Кейта: Дочь Леса. Книга 2

Глава 2. Полярная сова

Инсин не помнил, как долго он сидел в оцепенении на том же месте, где увидел Кейту в последний раз. Но ледяная тундра не прощала ошибок – останавливаться здесь, еще и без соответствующего снаряжения, было равносильно смерти. Снежная буря налетела внезапно, ветер, острый, как тысяча ножей, выл и швырял в лицо колючую снежную крошку. Юноша попытался подняться, но видимость упала до нескольких шагов, небо и земля слились в один белый кружащийся хаос. Сквозь этот снежный буран Инсин увидел, как в нескольких шагах от него на белоснежное покрывало бесшумно упал Арион – силы покидали даже такого крепкого и сильного коня, не то, что человека. Степной воин, собрав все свои силы, подполз к нему, попытавшись достать из походной сумки огниво и разжечь сухие ветки, чтобы согреть их обоих, приготовить настойку, которую ему так же, как и Кейте, дала целительница Илин. Но момент был упущен – не сумев развести огонь мокрыми, закоченевшими руками, юноша понял, что замерзает. Он свернулся калачиком под снежным заносом, прижимаясь к теплому боку своего коня, и почувствовал, как сознание медленно уплывает, убаюканное смертельной, сладкой дремотой.

– …Да стой ты, Снежок, упрямая твоя морда! Что ты там опять унюхал?!

Караван клана Синего Нарвала, возвращавшийся с восточных рубежей, медленно пробивался сквозь затухающую метель. Десяток нарт, запряженных могучими северными оленями, двигались след в след, создавая единственную темную нить в этом бескрайнем белом полотне. Впереди, на своем огромном белоснежном вожаке, ехала молодая девушка, чьи светлые косы выбивались из-под мехового капюшона. Ее олень внезапно остановился и, вскинув свою рогатую голову, с шумом втянул носом морозный воздух, а затем упрямо свернул с тропы, потянув за собой все нарты.

– Духи тебя побери, скотина! – ругалась девушка, дергая за вожжи. – У нас там мясо стынет! Куда ты меня тащишь? Йорви, ну скажи ему! Этот нюхач проклятый опять чует неприятности! Быть может, там медведь-шатун?

К ней подъехал высокий, бородатый охотник на соседних нартах.

– Если Снежок что-то почуял, Лина, значит, там что-то есть. Едем. Лучше проверить, чем потом наткнуться на это «что-то», когда снег растает.

Инсин всего этого не слышал. Он был на самой грани, в сером, беззвучном пространстве между жизнью и смертью. Последнее, что он смутно ощущал – это тепло своего верного коня, который все еще дышал рядом с ним, согревая его своим телом. Караван свернул, и через пару минут олень остановился у большого сугроба.

– Ну, и где медведь? – недовольно пробормотала Лина. – Вижу только снег. И… – она спрыгнула со своих нарт и подошла ближе. Под сугробом виднелась лишь часть огромной белой туши. – …дохлую лошадь? А нет, дышит! Великий Нарвал, какая зверюга! Откуда это в наших краях такие кони?

Девушка обошла сугроб и замерла. Рядом с конем, свернувшись в клубок и почти полностью занесенный снегом, лежал человек.

– Йорви, сюда! Быстрее! Тут человек!

Охотники соскочили со своих нарт, подбегая. Они быстро разгребли снег.

– Степняк, – определил Йорви по обмерзшей одежде. – Живой. Но еле-еле. Еще полчаса от силы, и северные духи забрали бы его душу.

– Ну и что будем с ним делать? – спросил другой охотник. – Оставим тут? Чужак ведь.

– Оставлять человека на верную смерть – это дурной тон, – строго отрезала Лина. – Великие духи такого не прощают. Давайте-ка затаскивайте его на нарты Йорви. И коня этого попробуйте поднять. Такую животину грех бросать!

Путники, что-то сердито бормоча под нос, подняли обмякшее тело Инсина и уложили на пустые нарты, укрыв дополнительными шкурами.

– Вот влипли, – проворчал Йорви, глядя на бессознательного южанина. – Теперь еще и этого степняка полуживого на себе тащить. Надеюсь, он того стоит.

