Бусины

– Кому-нибудь продаст!

– А что он сделает с вырученными от продажи деньгами? – Онна старалась показать Стасу другую сторону горестного для него события.

– Ну, думаю, что сначала он купит себе еду, потом пойдет поиграть в автоматы. Вот, наверное, и все. Ведь ему много не дадут за украденный телефон, – Стас замолчал, что-то еще додумывая. Глаза его смотрели в одну точку, а губы тихонько шевелились.

– Сынок, почему Рома украл? – голос Онны- мамы звучал жестко и тихо.

– Мам, он всегда хочет есть! – Стас замолчал. Онна поддержала эту тишину, чтобы сын услышал свои слова. После паузы тихо заговорила, голос ее был глухой, полный горечи и боли:

– Сынок, иногда взрослые люди не заботятся о своих детях. Как в случае с Ромой. И тогда, чтобы выжить, Рома вынужден брать чужое, потому что заработать сам он не может. А кушать хочется. И отдавать его в колонию для малолетних преступников – это жестоко. Уж если и наказывать, то надо наказывать его родителей. Знаешь, за что?

– За то, что они о нем не заботятся? – глаза Стаса были полны смятения. В его практике такого опыта еще не было. Вокруг него царил мир, полный любви. Люди, которые его окружали, были разные, но они все заботились о своих детях и о нем в том числе. Детский ум отказывался принимать такую информацию. Она увидела его смятение и сказала:

– Помни мои слова, сынок! Самое дорогое – это семья. И надо быть внимательным к членам своей семьи. Заботиться о них в меру своих сил, чтобы они не страдали, как Рома. Он украл твой телефон, но ты узнал, какой ты счастливый человек, потому что с тобой рядом любящие люди. И надеюсь, что ты понял, как непросто жить твоему однокласснику.

Стас молчал. Онна знала, что сын переживает это событие, учитывая новую информацию. И знала, что это хороший урок для ее мальчика.

Уже позже, сидя на родительском собрании, Онна слушала, как родители придумывали наказание для «пропащего ребенка, по которому колония плачет». И этим «пропащим ребенком» был, конечно, Рома. Выждав какое-то время, она встала и вышла к доске, стараясь замедлиться, чтобы найти слова, которые помогут ей объяснить родителям суть происходящего.

– Давайте вспомним, сколько лет злодею, – тихо заговорила Онна. В классе повисла тяжелая тишина, родители недоумевали. – Роме десять лет, – Онна помолчала, чтобы родители вспомнили, что они говорят о ребенке. И возраст этого дитя соответствует возрасту их детей, которых они опекают, лелеют и ЗАЩИЩАЮТ. – И у Ромы есть родители. Почему здесь нет его родителей? Почему сейчас никто не вспомнил о них? А потому что вы знаете, что родители забыли о ребенке. И проще вытолкнуть ребенка из школы, отправить его в интернат, чем привлечь внимание родителей к воспитанию Ромы. Но десятилетнее дитя имеет ли достаточно опыта, чтобы выжить в обществе? Прокормить себя, одеть и адаптироваться в социуме, то есть приобрести необходимые знания и навыки общения и сожительства. Конечно, нет. И тогда ребенок вынужден выживать. Так что это грустная история, – Онна замолчала. Родители поддержали ее одобрительными репликами.

После собрания она пешком шла по вечернему городу, а в голове продолжался разговор про Рому и его родителей: «И родители Ромы были когда-то детьми. И они получили свой первый жизненный опыт, наблюдая за своими родителями, общаясь с ними. Ведь первое, что необходимо малышу, – это выжить. Программа выживания заложена природой во все живое на Земле. И каким же горьким должен быть опыт детей, полученный в семье, если, будучи уже родителями, они думают только о своих утехах». В груди у Онны возникло знакомое ей чувство холода. Оно возникало всегда в тот момент, когда она понимала, что сейчас улучшить ситуацию своими силами нельзя: «Надо время, чтобы люди вернулись к себе, к своим чувствам и желаниям. Тогда каждый будет помнить, что рядом живет не просто женщина или мужчина, а рядом живет совершенно другой мир чувств, желаний, который следует уважать и познавать. Семья будет начинаться не с требований «Я знаю, как надо», а с уважения интересов всех ее членов, независимо от возраста. И семья станет для ребенка образцом отношений между мужчиной и женщиной. Подрастая, он научится уважать интересы близких и узнает, что только в семье он может получить безусловную любовь. Выходя из семьи в мир, ребенок уже должен знать, что рядом с ним чужие люди. И первое правило, которое поможет выстраивать общение в миру – это соблюдение личного пространства, как своего, так и любого другого человека».

