Пешка королевы

Рай молчал, зато его взгляд говорил лучше слов. Я упоминал, что в Арлиссе трудно? Жизнь Рая в это время тоже была явно не сахар, а я на каникулах не удосужился даже спросить – то есть как следует поинтересоваться, ведь сам Рай никогда не признается – все ли у него на самом деле в порядке. Помимо нашествия варваров.

Я посмотрел вниз, на человеческую «поленницу».

– Шериада знает?

Рай не успел ответить – один из нападавших – да, тот, со шрамом – пришел наконец в себя и посмотрел на меня без малейшего страха.

– А, так это ты ручной шаман принцессы. Так бы и сказал, тебя велели взять живым.

Я все-таки его пнул – в висок, туда и целился. Он снова отключился.

Тревога все усиливалась. Господи, да в чем дело?

Я посмотрел на Рая.

– Что?..

И тут в комнату вошли двое – я не успел их рассмотреть, потому что моя голова в этот момент буквально взорвалась от боли.

Согласен, сам виноват, глупо вышло. Нужно было не только выставить, но и держать все это время щит. Нужно всегда быть начеку – как и положено порядочному нуклийскому волшебнику.

Я просто представить не мог, что кто-то попытается напасть на меня на Острове. «Господи, – думал я. – У меня действительно больше нет дома, я нигде не могу чувствовать себя в безопасности!»

Если вы из Нуклия и читаете это, то можете решить, что так мне и надо. Возможно даже – что я ною. Вы, наверное, считаете, что готовым к нападению нужно быть всегда – это нормально и по-другому быть не может. Однако я жил иначе. Я не привык бояться.

И когда, сходя с ума от боли (второй раз за день! В моей жизни явно нужно что-то менять), я смотрел на роскошные туфли с золотой квадратной пряжкой и высоким каблуком, модным в этом сезоне на Острове (чрезвычайно неудобно)… В общем, в тот момент мне не хотелось больше сражаться. За себя – точно нет. Я устал. Кто бы ни был обладатель этих туфель, пусть он катится в бездну. Я хотел расслабиться и не сопротивляться. Будь что будет.

Пока мой взгляд не упал на замершего Рая – он безучастно смотрел прямо перед собой, и мне было слишком знакомо это выражение.

Какой-то волшебник залез ему в голову. Снова. Какой-то волшебник, шаман или кто он там – залез в голову моему другу и подчинил себе его волю!

От неожиданно яркого света глазам сделалось больно. И боль сковала меня снова – я чувствовал ее как липкие путы паутины. Если бы нашелся настолько огромный паук, способный меня спеленать.

Паук нашелся – в образе чернокожего шамана. Больше никаких перьев и татуировок – этот шаман был цивилизованно одет – по моде Острова, я имею в виду. Он пленил и меня, и Рая, а сейчас что-то говорил, и мне пришлось напрячь слух, чтобы различить слова сквозь непрекращающийся звон в ушах.

– …обещали отдать. – Шаман посмотрел на меня. – После того как я возведу вас на трон. Вы также обещали…

– И я все еще не на троне. – Этот голос я знал. Брат королевы, лорд Войт, пару лет назад его отправляли с посольством на Большую землю, потом он вместе с Риданом возглавлял нашу армию, пока не был отправлен в отставку Дамиром. То есть Его Величеством, конечно, но король давным-давно ничего не решал. Впрочем, и принц-наследник не славился страстью к государственным делам, так что не знаю, чья была идея. Но случилось все это еще до Шериады.

– Что ж, этому есть всего одно препятствие, – сказал шаман. На нашем языке он говорил так чисто, будто с детства его знал. – Давайте спросим, где ваша принцесса. Этот мальчишка наверняка знает.

Голову тут же сдавило невидимыми тисками, перед глазами заплясали алые круги.

– Ну и где же сейчас принцесса? – ласково поинтересовался шаман, а лорд Войт наконец посмотрел на меня. Как на спутника – то есть как на грязь под ногами. Или как на надоедливую болонку своей дамы.

Боль стучала в висках. Это было похоже на обычную мигрень, когда утром встаешь после четырехчасового сна, зная, что день предстоит длинный и тяжелый. В общем, как всегда.

Мне вдруг сделалось смешно. Я с легкостью мог избавиться и от шамана и от лорда, но вот Рай… Что за заклинание на него наложили? Требовалось время, чтобы разобраться. Я видел рисунок, но он почти ничего мне не говорил. Что будет, если шаман упадет, например, без сознания? Не навредит ли это Раю?

