему на таких же дешёвых инструментах, кто-то подпевал. Находясь во власти песни, Ален не сразу заметил слушателей, но когда послышались жидкие, осторожные аплодисменты, вздрогнул и поднял глаза. Густая краска покрыла его щёки.

– Простите, я никому не хотел мешать.

– Тебе не за что извиняться, сынок, – хлопнул его по плечу темнокожий старик.

Гитару подарили ему два года назад на день рождения, и сначала он не знал, что с ней делать, но потом понял, как ему повезло. Теперь он мог по вечерам выходить на улицу, рядом садились родители, и у них получалось музыкальное трио: у мамы был хороший голос, но, к большому сожалению Алена, такие семейные выступления случались очень редко, но когда получалось собраться всем вместе, счастью Алена не было предела. Создавалась иллюзия, что у них в семье всё хорошо: мама и папа любят друг друга, как раньше.

Демоны в его душе росли, и уже разговоры с матерью не приносили облегчения. Он боролся с ними по мере своих слабых детских сил, но они всё равно приходили, мучая, причиняя боль, истязая душу. Иногда казалось, что он просто не выдержит, сойдёт с ума, но приходил день, и чёрные тени отступали, чтобы вернуться ночью. Случаи лунатизма происходили всё чаще. Но теперь мама клала возле кровати мокрую тряпку, и Ален просыпался, только ступив на пол. Пробуждение происходило резко, тело пронзало электрическим током, и он потом долго не мог уснуть, лежал, устремив взгляд в потолок и повторяя одно и тоже слово:

– Уйдите! Уйдите! Уйдите! – пока силы не покидали его, и он не погружался в тяжёлый сон, полный кошмаров и чудовищ.

Часть II

1

Гитара была моей подругой уже больше пяти лет. Иногда я пел в кругу соседей или родственников, но обязательно в сумерках или в темноте, которую слегка разбавлял огонь от камина. Я не понимал, что со мной случилось за эти годы, ведь раньше меня не смущала публика. Ведь можно было просто закрыть глаза и отгородиться от всех, но теперь появилось какое-то беспокойство перед случайными слушателями. Оно не проходило даже тогда, когда песня полностью овладевала мной. И всё-таки я продолжал эти импровизируемые выступления.

Часто на уроках я глядел в окно и мечтал, не слыша слов преподавателя. Мечтал если не о богатой, то хотя бы об обеспеченной жизни для себя и родителей. Я чувствовал себя обязанным перед ними, появятся деньги и между ними наладятся отношения, обязательно, а как же иначе? И я тогда перестану быть для них обузой, лишним ртом.

Я шёл по коридору школы, обращая на себя внимание всех своих одноклассников, некоторые крутили пальцем у виска, некоторые смеялись мне в спину, но я уже давно привык к этому и не реагировал на косые взгляды.

Мои волосы были гораздо длиннее общепринятых норм, и это мне уже доставляло неприятности, пришлось уйти из футбольной команды, потому что тренер был весьма настойчив, когда говорил, что мне не помешало бы постричься. Даже предлагал с ухмылкой деньги на парикмахерскую.

– Ты похож на девчонку, приведёшь волосы в порядок, вот тогда и приходи. Ты неплохой нападающий, мы будем с нетерпением тебя ждать.

В тот день я пришёл домой и долго смотрел на себя в зеркало, искренне недоумевая, что их всех так возмущало в моём внешнем виде. Может то, что я неосознанно пытался быть похожим на негров? Бакенбарды, длинные пряди, которые мне каждое утро приходилось долго укладывать, смазывать бриллиантином, чтобы они лежали так, как надо.

А может голос в голове? Мой невидимый собеседник хвалил меня за то, что я не боюсь плыть против течения.

«Ты выделяешься из серой массы. Правильно, а то все, как солдаты на параде».

Но чего мне это стоило, знал только я один. И что заставляло меня это делать, я не мог себе объяснить. Наверное, мне не хотелось быть похожим на остальных: с «ёжиком» на голове, со стальными мышцами. Девчонкам нравились такие парни, а меня представительницы прекрасного пола зачастую обходили стороной. И всё-таки у меня была личная жизнь. Чистые невинные девушки из таких же бедных семей. Я их всех знакомил с матерью, и начинал встречаться с ними только после её одобрения. И она всегда оказывалась права. Мне было комфортно с ними, мы много гуляли, посещали вместе церковь по воскресениям, ходили на киносеансы. Иногда на особо полюбившиеся фильмы я потом ходил один: Дин Мартин, Джеймс Дин были моими кумирами, я запоминал их реплики и в любое время мог их воспроизвести по памяти. Часто дома я разыгрывал небольшие сценки, играя несколько персонажей сразу, мне это очень нравилось, но главным для меня оставалась музыка.