Солнечный страж

– Нужен привал, – осмелилась сказать я, и пыхтевший передо мной Снори согласно кивнул головой.

– Недалеко ещё, скоро будет поляна, – глухо сказал он. – Давай, остроухий, поднажми. Я тебя не собираюсь тащить на закорках, как в прошлый раз.

Стало совсем темно. Над сумрачным лесом столпились низкие тучи, и спустя несколько минут мы услышали тихий шорох – с неба посыпалась тонкая ледяная крупа. В движении было не холодно, но теперь, сбавив шаг, я почувствовала, что начинаю замерзать: нос и пальцы уже ощутимо покалывало холодным воздухом.

– Всё, отдыхаем, – скомандовал Роб.

Почти сразу после этих слов мы вышли на поляну. Деревья резко расступились, и перед нами открылась круглая площадка, заросшая высокой покоричневевшей травой. Рядом с большим пнём обнаружилось кострище, обложенное камнями и прикрытое еловыми лапами. Сбросив поклажу, мужчины отправились за сухими поленьями, а мы с Лейсом принялись собирать хворост.

– Надеюсь, – прошептала я эльфу, оглядевшись по сторонам, – мне не скажут разжигать огонь.

– Думаю, скажут, ты ведь магичка, – ехидно отозвался парень. – Или для того, чтобы сотворить пару искр, тебе нужно, чтобы кто-нибудь ущипнул тебя за задницу? Если так, то я весь в твоём распоряжении, Сония.

– Сейчас же прекрати! – и я замахнулась на эльфа длинной хворостиной.

Огонь развёл Роб, без каких-либо предложений или замечаний. Может быть, как старший он уже понял, что мне не приходилось иметь дела с огненной магией, а может, сделал это просто по старой привычке. Ледяная пыль с небес сменилась тонкой изморосью, но костёр всё же был большим и занялся хорошо, поэтому серая непогода не особенно испугала наш маленький отряд. Мы разогрели на огне лепёшки и оставшееся с вечера мясо, подкрепились и запили обед пахучим травяным отваром, укрепляющим боевой дух. Лейс заверил нас, что к ночи мы доберёмся до секретного шалаша, построенного охотниками за сокровищами летом, а назавтра выйдем к останкам эльфийского святилища, разрушенного ещё во времена первой войны. Я заставила эльфа стянуть сапог и закатать штанину и осмотрела всё ещё припухшую ногу. Во время осмотра Лейс дурачился и притворно стонал, требуя исцелить уже не опасный укус гадюки волшебным поцелуем. В конце концов он получил по ушам от Роба, и мы поспешно свернули лагерь, потушили тлеющие поленья и двинулись дальше, хотя больше всего на свете после костра и сытного обеда мне хотелось подремать. Да, всё-таки я была непривычна к дальним лесным переходам.

Уже вечерело, когда мы остановились у источника, чтобы пополнить запасы питьевой воды. Родник бил в углублении среди белых камней, он рождал прозрачный и ледяной ручей, который тёк в неглубоком устье, извивался и убегал вглубь леса, мерцая каплями воды на покрасневших листьях земляники и кислицы. Несмотря на холод, я с удовольствием ополоснула руки и умылась: пока мы пробирались сквозь хвойные заросли, на моём лице, казалось, осели тысячи тончайших паутинок, а в волосах застряло множество иголок. Пока мужчины набирали воду и фыркали, ополаскивая лица и шеи, я пошла вдоль ручейка и присела, чтобы срезать несколько крепких багровых подосиновиков. Лейс ушёл далеко вперёд разведывать тайную тропу, и на какой-то миг мне почудилось, что я осталась в лесу совсем одна. Мысль о том, что заблудиться здесь проще простого, уколола меня под сердце, и я решила сделать ещё несколько маленьких шагов, чтобы только посмотреть, что такое сияет на кочке над самой водой, а затем сразу же возвращаться назад к источнику.

На короткой жухлой траве лежало странное длинное перо. Я подняла и покрутила его в руках, гадая, какая птица могла бы его обронить. Перо было просто огромным – почти в три моих ладони длиной и в ладонь шириной, но самым необычным был в нём цвет. Светло-серый, словно припудренный сверху мерцающей пыльцой. Мой дар тут же отозвался, будто перо было напитано светлой, хотя и незнакомой мне магией.