И были еще, конечно, гвардейцы, телохранители лорда Войта – пятеро в комнате, и кто знает, сколько за дверьми, в коридоре. Как быть с ними?

У нуклийского мага такой вопрос даже не возник бы – убить, и дело с концом. Но я не нуклийский маг.

– Где принцесса? – повторил шаман с расстановкой, и боль стала яростнее. Теперь она напоминала боль, которую я чувствовал каждый раз, когда пытался разобрать высокий нуклийский в очередном домашнем задании Байена.

Самое смешное – мой ответ шаману ничего бы не дал. Поэтому я не стал строить из себя героя.

– В Нуклии. Ссорится с братом.

Наступила тишина. Шаман смотрел на меня, и лорд тоже. И гвардейцы. Как же я стал популярен, да к тому же за столь короткий срок! Может, и не нужно ничего менять?

– Что он несет? – первым не выдержал Войт.

– Правду, – отозвался шаман, глядя на меня с не меньшей растерянностью. – Правду, я чувствую.

Ну еще бы. Я рассматривал Рая, пытаясь разгадать рисунок заклинания. Вот узлы, так, а где же под этой паутиной центр?

Шаман с лордом переглянулись, и я не смог не рассмеяться при виде их замешательства. Все это было бы забавно, если бы не Рай. Стоило быть сдержанным, и, может, тогда Войт не предложил бы:

– Пытай мальчишку, это его друг. Он расскажет, что это за Нуклий.

Я дернулся, но смог лишь пошевелить рукой. Все это время я работал с заклинанием Рая, а не со своими «путами». А, похоже, стоило.

А шаман уже поворачивался к Раю.

У меня екнуло сердце. Видит бог, я бы все им рассказал – лишь бы дали время освободиться. И в ноги бы упал, если бы было нужно, и умолял бы.

Не пришлось. Ни я, ни шаман ничего не успели.

Из воздуха – то есть из портала, разумеется, – рядом со мной возник Криденс.

Немая сцена на этот раз не затянулась.

Криденс ждать не стал. Любезничать тоже – шаман схватился за горло, хрипя и царапая шею ногтями. Он пытался освободиться от невидимой хватки, рвал на себе одежду. На паркетный пол со звоном посыпались пуговицы – в моде нынче были высокие воротники.

– Не надо, – прохрипел я.

Только тогда Криденс обернулся. Гвардейцев он как будто не заметил, ошеломленного лорда и заколдованного Рая тоже: люди – что на них смотреть?

Его взгляд уперся в меня.

Я вздрогнул. Все его разговоры о мести, для которой придет время после его освобождения, сразу всплыли в моей памяти.

И вот Криденс пришел мстить.

Честно говоря, момент был шикарный. Я в путах не успел бы даже создать щит, подвеска Шериады, похоже, не работает – она даже сейчас не нагрелась. Я был совершенно беззащитен у его ног. Пожелай он, и печать легла бы, наверное, сразу – не пришлось бы ждать от двух дней до недели. Я уже представил, как это будет, когда Криденс вдруг спросил:

– Этот волшебник тебе докучает?

Я в недоумении смотрел на него.

Криденс говорил по-нуклийски, поэтому понял его только я. И если гвардейцам и Раю было все равно, то лорд Войт привык, чтобы его замечали.

– Что здесь творится?! – сердито воскликнул он. – Ты кто так…

Криденс заставил его онеметь, даже не повернувшись, не произнеся ни слова, ни сделав и жеста. Лорд открывал и закрывал рот – прямо как рыба в аквариуме принцессы Элизабет. И не мог произнести ни звука.

«Хорошее заклинание, надо будет научиться, – думал я, глядя на Войта. – Некоторым аристократом не мешало бы полюбить тишину».

– Элвин?

Я перевел взгляд на Криденса. В голове было пусто, если не считать боли. Ее обычно сравнивают с молоточками, но эту я бы назвал кувалдой.

– Просто хочу понять, на тебе лежит его заклинание потому что ты позволил? – с обычной для себя высокомерной ленцой поинтересовался Ворон.

Я мотнул головой – и очень зря: боль в висках сделалась еще яростнее.

– То есть он на тебя напал? – Криденс посмотрел на кашлявшего шамана. – Ясно.

Стоит, наверное, уточнить: когда нуклийскому магу в подобной ситуации «ясно», кто-то обязательно упадет на пол со сломанной шеей. Шаман упал рядом со мной, и я испуганно дернулся, но Криденс понял это по-своему.

