Танец масок

Через полчаса – сверхскорость для министерства, но Эш уже в прямом смысле лез на стенку – привели пять констеблей и одного инспектора. Эш выслушал их показания и попытался вытрясти из инспектора душу. Когда, спустя минуту душа не появилась, вмешался Ричард. Тогда Эш инспектора отпустил и принялся нарезать круги по кабинету.

Чопорные, спокойные и консервативные имперцы смотрели на бегающего по кабинету, точно загнанный волк, лорда в священном ужасе. Когда кто-то тихонько поинтересовался, не стоит ли позвать врача, Эш взвыл не хуже того волка и атаковал стол. Стол устоял, но бумаги с него снова посыпались дождём. Отскочивший к стене Эш пошёл было на второй заход, но между ним и столом встал Ричард и, ласково улыбаясь, заметил, что: «Тут, господин, вы, наверное, уже закончили».

Напоследок Эш всё-таки посулил министру парочку проклятий и всевозможные беды, и только потом позволил Ричарду себя увести.

– Они идиоты! – жаловался теперь Эш. – Дикон, как можно быть такими непроходимыми глупцами!

– Господин, позвольте заметить, – спокойно отозвался Ричард, – что ни в одном детективном романе полиция ещё ничем не помогла следствию.

Эш обернулся и непонимающе посмотрел на «брата».

– Детективном романе?

– Да, господин.

– Ты это… читаешь?

– Случается, господин.

– Безумие! – выдохнул Эш. Потом задумчиво поинтересовался: – Зачем тогда вообще нужна полиция?

– Наверное, чтобы раскрывать те дела, которые в детективных романах не описаны, – снова улыбнулся Ричард.

На улице накрапывал дождь. Промозглый ветер гнал по небу тяжёлые серые тучи, солнце скрылось окончательно: город готовился к очередному туману. Подняв воротник плаща, Эш огляделся и поморщился: всё вокруг было серым: ярко-серым, тускло-серым и грязно-серым.

«Ненавижу этот город», – снова подумал герцог Виндзор.

Его карета ждала у ворот министерства. Рядом стояли три кэба, и кучер Эша, вместе с извозчиками спрятавшись от дождя под одним зонтиком, лакомился горячей картошкой. Продавец, толкая перед собой ярко-алый пышущий паром лоток, как раз пересекал площадь Звезды.

У Эша непроизвольно засосало под ложечкой: картошку он тоже любил, какой бы плебейской эта еда ни считалась.

– Дикон, – позвал он.

Ричард проследил его взгляд и кивнул.

– Минуту, господин. Только постарайтесь пока никого не убить.

Эш усмехнулся. Против такой заботы он, чего уж тут, против не был.

По другую сторону от площади высился Сенжемский дворец. Слева от него был разбит тот самый парк, в ворота которого сейчас забегал Дикон – наверное, всё-таки решил ещё и молока достать. Эш был только «за».

А потом его привлёк фонарь у дворцовых ворот. Сейчас он, конечно, не горел: хоть и пасмурно, но всё ещё был день, и фонарщик пока не пришёл. Но что-то… что-то с этим фонарём было не так.

Эш торопливо пересёк площадь. Дождь усилился, проезжающий мимо кэб обдал герцога водой из лужи, но Эш не обратил внимания: знакомый запах щекотал ему нос. Кровь.

Судя по полицейским отчётам, тело принца Филиппа нашли… в основном на воротах. По крайней мере, голова была на одном из чугунных шпилей. Руки там же, под ними валялось то, что осталось от груди. Сердца, как отмечал полицейский врач и подтверждал дворцовый лейб-медик, там не было. Так же, как и половины левого лёгкого. Их да нижнюю часть туловища найти так и не удалось, исключая, хм, член: его затейливый убийца повязал ленточкой и пришпилил рядом с головой. На фотокарточке это смотрелось забавно, Эш оценил, хотя когда поделился с Ричардом, тот почему-то даже не улыбнулся. Но Дикон вообще впечатлительный.

Убийство произошло почти две недели назад, и дождь давно смыл всё, что не оттёрли слуги, и даже запах был слабеньким. Однако Эш думал, он почувствует его у злополучных ворот – но нет, он шёл от фонаря.

Эш остановился, машинально постукивая тростью камни мостовой. Город словно замер: исчезли звуки, даже постоянная вонь, слабо, но ощутимая даже здесь, в сердце столицы, больше не замечалась. Эш стоял и, запрокинув голову, смотрел на фонарь. Ветер сорвал шляпу-цилиндр, но Эш не заметил, как не замечал и стекающие по лицу капли дождя.

Фонарь вонял, и совсем не железом. Эш осторожно протянул руку, пальцем лишь на миг дотронулся – и кашемировую перчатку прожгло насквозь. Как-никак, а железо, хоть им сейчас и не пахло.

