Эффект бабочки, или Твоя западня

А могло быть и хуже.

Нина Петровна, наш музработник, не устает нахваливать детдом, в красках расписывая, в каких условиях ей приходилось работать в других детских домах. Сырость, бедность, голод… словом безнадега.

А нам повезло. И директор у нас хороший. Добрый и заботливый. Да и любит нас, как идет по коридору, обязательно по голове погладит.

Еще подумалось о Кольке, а потом провалилась в сон.

Проснулась, резко как от толчка, когда за окном уже стояла непроглядная темен. В комнате никого не было, и я, потянувшись, повалялась еще некоторое время в кровати, с трудом соскребла себя с нее, и пошла в столовку. Жрать хотелось до голодного обморока, и справедливо рассудив, что Милка уже поди там, весело напевая старую детскую песенку направилась туда.

В столовке сестры не оказалась и я, быстро поужинав, отправилась на ее поиски. Обошла весь корпус, но Милены так и не нашла, гадая, куда она могла запропаститься. Вернувшись в комнату, застала Маринку и Верку, весело щебечущих на своих койках.

– Чего смурная такая, Белл? – Маринка проглотив смешок, привстала с кровати, пряча за спину журнал, в который они часами пялятся выбирая себе женихов среди бизнесменов. Дуры!

– Милку не видели? Куда – то свалила.

– Да, вроде, Петька говорил, к директору вызывали. Правда, часа два назад еще. Ну, в смысле Петьку видели.

Известие отозвалось во мне непонятной тревогой. Даже кончики пальцев неприятно закололи, а в желудке образовался узел. Поблагодарив девочек, отправилась на поиски Кольки. Он обнаружился практически сразу. В спорт зале, в кучке таких же «продвинутых» пацанов, как он сам. Заметив меня, он нахмурился, бросив что – то своим пацанам, направился ко мне.

– Ты Милку не видел? Петька сказал, к директору вызывали. Два часа назад.

Колька еще сильнее нахмурился, и, отводя глаза в сторону, сухо бросил:

– Разберемся.

– Коль, что – случилось? – Прошептала я, чувствуя, как паника завибрировала где – то внутри.

– Да, ладно малая, разберемся, давай, двигай в комнату. Отбой уже скоро.

Я еще постояла пару минут пялясь, на его удаляющуюся широкую спину, затем пошла к себе.

Милка не пришла, даже тогда когда объявили отбой, во время которого строго настрого запрещалось покидать свои комнаты. Тревога за сестру разъедала нутро, и о том, чтобы глаза сомкнуть не было даже и речи. Под богатырский Маринкин храп, я одевалась, глядя невидящим глазами прямо перед собой.

Еще раз зачем – то переплела косу, и уселась у окна. Все во мне замирало и вздрагивало, словно от фантомной боли. В сердце будто вонзились миллиард острых иголок, и закружили в кровоточащей плоти, в тяжелом предчувствии. По лицу покатились слезы. Я знала, что нужна сейчас Милке, как никогда. Чувствовала ее боль, а помочь ничем не могла.

Центральную аллею осветили фары машины. Я замерла, высунувшись в окно, жадно вглядываясь в силуэты внизу. Их было пять человек. Поднявшись по широкому крыльцу, они вошли вовнутрь здания.

Дрожащими руками, натянув шерстяную кофту, я выскочила в коридор, не отдавая отчета своим действиям. Ужас сдавливал свои липкие лапы на горле, перекрывая кислород, я с трудом держась на ватных ногах все же пошла. Интуиция гнала меня вниз, и я побежала.

Устремившись на звуки приглушенных голосов, я направилась к кладовке, где совсем еще недавно, Милка стояла, привалившись к стенке. Последовав ее примеру, я распласталась на стене, и, затаив дыхание обратилась в слух. Вскоре я поняла, что в стене предусмотрительно кем – то было оставлено маленькое отверстие, гвоздем, или еще чем – то тонким, а в нем какая– то маленькая конструкция , позволяющая прекрасно слышать то, о чем говорилось в кабинете директора. Сглотнув, попыталась успокоить шумное дыхание.

– Ты что мне впариваешь? Ты знаешь, сколько стоит содержать этот ваш цветник, бля*ь! – Послышался грохот, словно упал стул, какая – то возня, – Если ту сука хер в штанах не смог удержать, я тебя лично закапаю, тварь! Девка та не про тебя, ясно гнида? – Голос злой, резкий, щедро разбавленный шипящими звуками, как у змеи, промелькнуло в голове.

– Ппроссти… Я, она… увидела договор на вывоз и липовые документы. Еще и фото уже успели вклеить… Мне пришлось…– В дрожащем голосе я узнала директора. Сердце вздрогнуло и закололо.

– Где она? – рявкнул змей.

– В подвале. Ей не привыкать. Давно уже вскрыли, тут знаешь ли своя мафия. Я думаю, ей пришлось, чтобы не трогал никто ее, да девку вашу. – Выдавил через силу, Эдуард Львович, – Но я… словом, вторая спит наверху. Ее никто не трогал. За нее, как договаривались.