– Да, знаю, ты бы и сам справился. Но ты же не любишь убивать, так что позволь уж мне сделать всю работу за тебя, я не против.

Я до крови прикусил губу, готовясь к печати. Но Криденс, пожав плечами, отколол от камзола шамана брошь в виде серебряного паука, бросил ее на пол, и паук ожил. Черный, мерзкий, резво перебирая лапами, он бросился ко мне.

Криденс его раздавил – так быстро, что я даже испугаться не успел.

Не дававшая мне двигаться «паутина» тут же исчезла.

Я посмотрел на Криденса – тот ответил недоуменным взглядом. Как будто спрашивая: «Что? Еще помощь нужна?»

Тут, неестественно глубоко вздохнув, упал на пол Рай. Моментально забыв про Криденса, я кинулся к нему. Про такое дыхание нам рассказывали и на уроках целительства, и на боевой магии – оно означало, что сердце бьется в агонии, а человек на самом деле не дышит. В половине случаев для спасения требовалась сердечно-легочная реанимация («До прихода нормальных целителей, – не обольщайтесь, сами не вытащите», – говорил наставник). А в другой половине – снять проклятие. Не знаю, что сложнее.

К счастью, я не потерял голову – спасибо Арлиссу. Тренировки там суровые, но в таких случаях помогают. На груди Рая плел паутину еще один паук – и от страха я его просто сжег. Криденс хмыкнул за моей спиной, зато Рай задышал нормально. Он даже пришел в себя, открыл глаза – и тут же, свернувшись калачиком, застонал от боли.

Я беспомощно замер рядом. Проклятия же больше нет, тогда в чем дело?

– Вот что бывает, если неправильно наложить ментальное заклинание, – заметил Криденс, опускаясь на колени. – Подвинься-ка.

– Не трогай! – Я чудом не создал атакующее проклятие. Любое, потому что в тот момент у меня какая-то гадость вертелась в голове, и похуже удушения. Я был в ужасе.

Криденс смотрел на меня. Ему полагалось хотя бы вспылить или тоже напасть. Но он лишь очень спокойно – как говорят с человеком в шоке – объяснил:

– Тогда он умрет. Ты ведь не знаешь, что делать, не так ли?

Даже помогая, Криденс объяснит, какой ты неуч и недотепа, и при желании он справится и одним взглядом – даже говорить ему будет необязательно.

А я, наверное, сошел с ума, потому что посторонился и позволил ему положить руки на голову Рая.

В это время лорд Войт с интересом изучал тело шамана, особое внимание уделяя сломанной шее. Как будто не мог поверить, что возможно сломать ее не прикасаясь. Еще как возможно. Странно, что Войта это нисколько не испугало. Он выпрямился как раз тогда, когда Криденс отнял руки от Рая и встал.

– Все. Успокойся, Элвин, я…

Тут Войт сделал огромную глупость. Может, самую страшную в своей жизни – влепил Криденсу пощечину. И, сверкая глазами, воскликнул:

– Как ты посмел?!

– Не надо! – в ту же секунду вскрикнул я. – Не убивай его!

Держась за щеку, Криденс обернулся. Пришед-ший в себя Рай вцепился в меня как утопающий в соломинку.

– Почему? – спокойно поинтересовался Виета. Брызжущий слюной от ярости лорд, похоже, интересовал его не больше таракана.

Я сглотнул, обнимая Рая.

Потому что на защиту Войта бросятся гвардейцы. Странно, что они до сих пор этого не сделали, однако, если их господина поднимут в воздух и попытаются сломать шею – сделают.

Потому что тогда Криденс их убьет – пять человек! Потому что сам лорд пусть и мерзавец, но он живой, а жизнь бесценна.

Потому что хватит смертей, довольно. Но если бы я попытался объяснить это Криденсу, он в лицо бы мне рассмеялся и все бы сделал по-своему.

Тогда я выбрал причину, которую Ворон понял:

– Он родственник Повелительницы.

Криденс поднял брови и с интересом посмотрел на Войта.

– Неужели? Дальний, наверное? Похоже, не одному мне не повезло с родственниками.

А лорд Войт снова замолчал. И под насмешливым взглядом Ворона медленно, через силу опустился на колени. Ровно то же самое сделали следом за ним и гвардейцы. Я видел нити ментальной магии и думал, что лучше это, чем убийство.

Криденс улыбнулся – уж теперь-то, по его мнению, наступил порядок. Потом, мельком взглянув на Рая, сказал:

– Пойдем домой, Элвин.

