Пленники хрустального мира

Холод старого развалившегося каменного здания, давно отстранившегося от жизни, брошенного в одной из параллелей Сан-Лореила, чувствовался всем телом. Ледяные капли дождя, ударяя о камень, глухо отбивали мелодию, которая вряд ли может предвещать безопасность.

Насквозь пробитое мглой небо отражалось в темно-зеленой воде непроходимого пруда, дугой обогнувшего развалины некогда величественного здания.

Направляясь в его сторону, мы с Сэмом прислушивались к нездоровой окружающей тишине, которая, как мне тогда показалось, нахально нас обманывала своей беззащитностью. Все вокруг было таким тихим, что я отчетливо слышал наше с Сэмом прерывистое дыхание.

Босые ноги, беспечно ступающие по мокрой от дождя траве, были покрыты мелкими царапинками и синяками, ставшими свидетелями болезненной хватки прочных оков. Белая ночная сорочка едва колыхалась на порывах легкого ветерка, скользящего по тонким рукам девушки. Она неспешно направлялась в мою сторону, точно оценивая каждый мой шаг, проделанный ей навстречу. Ее белоснежные волосы, едва касаясь тоненьких плеч, развевались в разные стороны, придавая этому беззащитному существу еще более хрупкий вид.

Остановившись передо мной, она легко обняла меня, тепло улыбнувшись.

– Вейн, прости, что меня не оказалось рядом в тот момент, когда я так был нужен. Из-за меня ты подверглась опасности. – Мои руки не решались ее почему-то обнять, хоть я очень сильно желал этого. Синяки и порезы на ее руках и ногах не позволяли мне даже прикоснуться к ней, словно их нанес я сам.

Ее тонкий палец коснулся моих губ, прося меня больше не произносить ни единого слова.

– Я сама виновата, раз стала легкой добычей. И это я должна просить у тебя прощение. – Она виновато опустила глаза, по-детски поцеловав меня в щеку.

Я видел, как ее босые ноги, истерзанные цепями, еле стояли на месте, вот-вот готовые подвести хозяйку, повалив ее на сырую землю. Поэтому, подхватив ослабевшее тело на руки, я бережно прижал ее к себе, желая как можно скорее избавить ее от насквозь пронизывающей дрожи.

– Но куда делись похитители? – Сэм почувствовал что-то неладное в событиях, произошедших в разбитых стенах забытого всеми здания.

– Они рассыпались, – легко ответила Вейн, подарив ему улыбку, которая его больше всего пугала.

Мягкими руками она дотронулась моих плеч, бережно припав к моей спине. Она ничего мне не сказала с того самого момента, как мы вернулись в «Кёрс-Роуз», оставив все недавно произошедшие события позади.

Я чувствовал, как легко трепетало сердце в ее прижатой ко мне груди, как оно ликовало, просто находясь в безопасности. Я был рад, несказанно рад, ее осторожным прикосновениям, тому незначительному теплу, которым она без остатка делится со мной.

Когда она вот так обнимает меня, закрывая глаза, я уже не могу пошевелиться, незаметно для себя навеки став ее заложником.

Не осмеливаясь прикоснуться, я молча слушаю, как она дышит, как легко вздымается ее грудь, как колышутся ее длинные пушистые ресницы, словно в каком-то сладком дурмане таинственного сна. Она не говорит мне ни слова, но мне это и нужно.

Через какое-то мгновение я слышу, как ее дыхание становится тише, чувствую, как ее руки ослабевают, медленно сползая по моим плечам, вот-вот готовые сорваться.

Оторвавшись от любования за ночной жизнью города, я беру ее тело на руки, еще немного любуясь спящим, таким беззащитным видом, а затем аккуратно кладу ее в мягкую постель, накрывая теплым одеялом. Но почему-то, когда она вот так покидает меня без предупреждения, я не могу сделать и шага, точно прикованный к ней какими-то невидимыми, но очень прочными цепями.

Ее ресницы продолжают трепетать, едва подергиваясь в полудреме. Такая невесомая, такая легкая и такая совершенная…

В этот раз я не смог удержаться, прислонив свою ладонь к ее мягкой щеке. Больше всего я боялся, что в этот момент она возьмет и исчезнет, оставив меня одного в этом душном мире, из которого никому нет выхода, но как же я был рад, что этого не произошло.

Я уже был не в силах оторваться от нее, аккуратно скользнув пальцами по тонкой шее. Ее грудь встрепенулась, кажется, от нежданного прикосновения.

