Шестикрылый серафим Врубеля

– Доброе утро, следователь Цой из прокуратуры беспокоит. Не подскажете, кому передали дело Софьи Кораблиной?

– Марьяне Игнатьевне Выхиной из Следственного комитета, – после секундной заминки скучным голосом ответил дежурный.

– Спасибо, очень выручили, – откликнулся Цой, вешая трубку.

Взял со стола смартфон и пробежал глазами список телефонных номеров, выбирая нужный. Карлинский – не только психиатр, но и уважаемый в высших полицейских кругах человек, и если уж кто-то и сможет помочь Соне, то только он. Следователь Цой нашел номер, нажал на вызов и, услышав знакомый голос, выпалил:

– Не зря ты, Боря, вчера волновался, что Соня домой не пришла.

– И ты здравствуй, Витюша, – благодушно пробасил сосед. – Не томи, выкладывай.

– В сегодняшней сводке Соня проходит как убийца некоего Петрова.

– Что за Петров, неизвестно?

– Ее ровесник и тоже из Питера.

– Кто дело ведет?

– Марьяна Выхина из Следственного комитета.

– Знаю такую. Вроде ничего тетка. С ней можно договориться. Мы с ней как-то маньяка Мищенко вычислили, так что Марьяна Игнатьевна у меня в долгу. Я позвоню ей, а ты узнаешь все, что можно, про Петрова. Жди сигнала, я с тобой свяжусь.

Своих дел у Виктора тоже хватало, но он все-таки отодвинул высокую стопку бумаг в сторону и начал наводить справки об убитом. Выходило, что Соня знала его с детства. Они вместе окончили школу, вместе поступили во ВГИК, только Петров рисовал костюмы и декорации, а Соня писала рецензии на фильмы. А потом парень женился на своей одногруппнице Людмиле Громовой, родившейся и выросшей в Москве, а Соня вернулась в Питер. Устроился парень хорошо, при музыкально-театральном сообществе «Фак-Тор». Известная контора, рок-оперы ставит. Соня тоже живет своей собственной жизнью.

Виктор имел все основания полагать, что их с Кораблиной связывают не только добрососедские отношения. В последнее время они очень сблизились, много времени проводили вместе, и с чего бы вдруг через столько лет с момента последней встречи Соне убивать Петрова? Если даже за что-то мстила, то очень отложенная месть. Да и не помнит он, чтобы Соня упоминала когда-нибудь убитого. А может, убийство произошло спонтанно? Увидела на улице Петрова – и всколыхнулась в душе старая обида. Выхватила нож и убила. Виктор поморщился. Версия – дерьмо. Не было у Сони ножа. Сколько раз ее Виктор просил – носи с собой хотя бы газовый баллончик! Но нет, вера в людей у Софьи так велика, что до сих пор, должно быть, уверена, будто никто ее обидеть не может.

Звонок смартфона прервал размышления.

– И угораздило же именно Соньку попасть в переделку! – пророкотал в трубку доктор Карлинский. – Я только что узнал – отправили нашу девочку в камеру предварительного заключения. Это с ее-то множественными личностями![2 - Подробнее читайте в первой книге трилогии «Девять жизней Николая Гумилева».] Неизвестно, как нестабильная психика среагирует на стресс. А если Соня включит Отца? Или Жанну? Да даже появление Катюни способно напугать неподготовленного человека. Если бы я не предупредил, Марьяну Игнатьевну определенно хватил бы удар. Не каждый сможет понять, что взрослый человек не по собственной причуде изображает из себя маленькую девочку, садится на пол, сосет кулачок и, плача, зовет маму. А так я Марьяне все объяснил, и теперь Выхина не думает, что Сонька симулянтка.

– А что, Кораблина уже Катюню включила?

– По-другому и быть не могло. Когда боится, она всегда так поступает. А Выхина – святая женщина! Прониклась и дала три дня на поиски убийцы, пока обещала Соню не трогать, так и оставить сидеть на полу в одиночной камере и сосать кулак. Но и за это ей большое человеческое спасибо. Могла и в трех днях отказать. А что по Петрову?

– Погибший работал художником-декоратором в театральном сообществе «Фак-Тор», последнее время трудился над созданием декораций к рок-опере «Темный Лорд», больше пока ничего не удалось установить.