– Ого! – присвистнул Роб, увидев меня с находкой в руках. – День прошёл не зря!

Снори одобрительно хмыкнул, а Лейс, когда узнал о моей удаче, завистливо сверкнул глазами и даже не нашёлся, что съязвить. Я бережно упрятала перо в сумку.

Уже перед самой темнотой мы вышли к чёрному, будто заполненному растопленной смолой озеру, и эльф указал мне на сложенные стволы молодых ёлочек, образующие шалаш. Вновь развели костёр, сварили в котелке горячую похлёбку и подогрели немного пряного вина для потерявшего все силы Лейса. Когда расстелили спальники и он попросил меня посидеть рядом, я была уверена, что эльф вновь начнёт отпускать пошлые шуточки, но он только взял один глоток от белого огня в моих ладонях и немедленно уснул. Я вернулась к костру, набросив на плечи одеяло. Роб подвинулся, оставляя мне место на бревне, тревожно заглянул в моё лицо:

– Устала, малышка?

– Не очень, – соврала я, вытаскивая сосновые иголки из косы.

– Что должно быть в голове у девчонки, чтобы она среди ночи убежала с чужими мужиками куда глаза глядят, а? – задумчиво спросил он.

– Опилки, – буркнул Снори, ковыряя в огне длинной палкой. – Не боишься, что обидим?

– Не обидите, – тихо сказала я. – Если бы хотели, то сделали бы это ещё вчера.

– Соображаешь, – хмыкнул Роб.

К сожалению, я очень хорошо знала, как выглядят мужчины, когда хотят обидеть девушку или нарываются на драку. В таверне я насмотрелась этого столько, что давно была сыта по горло. И сейчас мне совершенно не хотелось вспоминать обо всяких неприятных инцидентах. Я осторожно поставила под ноги дымящуюся кружку с вином и вытащила из сумки перо – в свете показавшегося из-за туч месяца оно будто сияло изнутри.

– Чьё оно? – спросила я.

– Птичьего оборотня, – как само собой разумеющееся, сказал Роб. – Думал, ты знаешь. Маги в таких штуках разбираются.

– А разве это не легенда? – засомневалась я, разглядывая находку.

– Хорошо бы, детка, чтобы всё было легендой: и оборотни, и некроманты, и вампиры, и Инквизиция, демон их задери! Тогда и Солнечные стражи были бы только героями сказки.

Стоило ему произнести эти слова, как вдалеке послышался звук – тягучий, чистый перелив медного рога.

– Тьфу на тебя, – сплюнул Снори, – не буди лихо, пока оно тихо! Надеюсь, сюда их не принесёт на ночь глядя. Солнце скрылось, время стражей прошло.

Я кожей почувствовала, что у этой странной приговорки есть какое-то зловещее продолжение, но Снори замолчал и только тяжело сопел теперь, поглядывая на Роба. Тот оставался спокоен:

– Возвращаются в форт, потому и трубят. Ты как в первый раз, чес-слово!

Мне передалось нервное напряжение, окутавшее лагерь после звуков рога. Я принялась гадать, что будет, если стражи всё-таки обнаружат нашу стоянку. Они прогонят нас из лесу или устроят допрос? Но мы ведь пока ничего предосудительного не совершали, а уж на некромантов компания из трёх мужчин и одной девушки с признаками светлого дара точно не была похожа. И всё-таки мы все притихли, навострили уши и старались не шевелиться, пока окончательно не убедились, что в нашу сторону не двигается отряд стражей-пограничников. Молчание нарушил Роб. Он протянул руку и взял у меня перо, задумчиво рассматривая его основание.

– Видать, просто выпало, когда он пролетал над лесом. Или она… В птичьем виде хрен разберёшь, какого они пола. Зато когда оборачиваются – тут уж нет сомнений. Бабы у них самые что ни на есть настоящие, все прелести на месте и тоже будто серебром присыпаны. Сверкают во всех местах. Хотя, быть может, это иллюзия – для отвода глаз.

– А ты их видел? – с сомнением в голосе спросил Снори.

– Издалека, – признался Роб. – А как хотел подойти поближе, разглядеть, так они мигом обернулись и удрали в облака.

