За одну минуту до

Когда Владимир был моложе он даже порой заговаривал с каким-нибудь пожилым мужчиной, напоминающему его дедушку или с молодой девушкой, перенесшей сложную операцию, просто потому что он чувствовал, что может поделиться своим теплом и получить благодарное тепло от них. Но сейчас ему это надоело, это было бесполезно и неприятно, ни ему, как выяснилось, не им, старающихся отделаться от надоедливого врача, желающего получить дополнительную плату за доброжелательность.

Однажды, когда еще зеленому Володе высказали такую претензию, он едва не расплакался прямо на глазах у своего зятя, заправляющего всей финансовой частью в больнице. Ведь так обидно обнажать перед людьми душу, а вместо добра в ответ получать только плевки в лицо. Родственник же потрепал неопытного врача по плечу, поправил очки и все так же, словно ничего, а особенно людские чувства, не имеют значения, пошел по чистейшему только что натёртому коридору частной больнице, в которой даже доброе слово по документам пробивалось отдельным чеком.

Уже выйдя за территорию больницы, Владимир задумался, куда же ему направиться? У его лучшего друга Жени, недавно появился молодой человек, да и просто так наведываться к ней он не мог, потому что считал это не приличным. Просто вернуться в свою квартиру- не представлялось возможным, потому что его там наверняка уже ждал водитель от отца или еще какой человек, настоятельно требующий посещения отцовского дома.

Пить? Алкоголь превращал его в еще более жалкое существо, чем он являлся, что было очень комично, по мнению доктора. А может быть стоило просто шататься по улицам? Но погода, проложа руку на сердце, была неподходящей не для прогулок, а больше предназначалась для быстрых перебежек из машины в дом и из дома в машину.

Как когда-то сказал его дедушка, приехавший в Москву из далекой Киргизии и удачно женившийся на дочери знаменитого врача:

–Если не знаешь куда идти в Москве, иди на Красную площадь. По дороге всегда найдется место, где можно посидеть. Ну а в самом крайнем случае – посиди в метро, там тоже красиво.

Владимир надел капюшон, поплотнее обмотал шарфом шею и пошагал в сторону метро, сулящему временное пристанище коренному москвичу, которому нельзя было пойти даже в собственный дом без того, чтобы его ни осудили.

Но, как назло, погода портилась с каждой минутой все сильнее, начал накрапывать мелкий, непонятней полудождик -полутснег, придававший всему вокруг еще более трагичный вид. Единственным ярким пятнышком в этой серо-коричневой мессе мартовского воздуха могли служить лишь цветастые куртки, изредка попадающиеся на пути. Почему жители столицы любят черные куртки? Почему прохожие поголовно носят черное? Это практично? Да ни в коем разе, ведь это бесцветное облачение автоматически присоединяет тебя к множеству таких же безрадостных сомнамбул, бредущих по инерции что сейчас, что в любое другое время. Всю жизнь.

Владимир поглядел на собственную дутую дутую куртку с контрастной подкладкой- он сливался так же, как и все, а ведь так не хотелось. Хотелось чего-то яркого, мечталось быть кем-то значительным и заметным, а не сливаться со стенками, покрывшимися ночными тенями.

И тут – пятно. Огромное пятно на стене- двери, принадлежащий небольшому магазинчику-кассе. Огромный зеленовато-красный плакат с фигурой мужчины и девушки, рядом какие-то предметы, слова. Если честно доктор даже не читал, он просто зашел внутрь.

Там было уютно и тепло, немного пахло пылью, старой бумагой и свеженапечатанными текстами, сочащиеся новенькой чернильной кровью.

– Добрый вечер, не подскажите, а вот та постановка, ну которая у вас на двери, есть ли представления сегодня?

Со стула поднялась молодая девушка с покрашенными в розовый цвет волосами и огромными прямоугольными очками, своей комичностью напоминающие блюдца в оправе.

– А это новая постановка, поставлена известным режиссером. «Человек человеку» называется. Очень популярно сейчас, но думаю пару мест в партер еще осталось.

Владимира не интересовала цена, лишь тот факт, успеет он туда или нет. Было бы здорово окунуться с цвет с головой

– Простите, а я успею туда сегодня доехать?

– Да, еще целых три часа с лишним, а ехать до Делового центра. Там театр современный, на первом этаже новой высотки находится, вы ее сразу узнаете она в форме свечки. Говорят, это театр невероятно красивый внутри, а труппа там из частично из Европы.

Владимир улыбнулся девушки, которая с удовольствием продолжила бы рассказывать про театр, здание, труппу, постановку, но надо было торопиться, поэтому он мягко и немного извиняющимся тоном произнес

– Чтобы я успел, девушка, продайте мне пожалуйста билетик.

– Возьмите пожалуйста, ах да, это мюзикл, я же вам не сказала, мужчина!!! Я вам скидку на следующий билет сделаю. Мужчина! Вы шарф забыли.

Но Владимир ее не слышал, просто шел, не обращая внимания на дождь, который уже превратился в настоящий ливень, ни на отсутствие шарфа, наверное, не думал ни о чем, а просто шел в театр, который должен был окрасить его в определенный, желательно, яркий цвет. Чтобы доктора стало видно.

Сказка о Белых вершинах

Было слышно лишь тиканье часов, висящих в другой стороне коридора, а редкие шаги пациентов, двигающихся к лестнице.

В небольшом закутке, спрятанным за углом около стойки регистратуры, тишина звонко отражалась от каждой падающей пылинки, стенки, ткани. Мальчик лет должно быть семи сидел на больничной кушетки, поставленной в коридоре для пациентов и держал на коленях фолиант невероятных размеров. То была книга в черной кожаной, несколько затертой обложки без каких-либо букв и теснении, а ее страницы имели сероватый цвет старой дешевой бумаги, сделанной из уже когда-то существовавших листов. Мальчик сосредоточенно листал страницы заполненные убористым, размашистым, аккуратным и небрежным почерками, где-то можно было найти рисунки или даже вклеены фотографии.