– Узнаем, когда очухается, – бодро ответила Лина, снова забираясь на свое место. – Если, конечно, вообще придет в себя. Погнали!..

Инсин очнулся от света – яркого, оранжевого света, который плясал на его веках. Юноша с усилием разлепил ресницы. Над ним был низкий, покатый потолок из натянутых шкур, поддерживаемый резными деревянными жердями. Он лежал на чем-то мягком и невероятно теплом. Это был толстый слой белых медвежьих шкур. Рядом, в большом каменном очаге, весело потрескивал огонь, отбрасывая на стены жилища пляшущие тени. Воздух был наполнен непривычным запахом – смесью дыма, сушеной рыбы, ворвани и какого-то терпкого, незнакомого ему травяного отвара.

Он определенно был не в привычном степном гэр. И не в шаманском балагане. Это было другое жилище, более приземистое, основательное, словно вросшее в землю. Инсин медленно сел, его тело болело, но это была боль не от ран, а мышечная, какая бывает после сильного обмерзания. Юноша был укутан в тяжелое одеяло из меха белого песца, его же собственная одежда висела у очага, аккуратно развешенная для просушки.

Степной воин осмотрелся, еще более детально изучая интерьер. Стены были увешаны не оружием, а связками сушеных трав, моржовыми бивнями с искусной резьбой и амулетами из перьев полярной совы и зубов тюленя. На полу лежали не пестрые ковры, а толстые шкуры. Все здесь было практичным, созданным не для кочевой жизни, а для выживания в условиях вечного холода. Наконец, пришло понимание. Он был на самом дальнем севере, в лагере клана Синего Нарвала.

– …просто неслись, как угорелые! – донесся до Инсина снаружи звонкий, девичий голос, приглушенный толстыми шкурами, закрывавшими вход. – Говорю тебе, Юки, если бы мой нюхач рогатый не почуял неладное, мы бы так и проехали мимо.

– Повезло, что духи ведут тебя, Лина. Иначе нашли бы мы с оттепелью два окаменелых изваяния, – ответил низкий, мужской бас.

Полог откинулся, и в ярангу, впуская за собой облако морозного пара, вошла девушка. Она была совсем юной, невысокой, но крепкой, как молодой кедр. Ее лицо, обветренное и румяное от мороза, было по-северному красивым: высокие скулы, упрямый подбородок и глаза – поразительного, серо-голубого цвета, как лед в лучах зимнего солнца. Две тугие, толстые косы из светлых, почти белых волос, падали ей на грудь. На девушке был теплый, практичный костюм из оленьей кожи, расшитый бисером и мехом. Лина несла в руках деревянную миску, от которой шел пар. Увидев, что заблудший на их территорию степняк очнулся, она остановилась.

– О. Пробудился-то наконец, южанин! – произнесла она с деловитой констатацией факта, без ноток враждебности. – Хорошо. А то мы уже спорили, стоит ли тратить на тебя наши драгоценные целебные травы, или проще сразу выкопать яму в вечной мерзлоте.

Девушка подошла и протянула Инсину миску. Внутри была густая, горячая похлебка из рыбы и каких-то кореньев. Запах от нее исходил не самый приятный.

– Ешь давай, кривит он морду. Тебе нужны силы, а эта жижица быстро на ноги ставит.

Инсин не стал спорить и взял миску. Его руки все еще немного дрожали.

– Спасибо, – проговорил юноша, и его собственный голос показался ему хриплым и чужим. – Вы спасли меня.

– Ты это не мне благодарности выписывай, южанин, а моему оленю, – поправила Лина, присаживаясь на корточки у огня и протягивая замерзшие руки. – У Снежка нюх на неприятности лучше, чем у нашего вождя. Последний, кстати, сказал, что от тебя пахнет одновременно и смертью, и великой судьбой. Интересное сочетание!

Она посмотрела на степного воина своими прозрачными, как лед, глазами.

– Так кто ты таков будешь? И какой такой великий порыв заставил степняка пойти помирать в самое сердце снежной бури?

