Кофейникс

А ждать…

…нет, не нельзя, нет такого, что нельзя ждать – потому что никому и в голову не придет, что можно стоять и ждать, когда…

…когда…

..ветер завывает, рвет солому с крыш. Город настораживается, прислушивается в непонятном волнении, город чувствует что-то странное, как будто готов сорваться с места и бежать куда-то в никуда…

Люди плотно закрывают шторы, люди сидят по домам у жарких очагов, в тепле, пляшут отблески пламени на бледных лицах, люди теснее жмутся друг к другу, прислушиваются к завыванию ветра снаружи, к свисту вьюги, рассказывают друг другу леденящие душу истории про Дикую Охоту, которая несется в такие ночи высоко над землей, подстерегает зазевавшегося путника, а то и детишек малых похищает… маленький Араун слушает, сжимается в страхе, спрашивает у дедушки, а сюда Дикая Охота не придет – и дедушка Арауна обнимает, что ты, малец, не боись, мы её сюда не пустим…

– Догоняа-а-а-ай!

Маленький Араун бежит за Хольдой по осеннему лесу, подернутому первым снегом, в сумерках чуть виднеется косынка Хольды, догоняй-догоняй-догоняй…

…Араун оглядывается, спохватывается, а загулялись-заигрались-забегались, а до дома далеко-далеко, а хворосту толком и не набрали, у-ух, попадет…

Бегут домой, скорехонько-скорехонько, только бы успеть до темноты, до самой глубокой студеной ночи, говорят, в такие-то ночи…

…да ну, не верь, да враки все это, враки…

А вот верится, а вот боязно, а вот так прямо и чудится в темноте ночи топоток, стукоток, по веткам, по веткам, по верхам, по верхам, и ближе, и ближе… да нет же, это ветер гуляет в ветвях, да нет же…

– Бежи-и-и-м!

Бегут, обгоняют друг друга, а топоток-стукоток все ближе, ближе, подбирается со всех сторон, и вот уже земля сотрясается от топота копыт, и вот уже чудится за спиной разгоряченное дыхание диких коней…

Скорей…

Скорей…

Скорей…

– Бежии-и-м!

Араун бежит, быстро-быстро, скоро-скоро, шуршит листва под ногами, лес хватает корнями, ставит подножки, хочет ухватить, урвать, запутать, и не вырвешься, и не выберешься…

Араун вырывается, выбирается, отбрасывает ветви, царапающие лицо, слышит жаркое дыхание гончих собак, топот коней, окрики, ату, ату, ату, щелканье хлыстов…

Бежать.

Бежать последние несколько метров от леса через подернутый снегом лужок, через чахлое жухлотравье – к дому, в свет окон, скорее, скорее, на крыльцо, в дверь, щелкнуть задвижкой, упасть на теплую шкуру пампарда у очага, только сейчас понять, как лихорадочно трясутся руки, как крик рвется из горла, а ведь Араун все это время кричал…

И странно, что ни мысли о Хольде, и стыдно, что ни мысли о Хольде, только страх, страх, леденящий душу страх…

И тетушка утешает, а все хорошо, а молодец, молодец, а вырастешь, хранителем будешь…

Это всем так говорят, детям всем говорят, вырастешь – хранителем будешь, так-то ясное дело, не будет никто хранителем, это же как хранилище слушать надо, чтобы хранителем быть…

– А чего хранитель делает?

– Ну как чего, хранилище охраняет.

– А хранилище, там чего?

Тетушка руками разводит, ну как чего, хранилище, оно и есть хранилище, чего непонятно-то…

– Нет, а чего?

И тетушка руками всплескивает, ну что за ребенок, все дети как дети, а этот глупости какие-то спрашивает…

Воет студеный ветер над крышами домов.

Люди беспокойно ворочаются в постелях.

Араун подскакивает на шкуре пампарда, пытается ухватить обрывки сна, виделись как будто раскрытые страницы книги, только непонятно, что написано…

Отсюда из окошка хижины видна величественная крепость на холме…

– Что ты, спи, малец…

– А крепость…

– Чего крепость?

– А крепость во сне говорила…

– Ишь, чего выдумал, крепость ему во сне говорила чегой-то…

– А если и правда говорила, как знать-то… может, быть ему хранителем…

– Догоняа-а-ай!

Юный Араун бежит за Агнессой по осеннему лесу, платок Агнессы мелькает за деревьями, лови-лови-лови. Поймать, поймать, обязательно, обнять, поцеловать крепко-крепко, сказать самое-самое главное…

Вечереет.

Сумерки окутывают лес.

Агнесса спохватывается, Араун спохватывается, как так, уже сумерки, как так, уже темнеет, а где дом, а до дома еще идти и идти…

Агнесса и Араун торопятся, боятся не успеть дотемна, ночи сейчас недобрые, колесо года перевалило за Самайн, за темную половину, пришло время холодных ночей, студеных ветров, снегопадов, время Дикой Охоты, когда скачут по небу призрачные всадники…

Скорей…

– Скорей!

Шуршит листва под ногами, коряги и корни хватают за ноги, ставят подножки, тянут назад. Спешить, спешить – пока не зашуршал ветер в ветвях, пока не послышался высоко в небе конский топоток, пока не обдало спину жарким дыханием гончих, не послышались крики – ату-ату-ату…

– Бежи-и-и-м!