Онна шла по аллее, вдыхая смолистый запах молодой листвы тополей. Теплым потоком пряный аромат заполнял ее грудь, согревая и успокаивая. И вот уже побежали огоньки первых радостных умозаключений: «Перестань пугать себя. Ты ведь знаешь, что каждый приходящий на Землю ребенок улучшает свой род. И они приходят уже более чуткие, талантливые, звонкие. Они удивляют своей прозорливостью. Рожденные в эпоху Водолея, наши дети обязательно научатся гармоничному общению и восстановят общечеловеческие ценности».

Решая свои задачи, Онна помнила и о своем эксперименте. Она знала, что не следует прогнозировать, КАК все пройдет. Ей надо просто ждать, доверившись своим единомышленникам. Теперь замедление и невмешательство стало основной ее линией поведения. Ведь получив знания от Вселенной в виде энергии – мыслей, – необходимо набраться терпения, чтобы эта информация как можно лучше материализовалась в физическом мире.

Проживая первую неделю по новому правилу, Джила с улыбкой вспоминала, с чего все началось. В тот памятный вечер у Онны, взяв карточку Намава, она на миг разучилась читать. Перед ее глазами горели какие-то иероглифы, а в голове, словно солнечные зайчики, метались вопросы: «Зачем мне это? Смогу ли я? Хочу ли я?..» Серой пеленой страх начал кружить голову, но тут же из центра груди к самому темени подкатила тугая горячая волна, и вместе с ней родилось решение: «Я больше не хочу страдать в своей семье. А значит – я смогу». И сейчас же буквы сложились в слова, и Джила прочитала: «На кого направлены ваши «ХОЧУ»: на себя или на партнера (сослуживца, мужа, жену)? Если «хочу» направлено на партнера, то стоит помнить, что у вашего партнера есть свое видение вашего «хочу», а посему оно будет иметь не тот результат, который вы предполагали. Поблагодарите его за старания», – эти строки вызвали у Джилы резкий протест и непринятие. Она погрузилась в обиду, и уже по привычке возникли претензии в адрес мужа: «Я стараюсь, а он меня постоянно критикует!»

Отдышавшись от подкатившего кома обиды, Джила подошла к Онне. Ей нужна была подсказка. Онна, выслушав вопрос Джилы, напомнила ей:

– Тебе придется обращаться с просьбами к коллегам по работе, к своим домочадцам. И я знаю, как иногда это бывает непросто. Но ты уже знакома с простым правилом общения – не критикуй. Нужна помощь – попроси. Обиделась на партнера – расскажи о своих чувствах. Хочешь поговорить, спроси партнера, может ли он сейчас уделить тебе время? Если сейчас он не расположен к разговору, то уточни, когда ему будет удобно выслушать ТВОЮ ИСТОРИЮ.

Конечно, Джила это знала, но пока это была еще только информация. Разговаривать с мужем, пользуясь перечисленными Онной правилами, она до сих пор так и не начала. Прожив в браке 17 лет, эта уже зрелая женщина продолжала с детским упорством оправдывать себя и обвинять мужа в черствости. И вот теперь, набравшись храбрости, Джила призналась самой себе, что все это время ждала кого-то, кто разрешит все споры и раздоры в ее семье. Но во взрослой жизни приходится все делать самому. Тягуче больно ныло в груди от неизвестности: ЧТО получится? и получится ли что-то? Чтобы вернуть себя в чувства, Джила посвятила всю первую неделю новой жизни воспоминаниям. Это были воспоминания о студенческой юности – самой свободной и счастливой поре жизни. Воскрешая в памяти переживания тех лет, Джила заметила, что стала терпимее и внимательнее к мужу. Она словно вновь стала студенткой второго курса, которая урвала себе самого завидного жениха на факультете. Их отношения нельзя было назвать пылкими, но ее устраивал этот заботливый и трудолюбивый юноша. И когда они стали жить вместе на пятом курсе, Кирилл нашел ночную работу, чтобы оплачивать квартиру.