– Говорят, за каждое перо гильдейские волшебники платят по пять серебряных монет, – вспомнил ворчливый Снори и почесал заросшее лицо.

– Такое и на все десять потянет, – рассудил Роб.

– Для чего они магам? – осторожно спросила я.

– Они из них особые эликсиры варят, чтобы, значит, тоже летать, как птицы, – пояснил мне Снори, растопырив руки и изобразив, как летают человеческие волшебники. – Крыльев у них не вырастает, но оторваться от земли можно.

Я представила, как нелепо выглядел бы человек, вздумавший полетать при помощи зелья, и невольно захихикала. Роб поднялся, обошёл стоянку, а после подбросил в огонь полено и вновь уселся рядом со мной.

– А ещё говорят, инквизиторы как-то изловили такую птицу, чтоб исследовать превращение. Заперли в своих подвалах, все перья повыдирали. Хотели заставить обернуться в человека и заговорить. А она упёрлась – и ни в какую. Только карканья от неё и добились, больше ничего.

Мне стало не по себе, и я невольно прислонилась к мужчине плечом.

– Но потом-то отпустили? – тихо спросила я.

– Ага, как же, – сплюнул под ноги Роб. – Спалили, конечно, на костре. Думали огнём вытащить из оборотня настоящую сущность, но не вышло. Потому как никто не знает, какое из их обличий более настоящее – человечье или звериное. А у них всё, что объяснить запросто невозможно, так сразу от демонов. Ублюдки. Стражи от начала времён не позволяли себе такого… наверное, потому их и выгнали из церкви.

Надо же, промелькнуло у меня в голове, и меня ведь выгнали из церковного приюта. А чего я ужасного совершила? Послушалась распоряжения матери Клары, только и всего – была ласкова с одним из тех, кто защищает мир от демонов, некромантов и прочей нечисти. «Скверно, дитя», – сказал мне тогда генерал Гвинта. Сейчас мне хотелось бы сжать кулаки и кинуться на него с криками: «А птиц сжигать не скверно?» И этот неприступный, как скала, человек со взглядом ледяного истукана не дрогнул бы ни единым мускулом. Он бы ответил: «Скверно, дитя, не уметь отличать оборотней от порядочных людей».

– А стражи не охотятся на птиц? – спросила я после долгого молчания.

Роб потянулся к своей фляге, откупорил крышку и понюхал содержимое.

– Стражи убивают только демонов из междумирья и ходячих мертвецов, потому как это нарушает равновесие. А охотиться они ни на кого не охотятся: их роль – блюсти порядок. Ни эльфов, ни оборотней, ни даже некромантов они специально не ищут и не убивают, у них на это свои толки. Церкви это не по нраву, конечно, но инквизиторов на все границы не напасёшься. Что ни говори, а стражи – единственная армия, в которой есть хоть какие-то признаки рассудка.

Снори не разделял восторга приятеля по поводу стражей. Он хмыкнул и протянул ноги поближе к мерцающим углям костра:

– А нам лучше ни с какой армией не встречаться, мы вольные граждане. Сами по себе.

Забравшись в шалаш, я долго не могла заснуть. Мне всё не давала покоя несчастная птица, которую спалили инквизиторы, а потом я стала размышлять: хорошо ли мне живётся вот так, самой по себе? Выходило, что гораздо лучше, чем прежде. После того, как я нашла волшебное перо, даже Лейс прекратил беспрестанно задирать меня и пытаться пощупать за мягкие места. Когда солнце вновь поднялось над лесом и мы вовсю шагали по известной одному эльфу звериной тропинке, я всё думала о том, что где-то неподалёку точно так же пробираются сквозь пышный подлесок и густые дебри отважные Солнечные стражи. И в их отряде есть лекарь, которого я знаю, сам рыжий и улыбчивый, как летнее солнце. Быть может, он даже вспоминает обо мне иногда. Быть может, и я оставила в его душе не только разочарование, но и те минуты, когда мы стояли рядом на стене и смотрели на мир, лежащий у наших ног. Я твёрдо пообещала себе пережить зиму, а по весне отправиться в Вестен и всеми правдами и неправдами поступить в академию. И найденное серебряное перо давало мне надежду, что так оно и будет.

Глава 7