Обесцененная

– Так и хорошо! У нас парней-то много свободных. Выбирай – не хочу, – загорается энтузиазмом волчица. Ухватив меня под локоток, она направляется в сторону своего дома. – Вот Михай у нас одинокий. Молодой, здоровый. Родители хорошие. И знаешь ты его с детства. Работает, правда, в соседнем поселке, но, говорят, получает хорошо.

– Пригляжусь, – киваю, делая вид, что действительно заинтересовалась парнем.

– Или вот, – баба Нюра указывает на проезжающий неподалеку знакомый пикап. – Илюшенька. До чего хорош парень! Умный, добрый, обходительный! Слова плохого никогда от него не слышала. Работа есть. Пропадает только на ней целыми днями. Зато свое логово построил. Видно, что о семье задумался. Токмо уже два годочка прошло с тех пор. Все никак не найдет пару.

– А ищет? – усмехаюсь на ворчание старушки.

– Да как сказать… Говорят, видят его иногда с одной волчицей, но та ж в городке соседнем обитает. Много не наездишься. Да и если б что серьезное было, так давно б обряд провели. Видать девка-то гулящая. Обесцененная.

Отворачиваюсь в сторону, стараясь скрыть те чувства, что внезапно накрывают с головой. Обесцененная… Знала бы баба Нюра, что я такая же, небось, и разговаривать не стала бы. И дело даже не в разных взглядах поколений на нравственное воспитание. Просто волки всегда заботились о потомстве. Не так для них важная девственность девушки, как чистота породы. Потому и считают, что раз девка погуляла до обряда, то и след в себе другого самца несет, а, следовательно, и потомство будет отмечено энергией другого волка. Вот и считают таких обесцененными для продолжения рода. В старые времена на меня бы и не взглянули самцы, если только как на подстилку для утех, не более.

Я, конечно, подстраховалась и внесла в контракт пункт о контрацепции. Только это меня не спасет от унижения и домыслов. И трудно будет доказать самцу, что я не порченная чужим семенем.

– … а еще Богдан, – вырывает меня из раздумий голос старушки. Она и не замечает, что я ее не слушаю, и все продолжает перечислять свободных волков. Да уж, таких оказывается много. Печально это. Раньше бывало по поселку идешь, кругом дети шумят, носятся туда-сюда как окаянные, а сейчас тишина стоит.

– Вот спасибо, что проводила, – улыбается баба Нюра, когда мы доходим до ее домика. – Ты ж, если чего, заглядывай ко мне. Мамке привет передавай. Обещалась все зайти, да никак не дойдет. Хотя об чем это я. У нее ж любовь!

Старушка по-доброму подмигивает мне. Я отвечаю ей улыбкой. Похоже, уже весь поселок знает про мою родительницу и Степана Михайловича. Хотя и не удивительно. Про меня, небось, тоже скоро заговорят.

***

Следующей, кого я встречаю, это волчица из бывшего параллельного класса – Светка. Мы с ней никогда особо тесно не общались, но даже мне было известно, что она все время сохла по нашему Илюше.

– Здравствуй, – приветливо улыбается девушка, держа на руках сына.

– И вам не хворать, – показываю на мальчишку: – Твой?

– Мой, – гордо отвечает Светка. – Мишаня. А вон тот сорванец, Мирон, мой старший.

– Ой, как здорово, – наблюдая за белокурым мальчиком, что шлепает по луже, улыбаюсь я. Вот тебе и сохла по Илюшке. – И кого ж в пару взяла?

– Так Всеволода ж, – краснеет девушка. – Прилип как банный лист, не отвяжешься.

– Так смотрю, хорошо прилип.

Мы вместе хохочем. Уж что-что, а упорства нашим мужчинам не занимать.

– Трое мужчин, – качаю головой. – И как же ты с ними справляешься?

– Да хорошо справляюсь. Свои же, не чужие. Дочку рожу себе в помощь.

– Еще и дочку?

– А что такого? – не понимает моего удивления Светка. – Хорошо, когда щенков много. Родители нам помогают. Души не чают во внуках. Мы счастливы.