Джила старалась вспомнить каждую мелочь, чтобы найти тот момент, когда появилась трещина в их отношениях. Пестрой лентой вились воспоминания, когда в голове стукнуло: «Пока я ждала все эти годы, что Кирилл наконец-то поймет и угадает, чего я хочу и о чем мечтаю, он жил со мной, как добрый молодец в сказке «Пойди туда – не знаю куда. Принеси то – не знаю что».

– Эх, – вздохнула Джила, – в детстве родители меня не особо замечали, а уж похвалить и поддержать меня им и в голову не приходило. Вот теперь и я молчу, потому что не знаю, как вести себя в конфликтной ситуации с мужем. Молчу и обижаюсь, как в детстве. А уж говорить о своих желаниях я вообще не умею. Стесняюсь, думаю, что Кирилл просто посмеется надо мной.

Сейчас на помощь ей пришли занятия с Онной. Первое домашнее задание, которое задала Онна, показалось ей достаточно примитивным. Всего-то надо было вспомнить и записать детские мечты и отметить самое сокровенное желание, которое, увы, так и не исполнилось. Но когда она села за стол, желая быстренько сляпать домашнюю работу, то в голове образовалась дыра. Детства как будто и не было в ее жизни. Отчий дом, папа, мама, брат – это есть, а девочка Джила куда-то, видимо, спряталась. Просидев минут 10 в полной тишине, взрослая Джила закрыла тетрадь и отправилась в столовую выпить кофейку. Все ее существо заполнялось недоуменным удивлением, такое удивление вызывают пришельцы – инопланетяне и фокусы. Она не вспомнила ни одной своей детской мечты. Так далеко и глубоко закатились разноцветные шары желаний в темной пещере памяти, что Джиле пришлось прийти на очередное занятие с невыполненными уроками. Улыбаясь, Онна сказала:

– Ну что ж, я помогу тебе сделать домашнюю работу. Мы отправимся с тобой в путешествие. В этом путешествии я буду твоя мама, а ты моя доченька Джила, которой всего 6 лет. Мы пришли в магазин «Детский мир». Посмотри, Джила, сколько разных игрушек на полках. Здесь и куклы, и коляски, и кроватки, и наборы посуды, и машины, и еще много чего. Попроси маму купить тебе какую-нибудь игрушку.

Джила вся напряглась, в горле запершило так, что к глазам подступили слезы, голос пропал. Она молчала какое-то время, потом сухими губами прерывисто прошептала:

– Мы пришли за подарком братику на День рождения. Мне нельзя клянчить игрушку, денег нет, – и заплакала, удивляясь и своим слезам, и своим таким реальным ощущениям горечи, словно ей и впрямь было сейчас 6 лет. Джила всхлипывала, вытирая глаза салфеткой, Онна, помолчав, спросила:

– Ты часто обращалась к родителям с просьбой?

– Нет, – всхлипнула Джила.

– Потому что…

– Потому что есть более важные дела, как говорила мама, и тратить деньги на пустяки она не будет. И чтобы не вызвать недовольства мамы, я старалась не просить. Ответы мне были заранее известны: «Вот вырастешь и купишь себе все, что захочешь», «Не будь эгоисткой, подумай о нас. Мне тоже много чего хочется». или «На это баловство нет денег. Лучше пойди посуду помой или с братом поиграй».

– А как ты чувствуешь себя, если сейчас тебе, уже взрослой и самостоятельной женщине, приходится обращаться с просьбой к мужу или другим людям?

Джила помимо своей воли вновь заволновалась, как когда-то в детстве. В горле запершило. Глаза подернулись слезой.

– Я для себя очень редко что-либо прошу. Я стараюсь делать все сама. Прошу в самых крайних случаях.

– Ты редко просишь кого-либо о помощи, потому что…

– Потому что боюсь услышать отказ. Отказ для меня означает, что я лезу в чужую жизнь со своими неуместными просьбами. И еще отказ для меня – это «Ты для меня не важна. Мне не интересно это делать для тебя».

– Кто тебе это говорил? – уточнила Онна.

– Так я расценивала для себя отказы родителей на мои просьбы.