– Первую кто вскрыл? – Послышался другой голос, тихий, властный.

– Поликарп из местных, смотрит тут за порядком. Ей Богу не знал, если б почуял чего, то б сразу! – Директор шумно выдохнул, и затих.

– Веди. – Коротко бросил тихий голос и в кабинете зашаркали стульями. У меня на спине выступил холодный пот. Хлопнула дверь, и в коридоре послышались тяжелые шаги. Я выпрямилась, когда они поравнялись с дверью в кладовку, незапертую, между прочим, и кто – то замер по ту сторону.

– Да, Борисович… Просрал одну девку, ты был прав… Поликарп…Ясно в расход…

Я боялась сделать вдох, мне казалось, его обязательно услышит тот, кто стоит под дверью. Это потом до меня дошло, что он, скорее всего, разговаривал по телефону.

Вот шаги пошли дальше по коридору, и я тихонько приоткрыла дверь. В коридоре никого не было, и я замерла, не зная, что делать дальше.

Из всего услышанного, я мало что поняла, кроме того, что кого – то хотят забрать. Вот только зачем и куда? И где моя Милка?

Пока я стояла под кабинетом директора и решала что делать, голоса послышались снова, и мне пришлось нырнуть обратно. До кабинета они не дошли, остановившись, по всей вероятности возле лестницы на второй этаж.

– Макар, остаешься за главного. Девку утром заберут. Приберитесь здесь. Че зря что ль парк в десять гектар выделили…– Тихий голос, чеканил приказы в гнетущей тишине коридора, и когда послышалось, короткое «есть», шаги стали отдаляться.

Постояв немного в темноте, я снова приоткрыла дверь, и вышла в коридор. Пошла к лестнице, когда из – за угла показался незнакомый мужчина, набирающий что – то в телефоне. В полумраке коридора подсветка телефона осветила его лицо. Интуитивно вжалась в стену, за большим раскидистым фикусом, закусив от страха ладонь, и зажмурила глаза.

Мужчина прошел мимо, так и не подняв головы, и скрылся в кабинете директора. Я заставила себя отлепится от стены, и не придумав ничего лучше отправилась в мужской корпус, прямиком к комнате Кольке.

Я не знаю, что скажу, и как объясню, что происходит, но мне он был нужен до трясучки Он всегда рассудительный и такой взрослый должен помочь успокоиться, и хоть как – то пролить свет на то, что происходит.

Аккуратно опустила ручку, и дверь поддалась. Затаив дыхание, я вошла в комнату, откуда разносился такой же громогласный храп, как и в нашей, и на носочках подошла к первой кровати.

Присмотрелась, это был не Колька. На второй его тоже не было. Колька обнаружился на четвертой, у самого окна, накрывшись с головой.

Потрепала его, и тут же замерла под пристальным взглядом Кольки. Нужно отдать ему должное, он вскочил как солдат на призыве, оделся в рекордные сроки и потащил из комнаты, крепко держа широкой ладонью за руку. Мы прошмыгнули по коридору и ввалились в подсобку для спортивного инвентаря возле раздевалок спортивного зала. Свет Колька предусмотрительно включать не стал.

– Рассказывай, – коротко бросил он, вглядываясь в меня исподлобья.

– Милены нет, Коль, мне страшно, – заскулила я, чувствуя себя неудобно по его настороженным взглядом, – там, приехали дядьки, хотят кого – то забрать…

Колька тяжело, протяжно выдохнул, опустившись на корточки, положив голову на руки.

– Коль, – снова позвала я, чувствуя как вдоль позвоночника скатываются капли холодного пота, – скажи что – нибудь, а? Где Милка?

Колька снова протяжно выдохнул и поднял на меня глаза. Я задохнулась, закусив дрожащие губы, когда он будто решившись, резко махнул рукой поднимаясь на ноги.

– Пошли.

Выглянув в пустой коридор, и дав мне знак следовать за ним, я торопливо засеменила следом, глядя в широкую спину Кольки. Завернув за угол, он резко остановился, отчего я едва не влипла носом в его спину, затем все также махнув, устремился под лестницу, где имелась ничем неприглядная серая дверь. Потянул ручку на себя, и вскоре моим глазам предстала Милка. Растрепанная, заплаканная, с опухшими и потрескавшимися губами.

С криком бросилась ей на шею, падая возле сестры на колени, сбивая их о бетонный пол.

– Мил, что случилось? – Слезы мгновенно хлынули из глаз, застилая Милкино лицо и виноватый взгляд.

– Валить тебе надо отсюда, Белка, иначе и тебя, как Меня…– на моей голове зашевелился каждый волосок от страха, когда я проследила за ее взглядом, и увидела темные ссадины на обнаженных бедрах. Я бестолково хлопала ресницами, отказываясь верить глазам и ушам. Что значит валить?