Инсин сделал несколько жадных глотков горячей похлебки. Еда была простой, но сытной, и тепло начало медленно разливаться по его замерзшему телу. Он посмотрел на девушку, которая с нескрываемым любопытством разглядывала его, как диковинного зверя.

– Я Шу Инсин. Из рода Снежного Барса, – сказал юноша, решив, что скрывать свое имя бессмысленно. – И я ищу помощи у вашего клана.

– У нас? – Лина удивленно вскинула свои светлые брови. – Степняк ищет помощи у северян? Должно быть, случилось что-то и впрямь серьезное. Вы же, южане, обычно считаете нас дикарями, которые умеют только ловить рыбу, отламывать у моржей бивни на продажу да жевать тюлений жир.

Инсин решил быть предельно честным, у него не было времени на интриги.

– Моя… кхм, важный для меня человек попал в беду. Ее похитил злой дух, Владыка Нижнего мира. И я должен найти способ вернуть ее.

При упоминании Владыки Нижнего мира лицо Лины мгновенно стало серьезным. Весь ее задор улетучился.

– Сам Эрлик? – прошептала она. – Так вот, значит, кто стоит за всем этим. – девушка подсела поближе. – У наших ведающих последнее время очень мрачные видения, – сказала Лина, и серо-голубые глаза потемнели. – Они видят тени, ползущие с юга. Говорят, что нарушен древний баланс. Я так и знала, что сюда приложила свою руку Тьма из-под земли!

Лина снова стала оживленной, но теперь в ее голосе звучало не веселье, а азарт исследователя, наткнувшегося на разгадку.

– Так-так, значит, Эрлик похитил твою невесту?

– Она не… невеста, – едва не раскрасневшись, запнулся Инсин. – Она предводительница лесного народа. Удаганка.

– Ого! – Лина присвистнула. – Шаманку значит утащил! Да у него хороший вкус. Эти ребята – крепкие орешки. Если он смог забрать одну из них, еще и предводительницу, значит, дела действительно плохи.

– Так вы можете мне помочь? – надежда колыхнулась в сердце Инсина. – У ведающих клана Синего Нарвала, должно быть, есть сила, чтобы открыть путь в Нижний мир.

Лина покачала головой, и разгоревшаяся надежда юноши снова начала угасать.

– Не все так просто, степняк. Открыть портал в самое сердце Тьмы – это не то же самое, что костер развести. Это опасно, нужна огромная сила. И цена за такой проход всегда высока. Вождь племени, наш самый сильный ведающий, может это сделать. Он и сам был бы не прочь посетить Нижний мир, по одному личному делу. Но для такого ритуала, чтобы он был безопасным, чтобы врата не остались открытыми навсегда, нужна кровь.

– Кровь?

– Ага, – кивнула она. – Кровь того, кто сломал печать. Кто впустил Эрлика в наш мир. Это – ключ. Только кровь виновника может безопасно открыть дверь, которую он сам же и распахнул.

Инсин замер с миской в руках. Кровь виновника. Его отца… Достать ее было невозможно. Юноша никогда бы не смог поднять руку на отца, каким бы чудовищем тот ни стал. Он задумался, лихорадочно перебирая в голове варианты. Родство, кровь… В их народе считалось, что кровь отца и сына – это одна кровь, одна линия и одна судьба.

– А если… – начал Инсин медленно, не зная, сработает ли эта безумная догадка. – Если для ритуала использовать кровь его ребенка? Считается ли это? Если я… сын того самого человека, кто сломал печать?

Лина смотрела на него, моргая. Кажется, она не сразу поняла, о чем тот говорит. А потом до девушки дошло. Ее глаза расширились, и она вскочила на ноги.

– Так что же ты молчал, дурень! – воскликнула девушка, всплеснув руками с такой силой, что чуть не опрокинула котелок. – Твой отец – это тот самый глупец, что выпустил Эрлика? А ты – его сын?! Да это же кардинально меняет ситуацию! – девушка подскочила и выглянула из жилища, спешно отодвигая полог. – Йорви! Зови вождя, быстро! Нашему гостю с ним срочно нужно поговорить!