– Самое главное, – тепло улыбаюсь девушке. Завидую немного. Большая семья – это здорово.

Еще немного поболтав с волчицей, отправляюсь гулять дальше. Больше никого не встретив, выхожу на узкую тропку, что спускается к речке.

Наше с отцом место для рыбалки выглядит так же, как и несколько лет назад. Видимо, теперь не я одна люблю здесь удить рыбку.

Присаживаюсь на лавочку и всматриваюсь вдаль. Берег с этой стороны довольно высокий, а противоположный наоборот низкий. Хорошо все просматривается. Вот и сейчас среди оголенных деревьев вдалеке виднеется добротный бревенчатый дом. Раньше его там не было. Нужно бы спросить у мамы, кто это там обосновался.

Время пролетает незаметно. Внутренне ощущаю, что солнце уже склоняется к горизонту, а мне бы еще дойти до одного места.

Лес выглядит уставшим. Опавшая листва шуршит под ногами. Деревья постанывают и кряхтят под напором ветра. Мне неуютно, но возвращаться не хочу.

Стоит только вступить на территорию кладбища, как кажется, что звуки становятся тише, а вокруг разливается спокойствие и умиротворение. Я уверенно двигаюсь вперед, не глядя по сторонам. Останавливаюсь, только когда дохожу до могилы отца. Молчу. С того самого момента, как узнала, что его больше нет, не могу даже в мыслях сказать ему и слова. Наверное, это по=детски глупо, но уж как есть. И уж тем более, я понимаю, что обижаться на родителя не имею права, но до сих пор обижаюсь.

Постояв несколько минут рядом с добротным деревянным крестом, украшенным замысловатой резьбой, отправляюсь обратно. Еще не время говорить. Может, в следующий раз…

***

Как добираюсь до дома, не замечаю. Смутные чувства терзают душу. И только увидев машину Ильи, настроение немножечко поднимается. Все-таки заехал.

Илья с мамой расположились на кухне. И только присоединившись к ним, осознаю, как я сильно замерзла. На Илью почему-то не могу смотреть. Никогда не жаловалась на смущение, но именно сейчас оно захватывает меня.

Рассказываю о Свете, но разговор как-то не клеится совсем. Мамин маневр я замечаю. Родительница дает нам возможность поговорить наедине. Только о чем говорить-то?

– Лина… – уж очень серьезно произносит Илья, и я сердцем чувствую, что он хочет сказать что-то очень важное, но один знакомый "М" рушит момент.

– Прости, – говорю Илье и выбегаю из кухни, а лучше вообще из дома. Не ответить на звонок Марка я не могу. Этот урод мало того что будет названивать, до тех пор пока я не возьму трубку, так еще и, не дай Луна, отправит кого-то в поселение следить за мной. Да и вообще, какого хрена он мне звонит без конца?

– Привет, – придав голосу радости, отвечаю на звонок. Марк всегда очень чутко улавливает мое настроение. Сейчас мне как никогда нужно делать вид, что ничего нового в моей жизни не происходит.

– Привет, моя ласковая, – произносит оборотень, и я будто перед глазами вижу его с улыбкой превосходства на лице. – Как у тебя дела?

– Все отлично. А ты как?

– Скучаю по тебе, моя милая.

– Я тоже скучаю, – прикрываю глаза, пытаясь воспроизвести в мыслях образ волка.

– Правда? – усмехается он.

– Почему бы и нет? – хмыкаю, добавляя в голос нахальства. Такая Лина привычна для Марка.

– И правда, почему? – смеется оборотень.

– Заметь, это ты не взял меня с собой, – пусть думает, что этим нанес мне неизгладимую рану. – Хорошо развлекаешься?

– А ты ревнуешь? – понизив голос, спрашивает волк.

– Вот еще, – фыркаю в ответ.

– Жаль, – вздыхает он. – Ну раз не ревнуешь, то пойду я и дальше за стол переговоров развлекаться с напыщенными индюками.

– Устал? – участливо интересуюсь у него. Мне-то на самом деле плевать, но для проформы спросить стоит.