Книга предсказанных судеб

Да, это трудно объяснить, пока сам не увидишь и не переживешь.

Все началось после того, как Филипп потерял работу и у него появилась масса свободного времени. С Денисом, которому на тот момент едва исполнился месяц, Ольга справлялась сама. Тяжело, конечно, но все же лучше самой, чем просить Филиппа. Она довольно быстро поняла, что нянчить сына муж не будет. Он просто не такой… другой человек, и не потому, что их не любит. Ольга смирилась, а Филипп пусть лучше ищет новую работу, которую, как выяснилось, найти очень трудно, особенно когда тебе за пятьдесят. Одним словом, работы у него все не было и не было. Но появились долги и бездна свободного времени.

Необходимо-достаточные условия, как потом объяснил ей врач, для того, чтобы вновь начать игру. Именно «вновь», потому что в казино Филипп был далеко-о-о не новичок.

Он играл с самой юности. Потом его лечили, и довольно успешно – несколько лет он не садился за стол. Но в какой-то момент сорвался. Мать нашла ему хорошего врача, пожалуй, лучшего в своей области, оплатила лечение, долги. Филиппу удалось выкарабкаться. Казалось, он вернулся к нормальной жизни, но опять ненадолго. История повторилась. От Филиппа ушла жена, родственники, друзья, коллеги по работе, у которых он просил в долг, перестали отвечать на его звонки. Только Аньес, его мама, была по-прежнему с ним и продолжала бороться. Чтобы погасить долги, она продала парижскую квартиру, чтобы оплатить докторов, пришлось расстаться с домом на побережье. В какой-то момент забрезжила надежда – удалось сделать невозможное, но, увы… Как сказал доктор Фуке: «Необратимое изменение личности, организм привык к адреналиновым атакам».

* * *

Вы когда-нибудь видели в казино часы? Правильно, их там не бывает, а еще нет окон, либо они плотно занавешены, чтобы дневной свет не проникал в зал. Ощущение времени теряется. Счастливые часов не наблюдают. Давно и четко отработанная система. Помните, у Достоевского… Ничто не должно отрывать от игры… Приглушенные звуки, негромкие голоса. Гости фланируют по залу, кто-то в напряжении застыл у стола – стоя лучше видно.

– Les jeux sont faites, rien ne va plus…

– …rouge, noire, paire, inpaire[15 - Ставки сделаны, ставок больше нет… красное, черное, парное, непарное… (фр.)]…

Вот двое, пришедшие вместе, тихо переговариваются:

– Сегодня, пожалуй, буду играть по мелкой.

– А я, знаешь, накануне сон видел…

Садится и, не раздумывая, обкладывает «22» с соседями – играет комплит.

Схватка началась. Это что-то вроде дуэли, в которой не бывает примирения сторон. Казино для игрока одушевленный предмет, живой организм.

«22» выигрывают три раза подряд. Тотчас появляется официант с напитками. Пожилой крупье подает кому-то незаметный знак, ему на смену приходит новый. Таково правило – после крупного выигрыша крупье меняются.

Непостижимо, они всегда точно знают, сколько у кого в кармане денег. И кто сказал такую глупость, что в казино не играют в долг. Еще как! Смотрят по игре.

Некоторые завсегдатаи говорят о системе, для них рулетка – вещь не случайная. Хотя последовательность чисел не укладывается ни в какую математическую прогрессию. На зеленом поле реальна лишь одна аксиома – сумма всех чисел составляет 666.

* * *

Обо всем этом Ольга узнала слишком поздно, когда это «поздно» уже вовсю маршировало по ее и Денискиной жизни. Из дома стали пропадать вещи. Сначала часы, потом старинные сапфировые запонки, которыми муж очень гордился. Вслед за ними исчезла Ольгина брошь, подарок свекрови. Видимо, долги составили приличную сумму. Но в отличие от окружающих Филиппа они не тяготили. Он снова занимал. Казалось бы, у человека завидная выдержка, а на деле… Ольга никак не могла подобрать нужное слово: беспомощность, безответственность, инфантилизм… нет, скорее безмятежность.