– Куда? – вырвалось у меня.

Криденс протянул мне руку.

Руку. Мне. После печати, после приказов! Мир определенно сошел с ума. Все миры.

– У Повелительницы же здесь есть дом? Она сказала, что есть. Это она меня прислала. Идем?

– Элвин, кто это? – спросил Рай.

– Все хорошо, – шепнул я, помогая ему встать. – Сейчас мы вернемся в поместье принцессы.

Рай поднял голову и посмотрел на меня мутным от боли взглядом.

– Что ты, нас отсюда не выпустят.

– Выпустят. Держись за меня очень-очень крепко и закрой, пожалуйста, глаза. Хорошо? – Я дождался, пока Рай это сделает, и спросил у Криденса по-нуклийски: – Тебе нужен портал?

Ворон покачал головой и сжал в руке какой-то артефакт.

Особняк Шериады был тих и мрачен – как, впрочем, и всегда. Шериада не любит яркий свет. Никогда не видел, чтобы ее комнаты были как следует освещены. Ходят слухи, что Повелительница подчинила себе духов, обитающих в сумраке, поэтому и старается, чтобы в комнате было больше тени – дополнительная защита. Глупости: Сиренитти достаточно одного только желания, чтобы вызвать духа. Мне кажется, у нее просто что-то с глазами. При ее образе жизни королеве положено иметь целый букет хронических заболеваний.

Тишина, а точнее – одиночество (странно было идти по длинному коридору и не встретить ни одного слугу) пугали меня раньше, но после Арлисса я привык и совсем не удивился, когда к нам вышел только дворецкий – Алекс, без лакеев. Еще одна традиция: в Нуклии прислуживают люди, и волшебники стараются их не только не замечать, как делают и аристократы на Острове, но и вообще об их существовании забыть, в ход даже идут специальные скрывающие чары. Совсем недавно считалось, что один вид слуги-человека может оскорбить волшебника настолько, чтобы это могло стать причиной вызвать на дуэль хозяина этого слуги. Поэтому подчиняющие печати так популярны: кто-то же должен служить сильным магам, и к концу обучения в Арлиссе все они обзаводятся рабами-волшебниками. И поэтому до сих пор не изжила себя традиция отправить курьера-человека с вызовом, чтобы уж наверняка вывести оппонента из себя.

А я еще удивлялся, почему Ори меня боится!

Да, поэтому у Криденса не было камердинера: Ворон не успел никого подчинить, а слуга-человек оскорблял его чувство прекрасного.

– Добро пожаловать, господа. – Дворецкий-демон церемонно поклонился. – Миледи предупредила о вашем приезде и просила чувствовать себя как дома. Что я могу для вас сделать?

Рай покачнулся и сполз бы на пол, если бы я его не удержал. Криденс посмотрел на нас.

– Где здесь лаборатория?

Высший демон в роли дворецкого совершенно его не смутил. Неужели для Нуклия это в порядке вещей? Или это нормально для сумасшедшей Повелительницы, поэтому ее подданные не удивляются?

Алекс помедлил с ответом, прикрыв глаза. Наверняка мысленно общался с Шериадой за сотню миров отсюда. Высшие демоны на такое способны.

– Третий этаж, господин, вторая дверь слева. Позволь, я тебя провожу. Миледи просила сообщить, что там хороший запас готовых зелий.

– Отлично. – Криденс посмотрел на меня. – Элвин, твой брат, похоже, без сознания?

– Что? – Я не сразу понял, о ком он говорит. Потом посмотрел на обмякшего Рая и торопливо проверил дыхание.

– Дышит?

– Да. Почему?..

– Потому что тот волшебник был неумел. Не бойся, это не смертельно, раз дышит, – Криденс подхватил ноги Рая, пока я обнимал его за плечи. – Куда нести?

– Второй этаж. Первая дверь слева, – ответил я и скривился от головной боли. – А почему не магией?

– А ты позволишь? – удивился Криденс.

«С каких это пор ты спрашиваешь моего позволения?» – подумал я. Удивительно, какие мысли бродили в голове: я сам страдал от жестокой боли, Рай был без сознания, а думал я о Вороне. Что со мной не так?

– Конечно, нет.

– Тогда понесли.

Комната Рая нисколько не изменилась. А, собственно, почему она должна была меняться – за две-то недели? Это я успел влезть в нуклийскую политику по самые уши, поэтому мне кажется, будто прошел уже год.

Похоже, Рай тоже крепко влип в политику, только не Нуклия, а Острова. Не знаю, что хуже. Шериада, что ты с нами сделала? Зачем?

