– Ноутбук?
– Диск снимите. И с собой возьмите.
Подчиняюсь. Нехотя. Начинаю сомневаться.
Он волнуется:
– Поторопитесь.
Смотрю в его глаза. Абсолютно черные глаза, без белков, без радужки, много чего – без.
Догадываюсь:
– Здесь… будет что-то плохое?
– Да.
– А другие люди…
Первый раз слышу в его голосе раздражение:
– Я что, весь город должен вытаскивать?
Понимаю, что ничего он нам не должен.
– Штору возьмите.
– А?
– Возьмите штору.
– Обе?
– Одной достаточно.
Делать нечего, снимаю штору, бросаю в сумку.
– Пойдемте. Скорее же…
Он распахивает окно, шагает на подоконник. Меня передергивает:
– Вы… вы что?
– А что такое? А, ну да – хлопает себя по лбу, – вы же в двери ходите… пойдемте… скорее…
Спешу за ним.
Думаю, что всё-таки должно случиться.
Ничего, узнаю…
Идут часы
– Я не чувствую власти.
Это король говорит.
Король, император, вождь, самодержец, правитель – называйте его, как хотите. Мы его по-своему называем, по-вашему переводится как король.
Вот король и говорит:
– Я не чувствую власти.
Хочу ответить – ваше величество – не отвечаю: знаю, никакое это не величество, власть не у него, даром, что его короновали – у кого-то другого власть.
У кого-то…
– У кого?
Это король спрашивает. Который на самом деле не король.
– У кого настоящая власть? – его голос повышается, – я первым вошел в святилище в первый день нового года – почему я не чувствую власти?
Откашливаюсь:
– Здесь может быть только одна причина: кто-то вошел до вас.
– Кто? Уж не хотите ли сказать, что мои соперники научились перемещаться во времени?
Хочу сказать, что все его соперники давно лежат в сырой земле, обескровленные и обезглавленные.
Не говорю.
– Так кто же вошел в комнату вперед меня? Кто, черт побери?
– Я обязательно выясню это.
– Выясните. Обязательно. И как можно скорее, вы слышите меня? как можно скорее!
Хочу поклониться, тут же спохватываюсь:
– Часы.
– Что часы?
– Помните… когда вы приближались к святилищу – шли часы?
– Да что им еще делать, как не идти…