Большая книга ужасов – 86

– Вот и я хочу пожить спокойно. Не трястись от каждого шороха. А ты хочешь всех пережить, один остаться!

Они пререкались, а я соображала, что делать. Звонить в фонд, звонить в Дом, звонить в опеку, ещё куда… На что рассчитывала Тощая, эта добренькая родственница, когда хотела избавиться от дедушкиного барахла при нём живом, я после подумаю. Сейчас надо…

– Я должна позвонить! – Я достала трубку, и, пока листала телефонную книгу, что-то ударило меня под коленки. Я свалилась на мягкое и поехала по ступенькам вниз.

* * *

Копчик больно врезался в перила, отделяющие лестничную площадку от окна. Хорошо, что врезался, а то вылетела бы сейчас штанами вперёд с пятого этажа. Я торчала на лестничном пролёте, стоя коленями на коляске. Это он меня, значит, под коленки этой коляской вниз и прокатил… Сильный дедулька!

Сильный дедулька спускался по лестнице бочком, держась двумя руками за перила, и напевал под нос «С горочки на саночках ку-выр-ком». Я всё ещё сжимала в руке телефон:

– Подождите, я должна сперва позвонить!

– Чего звонить – сматываться надо!

– Куда? Вас с улицы никто не примет, нужна путёвка, медкомиссия… А я вообще в детском лагере работаю!

Дед смачно выругался, но спускаться продолжил, напевая свою песенку.

Съездила за колясочкой! Что ж тут творится-то, что крепкий дедок хочет сбежать из собственного дома? Я много слышала о жестоком обращении со стариками, но столкнулась, честно говоря, впервые. Если Тощая коляску его продать хотела, подозреваю, что это не единственный её подвиг. Так, и что делать? Думай, Ляля, думай! Больше всего хотелось подняться и без затей навешать пинков этой Тощей, но старику это точно не поможет, да и её вряд ли вразумит…

Я выскочила из коляски (копчик ещё болел), промчалась мимо дедушки в квартиру (он хотел перехватить, но слишком долго думал, какую из двух рук можно безопасно отнять от перил). Толкнула дверь – заперто. Быстро она сориентировалась! Я принялась трезвонить, колотить в дверь ногами и высказывать вслух всё, что о ней думаю, чтобы соседи слышали. Вряд ли это была настоящая волонтёрская работа, но мне надо было выпустить пар. Такие слишком трусливы, чтобы открыть дверь и встретиться с тёткой тяжелее и крепче себя, так что никто не пострадает.

Дедушка между тем преодолел пять ступенек. Ещё парочку, да ещё четыре с половиной лестничных пролёта – и мы будем в машине. За это время можно до чёрта с рогами дозвониться, поэтому я не спешила. Методично колотила ногой в дверь и орала Тощей, какая она гадина. Ничего странного, что на шум не выходят соседи. Те, кто может с ней справиться, в это время обычно на работе, а остальные боятся.

– Чего хулиганишь? – вопреки моим ожиданиям родственница подала голос.

– Ты что с отцом делаешь, что он сбежать хочет? Думаешь, в доме престарелых курорт?

– Ничего я не делаю! Щас полицию вызову!

– Давай, жги! Наверняка в подъезде найдётся куча свидетелей, а на дедушке подробная карта синяков!

– Поехали! – Дедушка осилил лестничный пролёт, пересел в своё кресло и требовал кучера. Не успела я повернуть голову, как щёлкнул замок, распахнулась дверь, оттуда выпорхнуло весёлое синенькое ведро и окатило меня водой. Дверь захлопнулась.

– Дура, это для засолки ведро! – прокомментировал дедушка.

– Ляля Евгеньевна, вы чего? – Голос был знакомый. Я протёрла глаза, с ужасом думая, как сейчас выглядят мои размазанные брови, проморгалась. Вниз через перила резво стекали струйки воды. На площадке рядом с коляской стояла Сашка.

Глава II

– Та-ак! – Обычно это срабатывает, если произносить с нужной интонацией. Моя собака, например, не знала команд, но знала моё «Та-ак!». Это может значить что угодно – «не лезь в мусор», «брысь с дивана», «не уходи со двора» – вместо тысячи слов. Короткого «та-ак» достаточно, чтобы она поджала хвост и вспомнила о приличиях. С детьми, честно говоря, тоже срабатывает, если применять редко и по делу. Даже с Лёликом сработало однажды, когда он хотел взорвать петарду на парковке. Я как раз возвращалась с очередной вылазки в Дом, где успела поцапаться с охранником, и видок у меня был решительный. Лёлик погасил спичку и даже положил в карман – вот как это сработало! Но произносить такое заклинание стоя в луже с мокрой башкой и потёкшими размазанными бровями, наверное, не очень эффективно.

