Красные, желтые, синие (сборник)

– Какие шикарные фото! – остановилась Офелия. Она взяла Вовины карточки и начала перебирать их. – Кто снимал?

Ребята дружно кивнули на Вову.

– Молодец, – похвалила Офелия. – А меня сможешь так? В следующий раз, когда я приду? Договорились? – И она зацокала своими каблучками к воротам.

Все молча смотрели на Вову. Он смущённо улыбался, выравнивая и без того ровную стопку фотографий. От него попахивало сладкими духами Офелии.

– Пристроился… – вдруг прошипел Ровшан. – Умеете же вы, жиденята… Небось пахан бабки лопатой на работе загребает, так ещё и сыночка пристраивает!

Вова побледнел.

– Папа на фронте погиб, – срывающимся голосом проговорил он. – В сорок втором, в Севастополе…

Ровшан был уверен: никто за Вову заступаться не станет. Он ведь из чужого двора.

– Ты как его назвал? – отрывисто спросил Витька.

– Жидёнком, – ухмыльнулся Ровшан. – А что?

Витька медленно подошёл к нему, уставился исподлобья и тихо, почти неслышно сказал:

– Катись отсюда. И из нашей команды тоже выкатывайся, фашист!

Лятиф, который всего несколько дней как научился свистеть, засунул в рот два грязных пальца и пронзительно свистнул.

– Фашист, – в один голос проговорили Гаврош и Алик.

– Фашист, – присоединился к ним Сейфали.

– Гитлер! – заорал Лятиф.

Когда Ровшан покинул двор, Витька критично осмотрел невысокую Вовину фигурку. Пощупал мышцы на его руках и ногах, заставил побегать наперегонки с Лятифом.

– Завтра утром приходи. В защиту встанешь.

Потом спросил:

– Мяч-то хотя бы есть?

– Нет… – покачал головой Вова.

– Ну ком-мандочка подобралась, – сплюнул на пыльный асфальт Витька. – Сброд какой-то…

И погладил свой старый потрёпанный мяч.

3

Тренировки начинались в восемь. К двенадцати, когда солнце начинало уже припекать вовсю, Витька пинками загонял мяч домой. Кошка Майка устраивалась на солнцепёке, плотно зажмурив глаза и настороженно поворачивая левое ухо в сторону мальчишек.

Команда усаживалась под тутовым деревом, и Витька начинал обсуждать игру. Алика он обычно хвалил за ценные для нападающего качества – быстрые ноги, мгновенную реакцию и точный удар. Алик принимал похвалы с деланым равнодушием. Отворачивался, отколупывая ногтем краску с дворовой скамейки. На вопросительный взгляд Гавроша Витька одобрительно кивал. Прошли времена, когда Гарик испуганно «кланялся» любому мячу. Теперь он по-хозяйски подпрыгивал в воротах и отчаянно нырял за мячом на мягкий от жары асфальт, оставляющий на рубашке серые несмываемые пятна.

Вову Витька почему-то не ругал вообще, хотя вначале у нового защитника ничего не получалось. Он суетливо крутился вокруг Алика, не в силах отнять мяч.

– Н-да, всё-таки у Ровшана настоящий подкат был, – иногда задумчиво ворчал себе под нос капитан. Но ему тут же напоминали:

– Так зато «фашист» по ногам молотил, когда судья не видел, а Вовка честно играет!

Вечером в воскресенье на крохотном тёти-Сарином балкончике устроились болельщики: мама Вовы, сама тётя Сара и парализованный дядя Моисей.

Через несколько минут должен был начаться матч с командой из соседнего двора.

Этот день выбирали очень долго, чтобы он совпал с выходным отца Сейфали. Иначе где бы мальчишки раздобыли настоящий судейский свисток?

Витька, нахмурившись и плотно сжав губы, бегал по полю. Его команда проигрывала. Ровшан играл за команду противников, и пройти его не мог никто. Зато в воротах Гарика мяч побывал уже дважды.

В перерыве все пацаны угрюмо сидели под деревом. Разговаривать не хотелось.

– Хоть бы вничью… – тихо пробормотал Гарик.

– Ага, держи карман шире! – отозвался Лятиф, осторожно дотрагиваясь до запёкшейся ссадины на колене.

Резко свистнул Сейфали. Второй тайм.

Один гол удалось сквитать сразу после свистка. Алик со злостью вколотил мяч в ворота противников: «Хоть не всухую!»

Затем отличился Витька.

Счет сравнялся.

Напряжение нарастало. Гарик чуть согнул колени, вытянул перед собой руки и напряжённо застыл в воротах. Вова крутился вокруг верзилы-нападающего, стараясь выбить у него из-под ног мяч.

Во дворе было слышно только старательное пыхтение и могучий топот.

– Да по костылям, по костылям надо было врезать! – досадливо бормотал Витька. – Всё равно не увидят!

Никто так и не понял, как это получилось. Вова отнял мяч у нападающего, финтом убрал с дороги противника и резко пробил с полулёта. Мяч взмыл свечкой, по длиннющей дуге пролетел над головами игроков, миновал руки растерявшегося голкипера – и… пересёк отмеченную кирпичами линию ворот.

– Гол! – хрипло крикнул с балкончика парализованный дядя Моисей.

– Чистейший, мамой клянусь! – засмеялся Сейфали.

Противники спорить не стали. Даже они знали: стоит Сейфали взять в руки милицейский свисток отца – и на целом свете не найдётся более честного и справедливого судьи, чем он.

Вот и конец игры. Вова вдруг о чём-то вспомнил, подбежал к скамейке, на которую он ещё до матча положил маленький кожаный футляр.

– Снимок на память! – Вова умело построил всех в три ряда. Отступил на несколько шагов, склонил голову к правому плечу, пригляделся. – Улыбочка…

Фотоаппарат тихо щёлкнул, сверкнула вспышка.