– Пока и этого хватит. Рок-опера «Темный Лорд», говоришь?

– Так она называется.

– Скинь-ка состав на сегодняшний спектакль, не может быть, чтобы среди исполнителей не нашлось ни одного моего клиента.

– Хорошо, Борь, сделаю.

– На вечер ничего не планируй, даю девять из десяти, что пойдем в театр.

Понимая, что юмор не уместен, Виктор все же не удержался от замечания:

– Давненько я в театрах не бывал. Прямо чувствую, как культурой повеяло.

– Ты особо не радуйся, – сухо оборвал Карлинский. – Мы идем по делу, а не окультуриваться.

Виктор свернул поисковое окно с данными Петрова и поднялся из-за стола. Кинул рассеянный взгляд на подоконник, где жались друг к другу горшки с засохшими растениями, и, испытав угрызения совести оттого, что никогда не хватает времени их полить, вернулся за стол. Придвинул стопку бумаг и принялся за неотложные дела. Без пяти шесть зазвонил смартфон. Следователь Цой прервал опрос свидетеля по делу о трупе бомжа в котельной и ответил на вызов.

– Собирайся, поехали, – без предисловий скомандовал доктор Карлинский.

– Прямо сейчас? Я еще не закончил оформлять…

– Завтра закончишь, а сейчас бери ноги в руки и лети на Комсомольский проспект к Дворцу молодежи. Контрамарки у меня, встречаемся у входа.

– Спасибо, на сегодня все, – сдержанно проговорил Виктор, подписывая пропуск удивленному пенсионеру.

Деда можно было понять. Он своими глазами видел, как лица без определенного места жительства выносили из котельной все, что могли унести. Когда бдительный гражданин заглянул в котельную, то увидел бездыханное тело одного из расхитителей общественного добра и сообщил куда следует. Сегодня свидетеля вызвали в прокуратуру, и, не считаясь со своими делами, дед пришел, чтобы рассказать. И вот, когда он уже почти добрался в своем повествовании до самого главного, его, недослушав, отправляют восвояси.

Старик поднялся, сгреб пропуск со стола и с недовольным видом побрел прочь. Следователь Цой с хрустом потянулся, разминая затекшие суставы, и, закрыв все папки на рабочем столе компьютера, вышел из кабинета. Проходя мимо поста дежурного, склонился к окошку и постучал пальцем, привлекая внимание. Дежурный оторвался от экрана монитора и осоловело взглянул на Виктора.

– Ром, я на пару часов отъеду, – направляясь к дверям, проговорил следователь Цой. – Будет шеф спрашивать, скажи, что в главк срочно вызвали.

– По какому делу? – недоверчиво прищурился дежурный, открывая журнал прихода и ухода сотрудников.

– По важному, – в перенятой у Карлинского многозначительной манере отмахнулся следователь Цой.

Уселся в старенькую «Ниву» и поехал в московский дворец долодежи, чтобы на месте взглянуть, как работалось покойному декоратору Петрову. У входа в МДМ томилась очередь, и Виктор пристроился в хвост. Медленно передвигая ноги в едва ползущем людском потоке, задумался о котельной, но сердитый шепот Карлинского вернул его к реальности.

– Витюша, ты что, обалдел?

Обернувшись, встретился глазами с испепеляющим взглядом Бориса и смущенно начал оправдываться:

– Борь, я думал…

– Какая разница, что ты думал! – оборвал доктор Карлинский. – Я тебя повсюду ищу, а ты тут бока греешь. Быстро за мной!

Виктор вышел из людского потока и устремился за приятелем. Они протолкались ко входу и поравнялись с дюжими парнями в костюмах, проверяющими билеты. Доктор сунул им пропуск Института Сербского, важно кивнув на Виктора:

– А это из прокуратуры.

Упоминание громких организаций сделало свое дело, приятели беспрепятственно прошли в фойе и двинулись в зал.

– Это и есть твои контрамарки? – осведомился следователь Цой.

– Это даже лучше, – дернул плечом Карлинский.

– И где мы будем сидеть?

– Понятно где. В первом ряду, в ВИП-зоне.

Виктор недоверчиво взглянул на вальяжно идущего по коридору приятеля, с сомнением в голосе протянув: