– Профессиональный сленг, не бери в голову, – отмахнулся Абрикосов.
– И не дружил он, мне кажется, ни с кем, – продолжил Михаил, в то время как Абрикосов все больше мрачнел. – Даже Регина, думаю, хоть и тяжело ей пришлось, с облегчением вздохнула, когда его не стало.
– Болтушин, ты говори, да не заговаривайся! – повысил голос Абрикосов. – Подумаешь, послали тебя: ну, может, не в настроение попал, а ты сразу выводы такие делаешь, да еще про жену…
Помощник машиниста недовольно зыркнул, плюхнулся на покрывало с оленями и обиженно проговорил:
– Я выводы, Слава, не только из этого случая сделал, ты с Олегом в паре не работал, поэтому знать не можешь. Он, между прочим, не одного помощника сменил, психологическая, так сказать, несовместимость каждый раз случалась. И со мной, кстати, в том числе. Можешь у Ромки Малюкова спросить, просто так бригаду расформировывать не будут.
– Вы с Олегом тоже в одной бригаде работали? – спросила Юлиана.
– Работал, – Михаил вызывающе посмотрел на хмурого Абрикосова, а потом повернулся к девушке, – но не долго.
– Может быть, все же вспомните, какие-то ссоры или просто напряженные моменты, связанные и с Василием, и с Олегом?
– Девушка, я на своем месте проработал не один год, знаю, что такое железная дорога. Тут такие истории случаются, что поверить сложно. И, кстати, что такое «просто плохое настроение» тоже, так сказать, представить могу. И не обижаться на это я в состоянии. Все мы, так сказать, люди. Вася нормальный мужик был, а Олег тварь. Но что у них общего, кроме Катьки, я не знаю.
Абрикосов упрямо молчал, глядя в одну точку, и Юлиане снова пришлось прервать неудобную затянувшуюся паузу.
– А что за истории у вас случались?
Слава раздраженно отвел глаза.
– Ты, Славка, глазами не зыркай. Как будто сам не знаешь, как это бывает. А историю расскажу тебе, – он повернулся к Юлиане, – мистическую.
– Какую историю? – удивилась Юлиана. – Что мистического может быть в работе железнодорожника?
– Это случилось не со мной, но рассказываю со слов, так сказать, очевидцев. У меня в этой бригаде друг работал, царствие ему небесное. Сбили они, значит, паренька молодого. Тормоза сработали вовремя, но из-за того, что скорость состава была высокой, случилась авария. Перепугались, конечно, но по инструкции пошли проверять. Оказалось – насмерть, сделать ничего было нельзя, поэтому они его за габарит пути убрали, сообщили кому надо и уехали.
Юлиана вспомнила разговор с Василием на дне рождения Регины. Тогда ее шокировало, что машинист должен продолжить путь, если пострадавшему нельзя помочь. Сейчас она сдержала эмоции, однако внутренне сжалась. Может, это правильно с точки зрения логики, но по-человечески такой подход принять трудно.
– А дальше? – Абрикосову, по-видимому, надоело бессмысленно дуться, и он включился в беседу. – В чем мистика?
– Мистика, Слава, в том, что после этого случая машина, сбившая парня, перестала трогаться с этой платформы. Поезд, совершенно исправный на вид, прибывает туда, а отправиться не может, машина наотрез отказывается ехать. Ситуацию спасал только сбор аварийных схем тяги.
– А что такое… – начала было Юлиана, но наткнулась на недовольный взгляд Славы и осеклась. Какая, в сущности, разница.
– Так не бывает, – безапелляционно заявил Абрикосов.
– А ты что же, не слышал историю-то эту, а, Славка? – спросил помощник.
– Нет, – помотал головой Абрикосов.
– Так ты, наверное, тогда не работал еще. И штука в том, что с других станций и платформ машина отправлялась совершенно нормально, а на этой постоянно история. Среди бригад тогда бытовало мнение, что она проклята, боялись на ней ездить. И мы, кстати, в том числе.
– И что в итоге, сняли проклятье-то? – нетерпеливо, но подчеркнуто небрежно спросил Абрикосов.
– Сняли, – улыбнулся Михаил. – В конце концов к нам в депо работать пришел приемщик, Ванька Коленков. Руки золотые.
– Да, помню его, – одобрительно кивнул Слава, – он уже, по-моему, на пенсии?
