По моим правилам

На минуту переключаю внимание, когда проезжаем мимо единственного дома в радиусе километра. Он весь оброс виноградом, архитектура в стиле дачи тридцатых годов. Не дом, а реликвия.

Возле деревянного покосившегося забора небрежно припаркована белая «Нива». Теперь для меня эта машина, как долбаная ведьмина ступа. Нога пульсирует в ответ на эти мысли.

Подходящий дом для этой овцы. Ее нужно держать подальше от людей. Не удивлюсь, если она еще и кусается.

На ступеньках крыльца, свесив язык, сидит черный лабрадор.

Они живут тут? На отшибе?

Интересно, если я сейчас заявлюсь для сатисфакции, что она станет делать? Заплюет меня ядом?

Я даже лица ее вспомнить не могу, только глазищи зелено-карие. Редкий цвет. Ну еще ноги помню загорелые.

Ладно, пусть живет.

Пока.

Дел как семечек.

До места строительства ползем пару километров. Скидываю Альбине дополнительные задания. Просто так, потому что ненавижу бездействовать. Она привыкла. Приоритеты сама расставит, а где надо, пошлет меня в задницу. Разумеется, не вслух.

Место – это большая долина, окруженная холмами с одной стороны и заповедником с другой. А между ними море с видом на бухту.

Отличный уголок.

Даю интервью на камеру и обозначаю свою позицию в этом конфликте. Разумеется, я на стороне народа, на стороне справедливости. Это поможет формированию моего идеального образа в массовом сознании.

На первых порах действуем так, а дальше посмотрим.

Общий посыл моей речи сводится к тому, что я обещаю во всем разобраться. На самом деле я ничего не обещаю. Это можно понять, прослушав мою речь несколько раз.

Существует такая наука – символическая логика, которая позволяет очистить человеческую речь от ненужного хлама. Обнажить голую истину, выражаясь языком поэтов. Так вот, если применить ее к моей речи, станет ясно, что каких-либо осмысленных заверений и обещаний в ней ноль.

Это настолько популярный среди нашего истеблишмента прием, что народ принимает его как данность.

Перехожу к следующему пункту сегодняшней повестки – к экскурсии по заповеднику.

Делаю заинтересованное лицо, рассматривая туи, которые сажал сам Мичурин. В голове же моей происходит формирование плана на следующий день. Обычно его мне составляет Альбина, но сегодня я все сам.

Первым и единственным пока пунктом обозначаю необходимость отоспаться.

Сегодня я откровенно не в форме.

Против воли перед внутренним взором возникает маленькое злющее существо в желтом дождевике. Того и гляди в воздух взмоет красный воздушный шарик.

Изгоняю утренний эпизод из памяти, кладу его в корзину и тут же чищу ее.

Да, я так умею.

Глава 4. Настя

– Ванечка! – ору, натягивая кеды. – Давай быстрее!

Через час ребята прилетают, а мы еще даже не выехали. Нам до аэропорта полтора часа тащиться. Но я не слышу торопливых шагов на лестнице!

Вместо сына в коридоре появляется Рошка, клацая когтями по деревянному полу.

Как всегда, гиперсчастливая.

Не представляю, что мы будем делать, когда уедем отсюда. Брать ее с собой в квартиру? Это очень плохая идея.

– Ванечка!

– Иду!

Наконец-то он появляется. В руках планшет, на голове любимая шапка. Семенит к своим ботам, а я притопываю ногой, давая понять, что нервничаю.

– Хочешь, чтобы они нас ждали? – спрашиваю его, в надежде вызвать чувство вины.

Он поднимает на меня спокойные карие глаза и заявляет:

– Ты же знаешь, что не хочу.

Иногда я забываю, что мой ребенок – всего лишь ребенок.

– Откуда же мне знать? – хватая его куртку, спрашиваю я. – Судя по тому, как ты ковыряешься…

– Я уже готов.

Вздыхаю.

Придерживаю его за шиворот, пока спускается по ступенькам вниз. Просто они очень высокие для его коротких тощих ног. Мне кажется, тут комфортно перемещался бы лишь Филип Киркоров. Даже мне тут некомфортно, а во мне метр шестьдесят. Особо гордиться  нечем, но ведь маленькая женщина всегда щенок, и все такое.

Мой сын довольно щупленький. Надеюсь, вытянется со временем.

Отец у него не хоббит, даже наоборот. Видимо, вся энергия при формировании его эмбриона ушла в массу, а не в мозг.

– Ладно, ладно, – говорю своей совести.

Я уже несколько раз обещала себе, что буду стараться поменьше мысленно оскорблять Андрея. Но у меня на него слишком много обид. Когда Ванечка родился, мне пришлось полностью взять уход за ним на себя. У этого козла, моего мужа, я не могла допроситься элементарной помощи с купанием или посидеть с ребенком час, чтобы я могла передохнуть.

Не хочу думать об Андрее лишний раз. Слава богу, я от него избавилась.

Смотрю на небо.

Погода портится. Ветер все усиливается, кажется, даже молнии вдалеке сверкают.

В октябре?