Лина снова вернулась к ошеломленному Инсину, и в ее глазах горел огонь азарта и предвкушения.

– Ну, степняк! Похоже, твоя великая судьба только что стала еще интереснее. – девушка ходила по небольшому жилищу туда-сюда, как пойманная в клетку рысь. – Ох, слушай, я ведь даже не представилась. Я Лина, ведающая клана Синего Нарвала. Мой дух-наставник – Полярная Сова, поэтому я вижу немного дальше, чем остальные. Но такое… – она махнула рукой в его сторону, – даже она не предсказывала!

Еще немного побродив из стороны в стороны, что-то едва слышно бормоча себе под нос, девушка подбежала к Инсину у плюхнулась на шкуры около его постели, с воодушевлением заглядывая тому в глаза.

– В общем дела такие, наш вождь, а по совместительству и мой наставник, Торвальд, величайший ведающий за последние сто зим. Он давно искал способ спуститься в Нижний мир, у него… можно сказать, свои счеты с Эрликом. – Лина вскинула голову и посмотрела на юношу серьезно. – Много-много зим назад, когда Торвальд был еще молодым, у него был друг. Могущественный шаман из лесного народа. Они были как братья, хоть и из разных племен. Однажды этот шаман вступил в поединок с Эрликом, чтобы защитить свой народ и проиграл, Эрлик забрал его душу. Торвальд с тех пор ищет способ вернуть его или хотя бы отомстить. Но…

Девушка не успела договорить. Полог на входе в жилище откинулся, и внутрь шагнул вождь клана. Торвальд был человеком, высеченным из полярного льда и северного ветра. Он был выше Инсина на целую голову, с широченными плечами, которые, казалось, с трудом проходят в дверной проем. Его длинные, абсолютно белые, волосы и такая же борода были заплетены в сложные косы, украшенные резными костями и бивнями нарвала. На лице вождя, загорелом и обветренном докрасна, пролегала сеть глубоких морщин, а из-под густых седых бровей смотрели глаза – как глубинный лед, в котором застыло пламя. От мужчины исходила аура спокойной, несокрушимой мощи и древней мудрости.

Торвальд вошел, и маленькая яранга, казалось, стала еще меньше. Лина тут же подскочила, отходя в сторону, и почтительно склонила голову. Вождь не обратил на нее внимания, его ледяные глаза были прикованы к Инсину. Он медленно подошел и сел на шкуры напротив, не говоря ни слова. Это было молчание хищника, изучающего свою добычу.

– Ты принес в наши земли запах Тьмы, сын степного хана, – наконец произнес Торвальд, его голос был глубоким, как рокот ледника. Лина с удивлением взглянула на того, к кому обратился вождь. «Сын степного хана?! Ух, а я так непочтительно с ним себя повела!» Немного поразмыслив, девушка тихо покинула жилище, оставив вождя и гостя племени наедине.

– Я прошу о помощи, великий вождь, – ответил Инсин, выдерживая пронзительный взгляд, и поклонившись головой.

– Помощи просят у друзей. Ты – сын нашего врага, Шу Инсин. Твой отец ведет свой народ на наших соседей, лесных шаманов, с которыми у нас древний пакт о ненападении. Почему мы должны тебе помогать?

– Потому что наш истинный враг – один, – твердо произнес Инсин. – Эрлик. Он одурманил моего отца и похитил предводителей лесного народа, верховного шамана и его дочь. Злой дух на малом не остановится, он уничтожит всех, кто встанет на его пути. Не исключено, что и вы окажетесь под ударом.

Торвальд слушал, и его лицо оставалось непроницаемым.

– Духи сказали мне, что ты – ключ, – произнес он после долгой паузы. – Что в тебе течет кровь того, кто сломал печать. Что ты, Сын Степи из древнего пророчества.

– Верно, – подтвердил Инсин. – И я готов отдать свою кровь. Свою жизнь… Да все, что угодно, чтобы открыть путь и вернуть ее!

Инсин запнулся, нахмурившись. Не стоило ли сначала упомянуть, о ком именно идет речь? Но вождю клана, казалось, объяснений не требовалось. Его глаза смотрели степному воину в самую душу.