– Третий этаж? – деловито поинтересовался у дворецкого Криденс, когда мы уложили Рая на кровать.

Алекс кивнул.

– Идем, господин.

– Да, и обед… То есть ужин, – поправил сам себя Криденс, оглянувшись на окно без штор, за которым царила глубокая ночь. Впрочем, зимой на Острове темнеет рано, так что сейчас с равным успехом могло быть и семь, и десять вечера. А то и полночь.

Но вряд ли Рай остался бы во дворце так поздно.

– Я не голоден, – от головной боли меня тошнило, о еде противно было даже думать.

Криденс усмехнулся, но я заметил, что он встревожен. А может, мне это почудилось: с чего бы Виете тревожиться обо мне?

– Еще как голоден. Идем, демон. Как там тебя?..

«Настоящий лорд всегда знает лучше всех, что другим нужно, и никогда ничему не удивляется. Да, Криденс?» – подумал я с раздраженной усмешкой.

Они с дворецким скрылись за дверью, а буквально в следующее мгновение в комнату заглянул лакей, судя по выговору, не нуклиец, и поинтересовался, не нужна ли молодому господину помощь.

Молодой господин с удовольствием постучал бы лбом о стену – может, хоть мигрень бы прошла. Но Рай лежал на кровати и не приходил в себя, был слишком тих и неподвижен.

– Принесите воды, – попросил я. И, тронув лоб Рая, добавил: – Полотенце тоже, пожалуйста.

Рай горел. Ничего удивительного: высокая температура – побочный эффект большинства ментальных проклятий. Сиренитти, не великая поклонница этого подвида магии, рассказывала потом, как в первые годы была настолько неопытна, что головы ее жертв просто взрывались после того, как она читала их мысли.

«Меня до сих пор передергивает, когда приходится использовать это заклинание, – поделилась она. – Ужасно. И платок я все равно с собой ношу».

Я спросил тогда, зачем платок, есть же бытовая магия. Взмах руки – и никакой крови.

«Потому что когда чужие мозги оказываются у тебя на лице, так и хочется утереться», – ответила тогда Повелительница. Говорят, с годами она стала тем еще циником. А другой я ее и не знал.

У Сиренитти были проблемы из-за избытка магии, потенциал у нее ведь бездонный. На самом деле основные побочные эффекты ментальных заклинаний – температура, мигрень, тошнота, крайне редко и только при повторном воздействии – амнезия и эпилепсия. Нил говорил, свою он заработал именно так. Правда, научился с ней справляться – в Нуклии полно нужных зелий. Поэтому даже я видел его припадки, от силы раза два или три.

Вчера (или уже позавчера), после неудачного свидания с Алией я успел об этом прочитать, но сейчас все равно волновался. Кто сказал, что Рая заколдовали впервые? Включая Руадана, это уже второй раз.

– Эл, – еле слышно пробормотал Рай, когда я положил ему на лоб прохладное полотенце. – Ты? Откуда?..

– Прости. Я должен был оставить тебе артефакт или хотя бы заклинание, чтобы знать, что ты в безопасности.

Такое же, которое следило за Алией – даже сейчас, в другом мире я знал, что с ней все в порядке. Впрочем, это все, что я знал.

При мысли об Алие мне стало тоскливо, и я поспешил отвлечься на Рая.

– О чем ты говоришь? – Рай оттолкнул меня и попытался сесть, но тут же схватился за лоб. – Господи, как болит голова!.. Черт, лорд Войт!.. Эл, он отправит сюда гвардейцев, если узнает, что ты вернулся! Тебе нужно…

– Не отправит.

Рай попытался сфокусировать на мне взгляд, но тут же застонал, зажмурился и упал обратно на подушки.

– Ты не понимаешь, у него есть шаман…

– Уже нет.

– Нет?

– Нет. Он мертв.

Рай сжал пальцами виски.

– Я не понимаю.

– Тише, просто расслабься. Все хорошо. Никто сюда не придет, ты в безопасности. А Шериада знает?

– Знает? – Рай слабо усмехнулся. – Эл, да ведь она все это устроила. Она скупает земли аристократов, вообще все! Я присутствую при заключении сделок. Такое чувство, что она хочет, чтобы весь Остров принадлежал ей одной.

Экономика, как и политика, не была в сфере моих интересов. Но даже я знал, что доля королевских земель уменьшалась с каждым годом. Аристократы же наоборот, становились богаче и, конечно, влиятельнее.

