Тринадцать месяцев

Я еще продолжала ходить на уроки, но передвигаться было все труднее и труднее. В один из уроков с Хусейном я увидела на столе книгу «Люди и демоны». Удивилась и спросила:

– Это чья книга?

– Хлам моего дяди.

– И много у него такого «хлама»?

– Целая комната. Пойдем, покажу. – и он завел меня в коморку, где на полках стояли труды Феофана Затворника, Добротолюбие и еще куча всяких книг с золотыми тиснеными корешками.

– Дядя чем занимается?

– Маляр он.

– Можно книжку взять почитать?

– Да, пожалуйста.

Я взяла парочку и написала письмо, мол, беру на неделю, обязуюсь вернуть. На следующем уроке Хусейн почетно вручил мне ответное послание, которое начиналось со слов: «Дорогая моя сестра во Христе, Мзия» и изобиловало церковно—славянскими оборотами. Написано было довольно грамотно, почти без ошибок. Мы стали переписываться. Потом созваниваться. Тем временем мне надо было ложиться на операцию.

Первое свидание

Я постепенно возвращалась к жизни после операции, заново училась ходить, Эрик названивал и требовал встречи. Я выползла в парк к фонтану.

– Я расскажу о своей жизни, – начал он. – Ты меня так хорошо слушаешь. Даже дома так никто не умеет. Только начну, говорят: «Мозги не крути».

Я внимала, иногда вставляя междометия.

Водопад прорвало.

– У меня самое светлое воспоминание в жизни – это армия. Я служил сперва в Белоруссии, потом в Чехословакии. Там я впервые в жизни наелся. Очень люблю жареную картошку. Кормили нас хорошо, от пуза. Дома такого не было. Я даже подрос на 3 сантиметра. Хочешь я скажу десятизначный номер моего автомата. До сих пор помню.

– Не надо, я верю.

Дальше он стал рассказывать про современные ракетные установки системы Тополь, которые мне были абсолютно не интересны.

Мы давали круги по парку, Эрик был в ударе, расписывал будни советской армии. Я терпеливо ждала объяснения в любви, но их не было. Ему нужны были мои уши.

Иногда он перескакивал на свое детство. Там все было настолько грустно, что я чуть не заплакала.

Жили безбедно на Украине, пока отец был жив. Был он сапожником – цеховиком. Умер, когда сыну было 10 лет. Братья отца повезли хоронить его в Тбилиси. Мать надеялась, что помогут ей растить сирот, но вышло иначе. Они голодали, родной дядя имел план – присвоить себе их часть дома, Эрика сдать в детдом, его сестру спихнуть замуж. Вардуи запила и дети вынуждены были разыскивать ее по улицам и приводить домой.

Я слушала это и переваривала с трудом. Это была история из какого-то параллельного мира. Чем то напомнила мое ПТУ-шное прошлое. Но даже там такие истории были редкостью.

С другой стороны это был мир героев Достоевского, который заслуживал уважения и посильной помощи.

Побег в замуж с территории Зины

…«Та» сторона намылилась уже придти с кольцами меня сватать, и я попыталась подготовить маму к эпохальному событию. Увы, после выяснения личности претендента, я расшиблась о глухую стену неприятия:

– Нет и все! Будут лететь с лестницы вместе с кольцами! Ты меня знаешь!

Я знала. И пошла искать обходные пути. Сбегала к о. Павлу за советом как поступить.

Он моментально вник в суть проблемы и сказал:

– Они все в этом возрасте эгоисты. Избранник-то чем дышит?

– Верующий, за лежачей матерью смотрит, только с работой проблема.

– Выходи. Благословляю.

Дальше было дело техники. Я поскакала к Зине, окрыленная благословлением, и поделилась гениальным планом под кодовым названием «Побег из Шоушенка».

– Можно я к вам потихоньку свои вещи буду переносить, а потом заберу.

Мужененавистница Зина напряглась при слове «замуж», но услышав про духовника, слегка расслабилась. Но свое все же высказала:

– Ой, какое время замуж в твоем возрасте. Это опасно. А вдруг что. И не надо улыбаться! Знаю я вас – один блуд на уме.

Я не смогла сдержаться и лопнула от смеха.

– Вот, правда глаза колет.

Потом сменила тактику:

Ну-ка покажи его. Я в лицах разбираюсь.

Я показала фото в мобильнике.

– Ничего, вроде. – протянул специалист по физиогномике. – На человека похож. Но я б не рисковала. Откуда знаешь, вдруг что. Может, тайный маньяк.

В итоге я потихоньку подготовила все необходимое и в назначенный день Эрик пришел к Зине меня забирать, чтобы перетащить сумку на другую улицу в свою коморку.

Зина открыла дверь и прожгла его своим красноречивым взглядом. Потом отозвала меня на кухню и сказала свистящим шепотом:

– Он мне не нравится. Подозрительный гусь. Ты все же подумай.

Потом вышла к нему и официальным тоном, не обещавшим ничего хорошего, сказала, поджимая губы в нитку:

– Кофе будете?

– Буду. Я люблю кофе. В день десять чашек пью.

Зина удалилась опять на кухню, сделала мне знак глазами следовать за ней, включила воду и стала выдавать новые психологические наблюдения:

– Ты заметь. Болтает много. Уже патология. Сразу согласился на кофе. Подозрительно очень. И 10 чашек в день. Я тебе говорю, он не работник. Может, передумаешь? У меня сердце ёкает…

Я только вздохнула. И так была на нервах.