Дедушка одобрительно смотрел на Сашку, Сашка – ошалело на меня.

– Я ждала-ждала, вы не идёте, я подумала, может, помощь нужна… – затараторила она.

Старик одобрительно закивал: молодец, мол, девочка, уважает старших.

– Саша, а где конкретно ты меня ждала? И как вообще сюда попала?!

– А чего вы мокрая?! – огрызнулась Сашка.

Надеюсь, когда-нибудь я буду рассказывать это своим внукам и смеяться. Но тогда я некрасиво сплюнула под ноги (всё равно мокро), спустилась, взялась за ручку коляски:

– Бери за другую. Да не так…

Со второго раза Сашка взяла как надо, и мы понесли дедушку к машине, то и дело поскальзываясь на мокрых ступеньках. С меня капало.

Он был лёгкий, если нести вдвоём и вниз по лестнице, немного мешали ноги и очень – колёса. Я держалась за перила, Сашка за стенку, и я даже с радостью подумала, что вот, не вечно же мне таскать пустые коляски. Хоть кто-то из моих благотворителей ещё жив, здорово же, чего киснуть. Сейчас погрузимся, накрасимся и будем думать, как дальше жить. К тихому часу мы ещё не опоздали, так что всё не так плохо.

На последнем пролёте я всё-таки поскользнулась, съехала на спине по ступенькам. Сашка со своей стороны отпустила коляску, та накренилась, я удержала её локтем, чтобы не получить по голове.

– Валерий Иванович, – отрекомендовался дед, выбираясь из куча-мала. – Интересная у вас работа, девочки.

Когда мы всё-таки выкатились из подъезда, с меня уже сошло семь потов. Я помогла Сашке подкатить коляску к машине и велела грузить дедушку на заднее сиденье. Закинула в багажник коляску и сумку и опять достала телефон. Из всех подходящих телефонов у меня нашёлся только номер кураторши, которая присылала мне адреса. В Вотсапе. Над аватаркой с задницей хомяка (представляю, как она в жизни выглядит) стояло вычурное имя «Елизавета». Позвонила. Сперва она долго не отвечала на мой звонок, потом долго не могла понять, о чём я толкую… В конце концов она обещала помочь, но голос при этом был такой, что сразу стало ясно: пристраивать старика в Дом мне придётся самой.

* * *

Дедушка пытался захлопнуть дверцу машины. Он уже сидел внутри, Сашка стояла рядом и пыталась помочь, но он ей мешал. Я шуганула обоих, хлопнула дверью. Сашка быстренько уселась впереди, пока я не успела возразить, и тут что-то тяжело ударило по капоту. Я подняла глаза.

– Едем уже! – заволновался дедушка.

– Проваливай! – донеслось откуда-то сверху, и в плечо мне метко прилетел… по ощущениям камень, но отскочила и запрыгала по асфальту гнилая картофелина. Я подняла голову. На балконе стояла Тощая и замахивалась для броска очередной картофелиной.

– Я сейчас поднимусь. – Я старалась говорить строже, но когда в тебя кидаются картошкой, получается не так убедительно.

– Вали!

Я успела уклониться от новой картофелины, она попала в окно и отскочила под ноги.

– Ляля Евгеньевна! – Сашка всё видела. Если при ней меня поколотит какая-то чокнутая, о воспитательском авторитете можно забыть.

– Как ты вообще попала в машину?!

– В багажник залезла. Машина открыта была, места много…

Ну да, тут пол моей группы поместится. Надеюсь, больше никого нет.

Прилетела новая картофелина, на этот раз в крышу, у меня там вмятины ещё с зимы, когда машина полночи орала сигнализацией, а слышал весь дом, кроме меня. Кто-то тоже чем-то кидался… Я села, захлопнула дверь и газанула вперёд…

* * *

– И в полицию не позвоните? – спросила Сашка.

– А толку? Даже если мы снимем побои картошкой, её максимум оштрафуют, и всё. Иванычу это не поможет, да и нам… Нам до Дома ещё через полгорода ехать.

До центра мы добрались быстро и встали в пробке. В спину мне гудел какой-то нервный, часы, которые и без того показывали, что мы опаздываем, неумолимо приближались к отметке «Больше тебе негде работать в отпуске».