– Ага, в прошлом году проводили. Посмотрел он на замечания по ремонту машины и увидел комментарий: «При отправлении с такой-то платформы в сторону Москвы не собирается схема тяги». Заинтересовался. Ему и рассказали всю историю, а он говорит: «Не верю я ни в какую мистику». И пошел разбираться. Рассмотрел детально – все хорошо, но поезд по-прежнему со станции той не отправляется.
Юлиана представила маленького дотошного мужичонку в засаленной оранжевой жилетке, которого, в отличие от остальных, не впечатлила история про проклятье, и он начал разбираться. Из принципа. Потому что если машина должна работать, значит, так и должно быть, и никакой тебе мистики-дуристики.
А Болтушин тем временем продолжал.
– Он не поленился, поехал на место…
– Ладно, Миша, не томи. В чем дело-то оказалось? Или ты хочешь убедить нас, что привидения существуют? – Абрикосов вновь перебил неторопливый размеренный рассказ, и Юлиана ткнула друга в бок – зачем обижать человека?
К тому же ей было действительно интересно.
– Существует много платформ под наклоном, ну ты знаешь, – Миша немного виновато, словно извиняясь, посмотрел на Славу. – Оказалось, что при том угле наклона, что имеет платформа, просто отходил провод, который участвовал в сборе схемы тяги электропоезда. Из-за наезда произошел достаточно сильный удар по локомотиву, и провод сместился. Так что никаких привидений. Понятно? – немного назидательно закончил он.
– Угу.
– Ладно, ребят, истории историями, я говорил, что времени у меня не много, так что давайте, так сказать, в другой раз.
– Он нас выгнал, потому что ты на него бычиться начал, – сказала Юлиана Абрикосову, когда они выходили из подъезда.
– И пусть. Все равно он ничего толкового не рассказал. Истории он, видите ли, мистические знает! Ну не могла Катя это сделать. Я же ее знаю, она хорошая девчонка, хоть и с закидонами маленько.
– Вот поэтому я и говорю, что расследование – это глупая затея, – Юлиана не успевала за Абрикосовым, который отмерял расстояние до машины огромными раздраженными шагами, так что говорить приходилось ему в спину. – Ты не можешь мыслить здраво, когда дело касается твоих друзей и знакомых. Потому что подозревать их очень неприятно.
– Еще больше неприятно – знать, что твоего друга убили, и не знать, кто это сделал, – не останавливаясь, огрызнулся Абрикосов.
– Значит, надо быть беспристрастным. Насколько это возможно. Сам подумай, все сходится. Катя узнала, что Василий нашел ей замену, и разозлилась. Похоже, у мадам не все в порядке с головой, потому что до этого она убила Олега Дорохова из-за того, что и он отказал ей. Вспомни, какие сообщения приходят Королёвой. Может быть, теперь и Галя в опасности. Надо с этой бывшей поговорить. Ты сможешь с ней связаться?
– Знаешь, сестренка, – они подошли к машине, и Абрикосов открыл водительскую дверь, – для человека, который вообще не хотел разбираться, ты слишком настойчива.
– Да ну тебя, – Юлиана отвесила Абрикосову шутливый подзатыльник, открыла дверь и уселась на затертое сиденье. – Давай, заводи коня, только не угробь меня своими хрустящими шрусами-трусами.
– Не боись, – парировал Слава, – домчу до дома с ветерком. Ты мне лучше вот что скажи: что мы Галке будем говорить?
– Все как есть, – подумав, ответила Юлиана. – Рассказы о бывшей Васиной девушке ее, конечно, вряд ли порадуют. Но если она решит, что мы ничего не делаем, то опять начнет что-нибудь предпринимать, а это чревато.
В квартире пахло гарью. Галка рыдала, сидя на табуретке перед плитой, а в воздухе клубился туман. На сковороде угрюмо лежали шесть круглых угольков.
Юлиана бросилась открывать окно.
– Галя, что случилось? – вытаращив глаза, спросил Абрикосов.
– Я хотела пожарить котлеты, – всхлипнула Галя, – но отвлеклась, и вот что получилось. – Она с тоской посмотрела на обуглившуюся сковороду и вновь уткнулась носом в ладони.
– Ладно, не горюй, – Юлиана обняла подругу, – сейчас проветрим кухню и сделаем омлет. Это, как показывает практика, вариант беспроигрышный.
– У меня что, руки из задницы растут, – Галка сильнее задышала ей в плечо, – почему у меня никогда ничего не получается?