– Джила, сейчас ты выросла. Живешь с мужем, который пришел к тебе из другой семьи. Вы с Кириллом создали свою семью. И ваша семья отличается и от твоей семьи, и от его семьи. И он вряд ли знает то, что ты мне сегодня рассказала. ЧТО ты можешь сейчас улучшить в ваших отношениях с Кириллом? – Онна заставила Джилу задуматься.

Было тихо, Джила замерла, распахнутые глаза смотрели, не видя ничего. Она старалась услышать себя и словно зависла в самом центре своей головы, где было светло, но пусто до звона в ушах. И из света вдруг пришли тихие слова: «Кирилл – это не мой папа и не моя мама. Надо это ПОМНИТЬ!!!» И Джила, поняв ЭТО, начала опять всхлипывать. Это были слезы и горечи, и благодарности. Горечь за свои страхи, благодарность мужу, что он, по правде сказать, был терпелив к ней все эти годы. Запустив руки в волосы, Джила помассировала голову, сделала глубокий вдох и отчеканила:

– Кирилл – это не мой папа! Кирилл – это мой муж. Он не моя семья, в которой я выросла. Он ДРУГОЙ. Мне надо самой себе напоминать об этом. И тогда мне будет проще просить его о помощи и легче рассказывать о своих мечтах. Сейчас я впервые осознала это. Познание друг друга – это долгий путь, где каждый день длиною в жизнь. Я буду стараться.

Онна улыбнулась и посоветовала:

– Запомни ощущения, которые сейчас родились в тебе. Запомни свое открытие.

Это занятие с Онной Джила вспомнила во всех подробностях и пожурила себя за леность. Ведь до сих пор она так и не воспользовалась своими новыми знаниями при общении с мужем и детьми. И только приглашение Онны принять участие в эксперименте подтолкнуло ее к действию.

Началась вторая неделя поисков и открытий. Маля вспоминала прожитые дни первой недели как путешествие по морю без компаса и лоции. Она, следуя основному правилу – инструменту Намава, – поняла, что к нему следует добавить веру в себя: «Я могу». Эти два слова ей пришлось просто высечь огненными буквами внутри себя. Они помогали ей в самые жесткие моменты. Их было достаточно за этот короткий срок. Непросто далась Мале встреча с подругой Верой в субботний вечер. Она приехала с мужем к ним на дачу. Затопили камин, мужчины сели смотреть футбол. А женщины отправились на кухню готовить ужин. Все было как всегда. Разговоры женщин на кухне похожи один на другой: дети, муж, работа. И, конечно, подруга заговорила о том, что муж не поддерживает ее, не понимает, она старается для семьи, а он говорит, что уже хватит суетиться. И Маля поймала себя на желании «подсесть на эту же волну», начать сокрушаться:

– Да, ты права. Все держится на наших женских плечах и на нашем терпении, – но она крепко сжимала зубы, слушала подругу, а в голове искала ЧТО-ТО… И в какой-то момент рот как-то сам собой раскрылся, и Маля сказала:

– Да, за эти годы много пережито, но, дорогая моя, ведь мы с тобой тоже не сахар. Ты вообще у нас по характеру – генерал. Твоему Володе приходится нелегко с тобой. При твоей бурлящей натуре у него хватает мудрости не обращать внимания на твою критику и понукания. Он достоин похвалы, ведь все твои хозяйственно-семейные задумки реализовал твой «черствый тугодум».

Вера оторопело смотрела на Малю, но уже через мгновение тихо

сказала:

– Я просто устала. Все бегу-спешу, боюсь что-то пропустить, не сделать. И если я чего-то не успею сделать, то может случиться что-то плохое, – выдохнув это, она замолчала. Маля впервые не кинулась жалеть, советовать, а, выждав, спросила:

– А что может случиться?

– Ну, я не знаю, – замялась подруга, – Просто боюсь, – помолчав, добавила: – Пора остановиться. Вова прав, пора пожить для себя. Я ведь его запилила, что детям плохо, им надо помочь. А они- то на самом деле живут прекрасно. Но мне надо везде быть в первых рядах. Сама себя гоню по кругу «дом – работа – дети – дом».

– А вот это правильно, – поддержала теперь подругу Маля, – И пойдем – ка к нашим мужичкам, угостим их курником. Он у нас сегодня удался.