Единственный

Ведь я по-прежнему влюблена…

Безумно. До слез в подушку и тупой боли в груди!

В субботу у Божены день рождения. Между нашими днями рождения разница чуть больше недели, и почти все годы до этого мы отмечали их в один день, но не в этот раз. В этот раз свой я вообще никак не праздновала, а моя подруга… решила закатить вечеринку в ночном клубе.

Слава богу, мне не придется думать над тем, что ей подарить. Вкладывать в это действие часть своей души мне не позволил бы тот самый барьер, так что меня спасает ситуация – подруга копит на брендовую сумку, и я подарю ей деньги.

Я выхожу с работы в девять вечера, проведя под кондиционерами весь адский жаркий день. Уже середина июня, днем температура подскакивает к тридцати. В это время таскаться по городу может прийти в голову только туристам, я же на улицах в разгар сезона днем уже несколько лет не появлялась.

На улице сумерки. Вечерний воздух свежий и теплый. Коже приятно, она даже покрывается мурашками, и я веду плечом, переходя дорогу.

Парковочное место рядом с моим скутером свободно. Я кошусь на пустое пространство, быстро надевая на голову шлем.

Он действительно предложил мне номер своего телефона? Палач…

В этом нет ничего чрезвычайного, он снес своей тачкой мой мотороллер!

Я завожу его резкими отрывистыми движениями.

Внутри меня шевелится какая-то непонятная паника. Это хоть и ненавязчивый, но все же дискомфорт, я даже не могу разобраться, где его источник. Просто весь день я какая-то дерганая. В голове мысли мечутся и обрываются, и руки будто дырявые…

Немного потолкавшись в вечной пробке по центру, я сворачиваю с проспекта и выезжаю на тихую улицу, по которой за двадцать минут добираюсь до дома. Наш двор довольно тихий, но я все равно пристегиваю «Веспу» цепью к велопарковке и проверяю замок, подергав за него.

В квартире тихо и темно, только из комнаты брата на пол коридора падает полоска света.

– Никита! – зову, убирая в шкаф свой шлем.

– Чего? – слышу недовольный голос из комнаты.

Моему брату четырнадцать. То, что он представляет из себя последние пару лет – невыносимое хранилище подростковых гормонов. Он ведет себя отвратительно. Хамит, психует и творит всякое дерьмо.

У мамы смена, она работает в санатории в поселке неподалеку и вернется домой только завтра в обед. Я не сомневаюсь, что весь день мой брат провел за компьютером, но, когда он появляется в дверном проеме, понимаю, что это не совсем так.

– Какого хрена?! – спрашиваю возмущенно, хватая его за острый подбородок.

Вокруг его глаза малиновый синяк, под носом засохшая кровь.

– Отстань! – он бьет меня по руке и отдергивает голову.

Он уже выше меня, но очень худой. И он не драчливый. Он вообще не из тех, кто может за себя постоять, он знает, что в любой драке преимущества не на его стороне. И я это знаю.

Меня наполняет паника, когда требую ответа:

– Что, опять?!

Развернувшись, он снова уходит в комнату и хлопает дверью прямо перед моим носом.

– Никита! – кричу, ударяя по двери кулаком.

Глава 3

Чтобы выкурить его из комнаты, мне достаточно разогреть еду. Я ведь знаю, он ничего не ел, да и вижу тоже: все контейнеры не тронуты.

Несмотря на то, что мировоззрение у моего брата абстрактное и расплывчатое, кое в чем он проявляет исключительные принципы. Например, положить себе в тарелку еды – для него настоящий отстой, потому что это не мужское дело. Эти принципы он впитал, как губка, от нашего отца. Родители в разводе последние пять лет. Никита с отцом общается только по праздникам, но отцовские убеждения в нем отлично проросли.

Он выходит из комнаты весь всклокоченный. Злой. Садится за стол, и я ставлю перед ним тарелку, шипя:

– Это они? Придурки из геймерского клуба?

Брат поджимает губы и цедит:

– Да.

Его бьют уже в третий раз. Мало того, что это меня доводит до белого каления, так еще и пугает маму, а ей совсем ни к чему лишний раз тратить нервы.

– Ты же обещал, что не будешь больше туда ходить, – злюсь, борясь с желанием самой отвесить ему подзатыльник.

– Да не ходил я! – взрывается.

– Тогда что это? – указываю рукой на его лицо.

– Упал!

– Никита!

Он сопит, зажав в кулаке вилку. Молчит, будто специально терпение мое испытывает.

– Они меня ждали, – произносит наконец-то. – Прицепились, теперь раскручивают.

– Что им надо?

– Ну что ты как маленькая! Денег, чего еще?

– Ты брал у них деньги?!

– Ты совсем двинулась? Ничего я у них не брал, – злится. – Говорю же, они меня раскручивают. Я игру продул. Но у нас все: я им телефон отдал, теперь отстанут.

Меня колотит. Просто колотит. Мама ему этот телефон в кредит взяла!

Насупившись, смотрит в тарелку, а я киплю.

– Кому ты отдал телефон? Как его зовут? – спрашиваю, взяв себя в руки.

Он вскидывает голову, говоря:

– Не лезь только. Решил я все, ясно?

– Отлично же ты все решил, – пеняю ему. – По-взрослому.