Ева Полянская – жизнь и судьба. Книга 1. Юность Евы

– Сахар? – спросила я у него и подала ему вазочку. Но он отрицательно покачал головой. – Тогда может быть молока? – я пыталась ухаживать за ним. Но Дима снова отказался.

– Я тоже не пью чай с сахаром или молоком, а папа рассказывал мне, что когда я была маленькая, то могла вот в такую чашку кинуть пять или даже шесть кусков сахара! – я рассмеялась над собой. – Представляешь? Пять или шесть!

Но Дима не разделял моего веселья.

– Я с братом видел сахар только на новый год, каждому по кусочку, и только когда отец был жив, – сказал он.

Я перестала смеяться, смутилась, опустила свою голову вниз и стала теребить свой фартук, как будто это я была в этом виновата.

– Какие вкусные у тебя пирожки, – Дима решил сменить тему, потому что понял, что немного перегнул палку. – И ты так быстро научилась их печь, всего за неделю.

От его похвалы щеки мои вспыхнули, я прижала к ним свои ладони и заулыбалась.

– Спасибо, – тихо сказала я, тоже взяла свой пирожок и откусила его. Но после этого я медленно его прожевала, проглотила и встала со своего стула.

– Дуняша! – громко крикнула я так, что Дима вздрогнул.

С кухни прибежала кухарка.

– Что, что детонька моя, что случилось, – она с беспокойством оглядывала меня.

– Это не мои пирожки! – снова громко сказала я, показывая ей пирожок, который держала в своей руке.

– Как же твои, твои, твои, а куда бы я их дела, – забеспокоилась кухарка.

– Где мои пирожки, – я стукнула по столу ладонью. – Эти пекла не я!

Было видно, что кухарка была растеряна. Она переминалась с ноги на ногу, постоянно вытирая свои руки об фартук.

– Их собака съела, – вдруг выпалила она.

– Собака? – я была сбита с толку. – Какая собака Дуняша, мои пирожки были с капустой. Говори не темни, давай!

– Их папа твой на работу взял, – сказала Дуняша, – я подумала ты со школы придешь, а пирожков нет, расстроишься, вот и напекла новых, только начинку перепутала.

Я рухнула на стул, потому что не знала, что делать в такой ситуации. Получалось, что я соврала Диме.

– Она училась, – Дуняша стала убеждать в этом Диму, – каждый день после школы, не ела не пила.

– Да я верю, верю, – Дима сидел, улыбался и внимательно смотрел на меня.

– Даже не знаю, зачем папа это сделал, – было видно, что я расстроилась.

– Да дочей своей похвастаться хотел, что и умница, и красавица, да еще и пирожки сама печь умеет.

– Да уж, сама, – я поморщилась, – все Дуняша иди.

– Я, правда, верю, – сказал Дима, – кушай. В следующий раз угостишь своими.

– И угощу, – нахмурилась я, взяла свой пирожок, который надкусила, и мы продолжили пить чай.

– Спасибо, – сказал Дима, когда мы поели.

– Хочешь, покажу все комнаты? – мне хотелось, как то загладить этот неприятный для меня инцидент.

– С удовольствием бы посмотрел, – сказал Дима, и я повела его сначала в свою комнату.

– Это моя комната, – я подошла и быстро спрятала под подушку вязание, – я люблю чистоту, пока не разложу все по своим местам, уроки делать не сяду.

Дима ходил и внимательно все оглядывал, потом выглянул из окна, чтобы убедиться, что тот угол, где он стоял и наблюдал за мной из моей комнаты, не виден.

– Хорошо у тебя тут, уютно и красиво, – похвалил меня Дима. Я снова засмущалась.

– Пойдем, кабинет папы покажу, – я вдруг взяла его за руку и повела в кабинет отца.

– Ух, сколько книг, прямо как в библиотеке, – Дима стал брать книги с полки.

– Это художественные, это папины научные, мы с ним даже свой каталог сделали, я папе помогала, – я была довольна, что угодила Диме, ему понравилась моя комната, и восхитил кабинет отца.

– Молодец, – он снова похвалил меня. Мы потянулись за одной и той же книгой и наши руки соприкоснулись. Я вздрогнула и посмотрела на него. Дима притянул меня к себе за эту руку, нагнул свою голову и нежно поцеловал в губы. Я снова вздрогнула, мои глаза широко раскрылись.

Но тут мы услышали голос отца и тут же отпрянули друг от друга.

– Я слышал у нас тут гости, – говорил отец, когда заходил в кабинет.

– Да папочка, – я подбежала к нему, он обнял меня, а я поцеловала его. – Это Дима, он учиться на железнодорожника и работает на железной дороге одновременно.

– Даже так, – папа протянул руку Диме и тот пожал ее. – А я отец вот этой стрекозы.

– Папа, – тут же вскинулась я.

– Я же любя, – засмеялся мой отец, – что ж чай вы уже пили, может, не откажетесь за компанию, еще раз, а Ева как раз сходит, переоденется, ведь тебе скоро в музыкальную школу, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – вздохнула я. Мы вышли из кабинета, а Дуняша уже накрывала на стол. Я пошла в свою комнату, а папа с Димой сели за стол. Отец стал расспрашивать его, об учебе, семье, работе. Дима отвечал коротко, но информативно, что очень понравилось моему отцу. При этом Дима не махал руками, чтобы помогать себе в своем рассказе, смотрел собеседнику прямо в глаза. Так же он выдержал папин экзамен по знанию литературы и по другим видам науки.

– Я готова, – выскочила я из комнаты уже в платье и с нотной папкой в руках.

Дима тут же встал, поблагодарил моего папу за чай и приятную беседу. В прихожей он подал мне пальто, я вся зарделась при этом, и пожал руку Дуняше, которая тоже тут же застеснялась, и поблагодарил ее за вкусные пирожки. Отец тоже пожал ему руку, сказал, что ему было приятно познакомиться с таким юношей, как Дима, и пригласил чаще заходить в гости. Молодой человек пообещал, что обязательно зайдет еще раз.

Мы вышли с ним на улицу, и пошли рядом.

– Ева извини, – сказал Дима, – до самой музыкальной школы я тебя проводить не смогу, мне нужно идти.

– Да конечно, ничего страшного, – улыбнулась я ему.

– Тогда до свидания, – было видно, что ему не хотелось уходить. – Мне очень понравился твой папа и дом, особенно твоя комната, – закончил он тихо.

Я засмеялась, а потом вдруг подскочила к нему, чмокнула его в щечку и побежала вверх по улице.