Отдёрнув руку, Эш закрыл глаза, сосредоточился. Образ девушки из тумана возник сразу же: худенькая, тоненькая, она пела, и Эш с трудом различая слова, вдруг понял: сирена. Что ж, это объясняло, почему убивают только мужчин, но… Сирена здесь, так далеко от моря? Не по реке же она доплыла?

Кто-то привёз её? Эш сталкивался и с таким: некоторым ценителям из аристократии удавалась поймать существ с «той стороны». Их держали в железных клетках, пленники слабели день ото дня и долго не проживали. А здесь, получается, не только смогли поймать сирену, но ещё и заставить петь…

Эш наклонился, провёл рукой по мостовой. След вёл к фонтану – тоже с сиреной, такой, какой её представляли люди – обнажённой, в чешуе, и с рыбьим хвостом. Подобные уроды не встречались и на «той стороне», зато человеческое воображение и не на такое оказалось способно. Впору было восхититься.

Эш погладил бортик фонтана, замарал вторую, ещё целую перчатку в пыли и принюхался. Получалось, что сирена вынырнула из фонтана. Эш представил, как она плывёт по трубам, кстати, тоже железным… Усмехнулся и снова потянул носом.

Его обдало ароматом свежеиспечённого хлеба.

– Ваша шляпа, сэр. Сэр?

Эш удивлённо обернулся.

Мальчишка-подметальщик, весь в пыли и с огромной метлой выше его самого, протягивал невредимый цилиндр и очаровательно улыбался. «Полукровка», – машинально отметил Эш и тут же удивился. Кажется, это был первый уродливый полукровка на его памяти: парнишка здорово напоминал лицом лягушонка: несоразмерно большой рот, маленькие глазки, почти невидимый нос. И серые волосы в ужасном беспорядке, как будто стригли их давным-давно и спустя рукава.

При этом улыбался мальчик действительно очаровательно, и его улыбка была Эшу почему-то знакома.

– Сэр? – тем же звонким, девчачьим голосом повторил мальчик. – Вы в порядке, сэр?

Эш молча забрал у него цилиндр, надел – хотя волосы уже были безнадёжно мокрыми. Мальчишка всё стоял и чего-то ждал, опираясь на свою метлу. Через минуту, опомнившись, Эш, порылся в кармане и кинул ему первую попавшуюся монету – шиллинг. Мальчишка поймал её ещё в воздухе, тут же куда-то спрятал (хотя в его безразмерных штанах и курточке карманов не было) и отвесил шутовской поклон.

– Благодарствуйте, добрый сэр!

– Мы раньше не встречались? – перебил его Эш.

Хихикнув – тоже совершенно по-девчоночьи – мальчик окинул Эша ужасно знакомым взглядом: изучающе, с ног до головы.

– Нет, сэр, я б вас запомнил, – и, отвернувшись, принялся мести улицу. А на деле – месить грязь в лужах.

Эш всё наблюдал за ним, не понимая, что не даёт ему покоя. Надо было позвать констебля, пусть схватит парня: последнее время полукровок не хватает, а их магия империи очень нужна… Но что-то Эша останавливало, и он не понимал, что. А когда Эш что-то не понимал, он начинал злиться.

– Господин? – Вернулся Ричард. В одной руке у него была кружка молока, в другой – бумажный пакет с картошкой. От пакета исходил ароматный пар. – Господин, ваши перчатки…

Эш снял их и, небрежно отбросив, протянул руку. Ричард подал ему кружку и пакет, но Эш взял оттуда только одну картофелину, остальные отдал Дикону.

– Ты ведь тоже не завтракал.

– Благодарю, господин, – голос Ричарда был совершенно нейтральным, и непонятно было: правда благодарит, или это простая вежливость. А Эшу лень было угадывать.

Мимо прошёл – точнее уж протанцевал – мальчишка-подметальщик. Вальс с метлой у него получался весьма изящным. «Ему что, мёдом тут намазано?» – подумал Эш, когда мальчишка вдруг остановился, потянул носом. Смешно поморщился, снова потянул и облизнулся. А потом просительно уставился на Дикона. Тот усмехнулся.

– Держи. – Ричард вытащил из пакета исходящую паром картошку.

Мальчишка снова расплылся в улыбке – определённо Эш её уже где-то видел! – выпалил: «Спасибо, добрый сэр!» и недолго думая, вгрызся в картошку. Метлу он хозяйственно обнял ногами, прислонившись к бортику фонтана. Эта метла между ног живо ещё раз напомнила Эшу, что парнишка – полукровка. Впрочем, так экстравагантно на балы прилетали только полукровки женского полу – ведьмы. Их же мужчины были более… практичны и, в крайнем случае, обходились лошадьми.