Сказка о квартире-избушке, Ленке-старушке, Бабе-яге, Кощее, Иване и его «харлее»

и очаг от искр ее сам собой загорается,
жарко горят поленья ольховые.

Потом ворона к котлу подлетает, над котлом кругами кружит, приговаривает:

– Кар-кар, вар-вар.
Бурли, вари —
правду говори.
Глянула Ленка в котел
и чуть только не обмерла:
зелье темное,
варево черное
кипит, клокочет,
сказку поведать хочет,
будто кино показывает.
Смотрит Ленка,
взгляд не оторвет,
глазом не моргнет.
Видит прежде лес глухой, дремучий,
на краю его средь дубов могучих,
средь кустов колючих
избушка стоит,
избушка стоит —
из трубы дым валит,
да не простая избушка,
а на курьих ножках,
да не стоймя стоит,
а пляшет-пританцовывает.
Подивилась Ленка.
Видит дальше убранство внутри,
еще больше диву дается.
Там не утварь избушечья
и не добро старушечье,
а все Ленкино барахло драгоценное:
диваны кожаные турецкие,
полы теплые немецкие,
жалюзи из Греции,
джакузи из Швеции,
сервиз чешский хрустальный,
центр японский музыкальный,
телевизор «Panasonic» жидкокристаллический.
Под подвесными потолками светомузыка играет,
драйвом зажигает.
Бобби Бешеный, Ленкой любимый,
на всю мощь надрывается.
Растерялася Ленка, встревожилась,
видит, в евроизбушке баба Яга пристроилась,
смотрит дальше – больше расстраивается:
баба скачет, костьми извивается.
И не лохмотья на старухе утильные,
а дорогие Ленкины шмотки стильные:
джинсы итальянские от «Оторвани»,
жилет американский с лейблом «Мани-мани»,
на ногах – сапожки,
в ушах – сережки,
на лице – «Буржуа де Пари».
А самое ужасное,
нестерпимо страшное:
волосы у бабы Яги всклочены,
по моде наточены,
зеленью отливают,
красотой поражают.
Опечалилась Ленка несказанно,
и до того ей тошно сделалось,
что завыла она громко-пронзительно,
будто волчица дикая.

– Не плачь, девица. Горю твоему помочь можно, – мурлыкает ей кошка-утешительница.

И в угол ее темный увлекает.
А в углу помело на месте скачет,
улететь хочет.
Вскочила на него Ленка
легче ласточки невесомой
и взмыла под потолок закопченный.

– Лети за мной, девица. Горе твое спасать надобно, – каркает ей ворона-спасительница.

И к котлу подлетает,
садится на край и наверх черную голову поднимает.
Глянула Ленка наверх,
а над котлом, в самой крыше – труба черная,
а в трубе – небо звездное,
а посреди звезд – луна полная,
луна полная, насмешница.
Глядит на Ленку белым оком
и дразнит ее, насмехается.

– Эх, была не была! Будь оно все неладно! – диким воплем вскрикнула Ленка и верхом на помеле вылетела из трубы прочь в темное ночное небо.

Глава 4

Иван, добрый молодец,
в детстве был послушным мальчиком,
учительницы своей строгой боялся,
потому учиться старался,
чтением книг не гнушался,
сказок-былин премного читал
и крепко их запоминал.
И знал наперед,