– Ты говоришь «ее». Не «предводителей шаманского племени». Не «порядок в мире». А «ее». Значит, готов рискнуть всем ради одной девушки?

Юноша вздохнул, опустив глаза на край мехового одеяла, который нервно теребили его пальцы. Получив от него едва слышное «Да», Торвальд, до этого назидательно склоненный над гостем, слегка откинулся назад. На суровых губах промелькнуло нечто похожее на тень улыбки.

– Хороший ответ. Такая причина стоит того, чтобы бросать вызов самой смерти. Этим ты напоминаешь… меня в молодости. – вождь снова стал серьезным. – Хорошо, Сын Степи, помогу тебе. Я давно ждал шанса вернуть старый долг. Мы проведем ритуал, откроем для тебя врата. Но знай – я лишь провожу тебя до порога. Внутри, в царстве Эрлика, будешь один. Это твой путь и твоя битва.

Торвальд встал, и его огромная фигура снова заполнила все пространство яранги.

– Отдыхай пока, сын Хулан-хана. Набирайся сил, ритуал требует подготовки. Мы выступим к Священному Леднику через три дня.

Вождь вышел, оставив Инсина наедине со своими мыслями. Три дня. Слова повисли в воздухе, тяжелые и неумолимые. Три дня! Для Инсина, чья душа рвалась в бой, чье сердце обливалось кровью при мысли о Кейте, томящейся в плену у Эрлика, это прозвучало как целая вечность. Как же это катастрофически много! Юноша подтянул к себе ноги, уронив голову на скрещенные руки. Что может случиться с ней за это время? Что Эрлик может сделать с ней? Инсин вспомнил рассказ Ойгона о Владыке Нижнего мира, его жестокости, любви к психологическим играм. Три дня пыток, искушений, отчаяния… Вдруг с Кейтой что-то случится, прежде чем он успеет даже дойти до врат? Вдруг что-то уже случилось?

Но тут, сквозь ледяную волну паники, он почувствовал едва уловимое, но настойчивое тепло в самой глубине груди. Там, где, казалось, все уже давно выжжено горем. Это было не его собственное чувство, оно было чужим, но знакомым. Как эхо ее присутствия, как слабое сияние далекой звезды. Внутреннее предчувствие, почти осязаемое, говорило ему, что с Кейтой все хорошо, она жива и не сдается. Девушка неизмеримо далеко от него, в другом мире, но та тонкая, невидимая нить, что связала их в Сердце Тэнгри, не оборвалась. Ее не могли разрубить даже границы между мирами. И это знание, это иррациональное чувство дало Инсину силы дышать.

Тогда его мысли переключились на другой фронт – на его племя, его родной дом. Как там отец? Что он предпринял, не видя возвращения младшего сына? Наверное, Бату уже рассказал ему свою, искаженную версию событий на границе. Не началась ли за ним уже охота, как за открытым предателем? Может, хан Хулан уже объявил цену за его голову, пообещав золотые горы тому, кто принесет сердце его ослушавшегося сына? Или… ему уже все равно? Может, отец настолько погрузился во тьму, что его больше не волнуют ни сыновья, ни законы чести? И он не отвлекается ни на что, кроме того, что нашептывает ему на ухо Эрлик. Эта мысль была еще страшнее.

А что же шаманское племя, как они сейчас? У них пропал вождь, а затем предводительница, едва оправившись от болезни, ушла, чтобы не вернуться. Так еще и следом за ней – степной воин, тот самый Сын Степи, который клялся ее вернуть, но тоже исчез. Старейшина Ойгон, добросердечный охотник Каскил, вспыльчивый, но верный друг Кейты, Саян… все они, наверное, сейчас сходят с ума от неизвестности. Думают, что Инсин обманул их, что он был заодно с отцом и Эрликом, увел Кейту в ловушку…

– Эй, степной принц!

Звонкий голос Лины вырвал Инсина из пучины мрачных мыслей. Она снова вошла в жилище, неся с собой охапку сухих дров для очага.