Филипп всегда уповал на то, что в один прекрасный день его «система» сработает, он выиграет и со всеми расплатится. Ольга пыталась образумить его, убеждала, кричала, плакала, консультировалась с врачами, но результата не было. Муж все реже бывал дома, иногда пропадал на несколько дней. Однажды она случайно увидела его на улице. Он был не один, а в компании какого-то омерзительного типа, от него за версту несло уголовщиной. Филипп не заметил ее – оба страшно куда-то торопились. Вскоре, ссылаясь на временные трудности, он перестал давать Ольге деньги. Впрочем, на черный день у нее имелись кое-какие свои сбережения, так сказать, НЗ. За московскую квартиру, сданную в аренду, тетя Нина ежемесячно переводила ей тысячу долларов, и большую часть этих денег Ольга держала дома.

«Что ж, на какое-то время их должно хватить», – наивно рассуждала она, пока не исчез и ее НЗ!

Из почтового ящика тем временем продолжали тоннами сыпаться неоплаченные счета, банк заблокировал кредитку, и даже консьержка, обычно улыбчивая, приветливая, теперь едва здоровалась с Ольгой, провожая ее укоризненным взглядом.

И вот в один прекрасный день, когда у Денни кончились абсолютно все подгузники, Филипп исчез из дома, не отвечал на звонки, а в кошельке у Ольги осталось двести евро, она не выдержала и позвонила свекрови…

Несмотря на то, что плохо знала Аньес и немного робела в ее присутствии.

8. Праздничная трапеза

Франция, Бургундия, графство Помар, 1499 г.

В комнату бесшумно вошел слуга и подбросил в камин поленьев. Элинор замолчала и долго глядела на огонь.

– Бабушка! – окликнула ее внучка.

– Да, душенька, прости, я задумалась. Скажи, где ж твое рукоделие? Я вижу, ты его отложила, хотя уверяла меня, что закончишь работу к Пасхе. Неужто ты забыла, кому хотела подарить эту вышивку?

– Нет, миледи, не забыла… – Румянец залил щеки девушки. Присутствующие рядом тотчас оживились и захихикали.

– Вот и славно. Тогда продолжим. Итак, первый Адвент начался по обыкновению с торжественной мессы. Когда же та подошла к концу, процессия наша, к слову сказать, преизрядная, считая прибывших в Помар гостей, покинула церковный двор и вернулась к замку. Близ него, на поле перед Лебяжьим ручьем, его милость предложил сеньорам состязание в меткости стрельбы из кулевринов[16 - Прототип ружья.]. Подскажи-ка, Жакино, как их называют теперь?

– Аркебуза, миледи, а также говорят еще серпантин[17 - Более поздний прототип ружья.].

– Благодарю, дитя. И как вы сами можете судить, аркебуза эта отняла у нас довольно времени, так что иные благородные дамы, замерзнув, стучали зубами, другие же с трудом подавляли зевоту. Начавшийся дождь, по счастью, прервал состязание, и все поспешили в дом.

Надо сказать, что праздник в тот день, к великому удовольствию его милости, удался. Перед тем как все расселись за столами, граф на большом еловом венке зажег первую свечу Адвента. И собравшиеся воздали должное кушаньям, напиткам, а также представлению аллегорий и игре на музыкальных инструментах. Отведав яств, присутствующие начали славить хозяина, превознося его до небес. Затем настал черед господина Вийона с его балладами. Он, вопреки моим опасениям, в действительности оказался весьма хорошим поэтом.

Супруг же мой, прежде не расположенный к высокому искусству поэзии и неспособный оценить ни точной рифмы, ни стройного размера, радовался более сквернословию и богохульству, чего в стихах господина Вийона, увы, было в избытке.