Тьма сгущалась новыми красками, зарывалась в каждый потаенный уголок, перешептывалась с кем-то невидимым, кажется, обговаривая какой-то загадочный план. Она медленно кружила над Вейн, пыталась дотронуться до нее, схватить за руки, чтобы внезапно утащить в один из возможных пустых миров, в котором она уже вряд ли сможет уцелеть.

Забравшись на край ее кровати, я долго наблюдал за ней, не в силах сомкнуть глаза. Я и не заметил, как во сне она прижалась ко мне, даже через рубашку обжигая мою грудь своим горячим дыханием.

Глава 8

Наутро, когда первые лучи едва окрепшего солнца коснулись пушистых ресниц девушки, Вейн распахнула свои глаза, в которых отчетливо читалось недоумение:

– Энгис, ты всю ночь провел рядом со мной?

– Ни на секунду не смыкая глаз, – тихо ответил я, продолжая смотреть на нее.

В ее глазах сияло смятение, одновременно переливаясь самыми разнообразными оттенками восхищения. Она не знала, что ей ответить, да и что вообще сказать, ведь ради нее еще никто не был готов пожертвовать собой.

Прикрыв свои глаза, она затаила дыхание, и снова открыла их, вновь посмотрев на меня.

– Нет, это не сон, – пролепетала она, попытавшись мне улыбнуться. – Неужели совсем не смыкал глаз?

– У меня не было для этого повода. Я ведь пообещал оберегать тебя любой ценой.

Вейн опустила глаза на льняную подушку, на которой пряди наших волос едва сплетались друг с другом. Я ощущал ее неровное дыхание, временами прерываемое чувством обжигающего ее смущения.

– Ты слишком зациклился на мне, Энгис, – еще тише проговорила она, не поднимая на меня своих внезапно опустевших глаз. – Так нельзя. Это не защита, а кража у всего остального мира.

– Вейн, если бы ты знала, как я хочу украсть тебя у самой жизни, у этого городка, подарив другую, ни на что не похожую жизнь. – Мои руки сжали ее ладонь, уже не желая отпускать.

Вновь ее глаза озарились тем светом, который согревает мою застывшую от холода Сан-Лореила душу, спасая от жутких кошмаров по ночам.

Ее тонкие губы образовали улыбку, насквозь прожигающую меня:

– Если ты действительно этого так хочешь, то почему же не украдешь, допустим, сейчас?

Мои тонкие пальцы скользнули по ее мягким волосам, остановившись у основания ее шеи.

– Тогда тебе придется распрощаться со своим миром, приняв мой. Я не хочу, чтобы ты когда-либо чем-то жертвовала.

– А если этого хочу я сама?

Она настойчиво ждала от меня ответа, не сводя с меня своих требовательных глаз, отказать которым я уже был не в силах.

Поднявшись с ее постели, я протянул ей свою руку, надеясь, что ее слова были реальны. Не раздумывая, она вручила мне свою тоненькую ладонь, последовав за мной в сторону огромного зеркала, стоящего у тяжелого платяного шкафа.

– Если сейчас ты сделаешь шаг вперед, то уже никогда не сможешь попасть в свой собственный мир. Это жертва, от которой ты можешь отказаться. Тогда я пожертвую этим миром ради тебя.

Она встревоженно подняла на меня свои глаза, в которых застыла какая-то слепая печаль.

– У меня давно нет своего мира, – с дрожью в голосе сказала она, опустив глаза. – Он рухнул, когда я была ребенком.

– Тогда я дарю тебе свой. – Сделав шаг в мир, который был мне подвластен, я боялся, что она откажется, но Вейн смело шагнула за мной.

Прекрасное голубое платье с витиеватым черным кружевом, нежно лежащим на ее тонких руках и длинной шейке, изящно смотрелось на ней, придавая особенный, сказочный вид. Легкие черные туфельки на невысоком каблучке звонко стучали по каменному полу, звоном разлетаясь по всей моей комнате.

Остановившись у зеркала, основания которого были искусно облачены в серебряную каемку, Вейн замерла на миг, погрузившись в какие-то без конца тревожащие ее мысли.

– Что-то случилось? Почему ты так грустна? – едва приобняв ее за плечи, встревоженно спросил я.

Мои прикосновения точно обожгли ее, отчего она неожиданно отстранилась от меня, бросив пугливый взгляд в мою сторону.

– Вейн? – Она без конца начинала меня пугать, нагоняя самые невероятные мысли, болезненно тревожащие меня.