Стена, около которой сил светловолосый ребенок плавно переходила в большое окно, состоящие из цветных стеклышек, умело собранных в причудливую то ли окружность, то ли обруч, сплюснутый по краям, окружённый множеством звездочек и шестеренок разной величины. Из-за того, что на улице было пасмурно, то нельзя было насладиться божественным радужным солнечным дождем, льющимся свозь красивое витражное окно, заменяющее ожидающим телевизор, так необходимый современному человеку.

Паренек от скуки перебирал ногами, которые не доставали до пола и болтались в воздухе, как две макаронины, облаченные в белые носки с синим краешком. Ребенок, кажется совершенно не нервничал из-за отсутствия взрослых, родителей, игрушек. Он был полностью поглощён тем, что водил пальцем, проговаривая вслух слова, написанные разномастными почерками.

– Привет, малыш. А ты случайно на в 100 кабинет сидишь? – спросила ребенка бесшумно подошедший мужчина.

Ребенок поднял на пожилого мужчину глаза, которые никак не могли принадлежать человеку семи лит, обычно в глазах детей мелькают разноцветные искорки озорства или вспыхивает фейерверками обида, осыпающаяся так же молниеносно. Но у этого мальчугана в глазах плескалось вековое море, на дне которого покоились секреты и тайны, чувства и мысли, проблемы и способы их решения. Его серые глаза, словно были ровесниками мира, а не принадлежали недавно родившейся душе.

– Дедушка, вам за ту дверь, но вам надо подождать, там лампочка загоришься, – сказал мальчик, оторвавшись от книги.

Седовласый мужчина, улыбнулся, от чего его и без того небольшие глаза превратились в узкие щелочки, преисполненные теплом и добротой.

–Спасибо малыш. А почему ты один и где твоя мам? – спросил подошедший, присаживаясь рядом.

– А она тут работает, а я вот ее жду. Дедушка?

– Да малыш?

– А как вас зовут. А то мне не разрешают говорить с незнакомыми

– Меня зовут Мерлан, а тебя?

– Меня зовут Гелька, мне ваше имя больше нравиться, – сказал мальчик, протягивая мужчине конфету.

– Да, что ты. У тебя интересное имя, необычное, а у меня имя такое же, как и у тысяч моих земляков. – сказал дедушка, благодарно кивая за угощение. – а что ты читаешь?

– Это сказки, вернее это коллекция сказок. Сюда мама записывает истории, которые рассказывают мне. А вы не знаете какую-нибудь необычную сказку, ну такую, которой еще нет в моей книги.

Мужчина задумался, отчего стал теребить свою серебряную бороду, что делало его очень похожи мне фантастического джина или колдуна.

– Наверно ты знаешь много русских сказок, а какие-нибудь татарские сказки тебе рассказывали?

– У меня здесь есть киргизские сказки, тюркские, а татарские, кажется нет. – со знанием дела сказал ребенок.

– Ну что ж, может быть моя история будет рассказана неумела, да еще к тому же она может быть похожа на одну из уже тобой услышанных, ведь у нас, степных народов, общие корни, как не крути. Эту историю у нас называют сказкой о Белых вершинах.

«Когда-то давным-давно, когда человек еще не ступил в вольные степи, не обработал плодородную почву, не высадил хлеб и не приручил животных, которые бы подчинялись каждому его слову. Тогда, наверно и человек еще не появился и вовсе, и на земле жили свободные, как ветер, и грациозные, как скалы, Первые лошади. Они были больше, сильнее и красивее тех, что ты можешь увидеть в цирке или другом представление.

Они гонялись за ветром, почти не касались земли и могли разговаривать со звёздами, потому что те часто помогали им найти путь сквозь бескрайние травяное море, что начиналось на востоке и заканчивалось на западе.

Жила в одном из самых больших табунов в мире прекрасная белая кобылица с невероятной гривой, что сверкала на солнце, как золото, а при лунном свете переливалась серебром. Ноги ее были крепкие и гибкие, как степные топольки. Одним словом, лучше ее не было во всем травяном царстве. Поэтому взял ее в жены сильный и мудрый жеребец, владыка табунов, что жили в это части мира. Они стали бок о бок и пошли вместе, ведя за собой табун, лошадей в котором было так же много, как колосков на пшеничном поле.

А следующей весной, когда молодая травка только начала показываться из-под земли, а звезды, стали чаще появляться на весеннем фиолетовом небе, на свет появились два жеребенка. Это была невероятная редкость и жеребец-предводитель, решил, что это знак, что посылают им небесные кони.

– Один из них, станет моим преемником. Так посчитали небесные кони, – сказал он своим подопечным, которые тут же радостно заржали, поддерживая своего повелителя.

А тем временем, кобылица-мать, выхаживала своих жеребят, родившихся более худенькими и маленькими, чем их сверстники. Выглядели молодые кони ничуть не хуже своих грациозных родителей: один был белым, как мать, с небольшим черным пятном на морде, а второй был гнедой, как отец, от матери последышу досталась лишь маленькая белая звездочка на носу.

– Я назову вас Кон и Тон, вы будете всегда вместе, но по-отдельности, вроде бы и врозь, но всегда вмести. (Кон и Тон по-нашему, это день и ночь, Гелька)

Пролетело время, подобно перелетным птицам, сменили редкие деревья в степи свое платье на новое, вновь заколосился ковыли и осока, заново пробившиеся сквозь землю, опять вернулись кони на свое прежде место- травяное море.