Наконец, вдоволь нахохотавшись, граф подал знак музыкантам, те заиграли па де бас, и гостей пригласили к танцу. Помнится, мне пришлось встать в паре с младшим братом моего супруга Анри де Рабюсси. Сам же граф вынужден был отказаться от танцев. Виной тому послужил его новый туалет. Прежде я, кажется, уже говорила о пристрастии сиятельного графа во всем следовать моде бургундского двора. Что ж, в тот раз он, вероятно, понял, что перестарался. И если бы на ногах у его милости были пулены[18 - Мужская обувь.] с носками чуть покороче, а упленд[19 - Парадная мужская одежда, часто отороченная мехом.] не свисал почти до пят, как носили бароны в Дижоне, то он не лишил бы себя удовольствия принять участие в танцах.

– А какое платье было на вас, бабушка?

– О, признаться, я уже забыла, какой туалет составила себе для того праздника. Но, как бы то ни было, оголять грудь подобно Агнессе Сорель я не стала. Вы, вероятно, слыхали, что некогда при дворе его величества Карла VII в Париже жила красавица фаворитка, выставлявшая свои формы всем напоказ. Не по нраву мне пришлись и многосложные туалеты дижонских фрейлин, с высокими, точно сахарные головы, энненами. Я всегда стремилась, чтоб костюм мой сочетал и подобающую случаю парадность, и разумную скромность, и удобство, что, как водится, вызывало недовольство моего супруга.

Прости, Жакино, я опять увлеклась, забыв о главном предмете моего рассказа.

Итак, праздничная трапеза уже близилась к концу. В условный час согласно ритуалу я поднялась и подала знак другим дамам с тем, чтоб покинуть собрание. Наши мужчины в соответствии с тем же правилом почтили нас вставанием и продолжили застолье. Ох, этот притворный помарский этикет. Сколько в нем фальши, лицемерия, и как отличался он от того, к чему я привыкла в замке Фуар, в родительском доме.

Не знаю, догадались ли наши благородные гостьи, что означает сие продолжение застолья. Мне же было все известно доподлинно. Лишь одно оставалось для меня загадкой: кто вместо убитого Гальгано возьмется доставить в замок для графа и его баронов этих… скверных женщин.

Однако в тот раз все пошло не как обычно. Мы еще не успели покинуть парадную залу, как мажордом объявил о приезде гонца из Дижона, и в распахнутые двери вбежал запыхавшийся человек, с ног до головы покрытый дорожной грязью. Он с поклоном передал письмо графу, при этом едва удержался на ногах от усталости. Пробежав глазами текст послания, граф нахмурился и отдал его брату. Тот в свою очередь тоже нахмурился и стал что-то шептать на ухо соседу. Мужское общество пришло в движение.

«Ваша милость, – уже стоя в дверях, спросила я, – быть может, нам следует задержаться, если в этом послании содержатся новости, предназначенные для наших ушей?»

«Для ваших ушей, мадам, лучше подойдут жемчужные серьги, а не депеши», – с надменной усмешкой ответил мне супруг, не упустив возможности посмеяться надо мной, тем более при большом скоплении людей.

Но кузен Анри, так по-родственному называла его я, поспешил сгладить его глупую шутку, не в пример родному брату он был лучше воспитан.

«Полученная новость весьма печальна и, без сомнения, к вашей светлости также имеет касательство. Наш сюзерен и благодетель, герцог Филипп Бургундский, тяжко заболел…»

– Бабушка, скажите, в тот ли раз в Дижон пришла английская потливая горячка? – спросила внучка.

– Нет, дитя. То случилось много позже, когда бургундский трон занял его сын, Карл Смелый, последний герцог Бургундии.

– А что за болезнь сразила тогда доброго герцога Филиппа?

– Имя ей старость, ибо Господь уготовил ему очень долгую жизнь. Только на троне он провел более сорока пяти лет, укрепляя власть и преумножая свои владения. Что же касается доброты герцога, то я, Элинор, пожалуй, с тобой не соглашусь… Будь он и в самом деле добрым, как его называли, то не отдал бы на поругание англичанам блаженной памяти Жанну Орлеанскую[20 - В мае 1430 г. Жанна д’Арк была взята в плен бургундцами и передана на суд англичан.]. Впрочем, Бургундия заплатила за то сполна, и не будем более об этом.

– Да, матушка говорила нам, что в наказание за то предательство на бургундские земли была ниспослана чума.