Неудивительно, что Шериаде это пришлось не по вкусу.

– А лорд Войт? – Он был богатым землевладельцем, между прочим. – Рай, я не понимаю, он же всегда был верен короне.

– Был, конечно, – хмыкнул Рай. – Пока корона танцевала под его и Ридана дудку. Ты не знал? Его сестра – королева, конечно, он верен! Самому себе.

– Но король…

– Когда королю было до нас дело? – Рай обессиленно закрыл глаза. – Господи!.. Воды, пожалуйста!

Я потянулся к кувшину на кофейном столике и чуть не смахнул чашку с мокнувшим в ней полотенцем. Руки дрожали, комната то и дело начинала вращаться.

– Сейчас, – бокал, как назло, выскальзывал из рук. – Минуту.

– Лучше зелье, – раздался от двери голос Криденса.

Я вздрогнул и все-таки уронил бокал. Тот красиво замер в сантиметрах от пола. И вода тоже замерла. А потом вернулась обратно – в бокал. Тот прыгнул на столик, покачнулся и застыл.

А ведь Криденс на него даже не смотрел – ничего себе!

– Лучше зелье от головной боли, – повторил Криденс. – Других последствий это ничтожество твоему брату не оставило?

Я не стал поправлять.

– Кажется, нет, только жар. Рай, – спросил я на языке Острова. – Как ты себя чувствуешь? Кроме головы что-нибудь болит?

Рай прижался к чугунному изголовью кровати и растерянно посмотрел на Криденса.

– Я… Это… Кто это, Эл? Твой друг?

Его я тоже поправлять не стал, хотя Криденс был мне кем угодно, но точно не другом.

– Да. Рай, как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – он снова сжался и побледнел, казалось, еще сильнее. – Голова болит ужасно. И тошнит.

Я перевел. Криденс хмыкнул.

– Неуч, а не маг. У вас тут все такие? Тогда неудивительно, что ты…

И тут случилось очередное чудо за день: Криденс осекся. У него явно на языке вертелось очередное оскорбление, но Ворон почему-то не стал его озвучивать. Вместо этого он сказал:

– Тогда пейте. – и протянул мне бокал. – Этот твой. А второй… – он равнодушно посмотрел на Рая и приказал на языке Острова, почти без акцента: – Пей.

– Да, милорд, – откликнулся Рай, дрожащей рукой забирая бокал.

Криденс довольно усмехнулся. Наверняка в его представлении Рай вел себя именно так, как и положено человеку в присутствии волшебника.

– Рай, подожди, – попросил я. И осторожно придержал его руку: он бы обязательно разлил зелье – так сильно дрожал от озноба. – Криденс, что там?

– Попробуй, – спокойно предложил Виета. – Обычное зелье от головной боли, я почти ничего не добавлял. Сиренитти не зря называют лучшей целительницей в мирах. Но ты попробуй, если не веришь.

Не все яды действуют настолько быстро, чтобы проба помогла определить их. Но я знал простое заклинание, определяющее их наличие быстрее банального дегустатора. Точнее, его трупа, ведь если бы там был яд, то уж точно смертельный.

Впрочем, зачем Криденсу травить Рая?

Яда не было. Ворон хмыкнул, когда бокал на мгновение осветился золотом, и сказал:

– Рог единорога справился бы быстрее. Что? Ты его с собой не носишь?

Я помог Раю взять бокал и проследил, чтобы он выпил, а после – уложил на подушки.

– Сейчас станет легче. Я тебя укрою, хорошо? Жарко?

Рай вздохнул и закрыл глаза.

– Я… Прошу прощения, я немного посплю…

– Да, я туда снотворное добавил, – сообщил Криденс. – Общеизвестно, что люди лучше всего исцеляются во сне, в отличие от нас. Что?

– Что ты здесь делаешь? – я встал так, чтобы закрыть собой притихшего Рая.

Ворон усмехнулся и тут же поднял руки ладонями ко мне.

– Полегче, демонолог, брата разбудишь. Кстати, сколько у тебя братьев? Они все гуляют беззащитные? Или ты все-таки додумался защитить, не знаю, ту женщину и девочку на портрете, например?

– Что тебе нужно? – сказал я жестче, и мой голос испугал даже меня – кажется, я умудрился вплести в него магию, прямо как Шериада. Знать бы еще, как.

Криденс и бровью не повел.

– Меня прислала Повелительница, я же говорил, – он помолчал, глядя на меня, потом продолжил: – Ты сбежал, Сиренитти занята с посольством…