– Что за тяжелые мысли, размером со стаю китов, тревожат твою голову? – спросила девушка, с шумом сваливая дрова у огня. – Сидишь с таким видом, будто на твоих плечах залегла вся вечная мерзлота.

Инсин поднял на нее усталый взгляд.

– Я думал о лесных шаманах. Они не знают, где их предводительница, и куда подевался я сам, отправившийся за ней. Наверняка думают, что я их предал. К тому же, они остались одни, беззащитные, против армии моего отца…

Лина на мгновение задумалась, лениво подбрасывая полено в огонь.

– Хм-м. Да, незадача, – согласилась она. – Оставить союзников в неведении – это паршиво. Может привести к тому, что они начнут делать глупости всякие от отчаяния. – девушка подошла и села напротив степного воина, ее глаза хитро блеснули. – А что, если мы пошлем им весточку?

– Весточку? – вскинул бровь Инсин, после чего покачал головой. – Посылать гонцов в такую бурю…

– Зачем гонцы, когда у нас есть кое-что получше?

Лина закрыла глаза и что-то тихо прошептала. Воздух в жилище, казалось, на мгновение стал плотнее. А затем, прямо из теней в углу, бесшумно вылетела и села ей на плечо большая полярная сова. Она была не из плоти и крови, а была словно соткана из лунного света и снежинок.

– Знакомься, – бодро отрапортовала Лина, открывая глаза и нежно поглаживая призрачную птицу. – Это Укко, мой дух-наставник. Она летает быстрее любого ветра и видит сквозь любую метель.

Девушка взглянула на Инсина.

– Она не сможет передать длинное послание, но она может долететь до их айыла. Найти того, кого ты назовешь, передать ему образ – короткий, но ясный. Образ тебя, живого, образ нашего вождя, готовящего ритуал. А еще образ надежды. Этого будет достаточно, чтобы шаманы поняли, что ты не предал их, и чтобы они ждали новостей.

Инсин смотрел на призрачную сову, на Лину, которая так просто повелевала духами, и чувствовал – быть может, у них и правда есть шанс.

– Хорошо, – уверенно кивнув, произнес юноша. – Так и поступим.

Ночь опустилась на шаманский айыл, но почти никто не спал. Тревога была густой и липкой, как болотная трясина. Лесные жители чувствовали себя абсолютно беззащитными. Сначала исчез их вождь, их опора, потом юная предводительница, их надежда. Лучшие защитники, самые сильные магические фигуры, исчезали один за другим, а угроза со стороны степного племени никуда не девалась. Она продолжала нависать над айылом, как грозовая туча, готовая разразиться смертоносным ливнем из стрел и стали.

Несмотря на позднее время, у общинного балагана было на удивление шумно. Но это был не шум праздника, а звуки ссоры.

– …в последний раз говорю тебе, я иду в любом случае!

– А я говорю – никуда ты не пойдешь, барсучья твоя башка!

Это ругались Саян и Алани. Юноша, не находя себе места от беспокойства, уже нацепил на себя походное одеяние, накинул за плечо мешок и проверял тетиву на охотничьем луке. Он был бледен, а в его глазах, обычно веселых, горел лихорадочный огонь.

– Я не могу просто так здесь сидеть! – кричал Саян, размахивая руками. – Кейта там одна! Или, что еще хуже, с этим степняком! А что, если он ее обманул? Что, если это была ловушка?! Я должен пойти на север, найти ее!

– А о племени ты подумал?! – не уступала ему Алани. Лицо юной девчушки было строгим, а в голосе звенела сталь. – Алтан-тойон пропал, Кейта ушла. Если сейчас уйдешь и ты, самый сильный из учеников бубна, что будет с нами?! Мы в очень уязвимом положении! Если все, кто способен оказать сопротивление, разбегутся по всем четырем сторонам, чего будет стоить степнякам захватить наши земли?!

– Да плевать мне на степняков! – в отчаянии выкрикнул юноша. Он не слышал ее доводов. Разум Саяна был затуманен страхом за лучшую подругу. – Мне нужно защитить Кейту, чего бы мне это ни стоило.